Ирина Сергеевна Зверева, заведующая отделом архивных документов Российской национальной библиотеки, кандидат филологических наук

«По предложениям касательно учреждения Публичной библиотеки в г. Москве» —
под таким названием в архиве РНБ хранится дело №40 за 1850 г.
из канцелярии Императорской публичной библиотеки в Санкт-Петербурге. Его документы открывают одну из страниц
в истории долгой и упорной борьбы за создание в Москве публичной библиотеки.1

Отсутствие в Москве бесплатной общедоступной библиотеки, подобной Императорской публичной в Санкт-Петербурге, на протяжении нескольких десятилетий XIX века волновало научную общественность обеих столиц. Рассматривались и предлагались разные проекты по ее устройству. Руководство Императорской публичной библиотеки (ИПБ) принимало самое деятельное участие в решении этой проблемы.
Еще в 1846 г. ее директор Дмитрий Петрович Бутурлин писал министру Народного просвещения в ответ на его предложение выделить «в пользу Болгар из дублетов Императорской Публичной Библиотеки некоторых книг»: «По сему случаю имею честь представить мое мнение, что древняя столица наша Москва доселе не имеет у себя Публичной Казенной Библиотеки — и если бы в ней учредить таковое общеполезное Книгохранилище, то много бы доставило умственного удовольствия и пользы тамошней публике, и особенно юношеству; а потому дублеты Императорской Публичной Библиотеки казалось бы должно сохранить для будущей Публичной Библиотеки в Москве».2
В 1849 г. Бутурлин умер. На его место был назначен барон Модест Андреевич Корф, придавший делу практический оборот. В 1850 г. он поручил известным специалистам ИПБ Афанасию Федоровичу Бычкову и Владимиру Федоровичу Одоевскому независимо друг от друга разработать проекты устройства в Москве общедоступной публичной библиотеки. Корф надеялся, что в честь празднования 25-летнего юбилея со дня коронации, Николай I благосклонно отнесется к основанию в Москве публичной библиотеки, особенно если вопрос будет разработан во всех деталях и правительство получит готовый проект.
Проект Бычкова напоминает скорее аналитическую записку, в которой большое место отведено значению публичных библиотек в деле общественного просвещения и цивилизованного развития государства. Он, в частности, пишет: «К числу заведений, распространяющих просвещение в Государстве, бесспорно, принадлежат Публичные Библиотеки, которые содействуют во многом как развитию литературы, так и успехам науки. Заключая в себе все умственное достояние, завещанное нам предками, они, по самой цели своего учреждения, как бы поставлены в необходимую обязанность доставлять все средства и необходимые пособия людям ученым. <...> они <...> же способствуют развитию и распространению технических и промышленных сведений. <...>. Следовательно, <...> остается желать, чтобы Правительство приняло бы на себя обязанность, по мере возможности, устраивать Публичные Библиотеки. Это необходимо в городах с значительным народонаселением, в которых или около которых сосредоточивается всегда мануфактурная деятельность, и особенно в столицах, где преимущественно живут люди, получившие высшее образование <...>. Важность учреждения Публичных библиотек и польза от них проистекающая, уже давно поняты на Западе Европы. Из собранных статистических сведений видно, что Публичных Библиотек находится: во Франции — 107; Австрии — 48; в Пруссии — 44; Баварии — 17; Бельгии — 14; Тоскане — 9; Саксонии — 6. И из них — в Париже — 7; Флоренции — 6; Дрездене — 4; Вене — 3; Берлине — 2; Мюнхене — 2; Брюсселе — 2. В Англии, где уже давно слышались жалобы на недостаток Публичных Библиотек, в недавнее время возбужден вопрос об их учреждении. У нас находится только одна Публичная Библиотека в Петербурге. Учрежденные же по губернским городам носят только названия Библиотек и существуют скорее в идее, чем на самом деле. <...> В Москве, справедливо гордящейся вещественными памятниками древней и новой России, не смотря на общее желание, до сих пор нет Публичной Библиотеки, в которой бы заключались памятники духовной жизни нашего Отечества. Библиотека Университета, по самому своему учреждению, доступна только университетской корпорации. Между тем и значительное население, и преобладание деятельности мануфактурной, которая избрала своим средоточием древнюю столицу, и большое число в ней лиц, занимающихся наукою, — все это желает учреждения Публичной Библиотеки в Москве, в которой потребность настоятельная довольно ощутительна. Нередко ученые, живущие в Москве, почти только для справок приезжают в Петербург, чтобы здесь, при средствах, представляемых Публичною Библиотекою, окончить начатые ими труды. Вообще учреждением Библиотеки в Москве можно было бы оказать великую услугу и первопрестольной столице и науке».3
Далее Бычков переходит к практической стороне дела: где взять помещение для библиотеки, как сформировать первоначальный фонд, из каких средств обеспечить ее дальнейшее развитие, каким должен быть штат библиотеки, ее управление и какой профиль должна она иметь? Он предлагает следующие решения: «Так как проект учреждения Московской Публичной библиотеки предполагается поднести на утверждение Государя Императора в день его 25-ти летнего благополучного царствования, то предложить московскому купечеству: не пожертвует ли оно в воспоминание этого торжественного и знаменательного дня дом или сумму на покупку оного. С другой стороны, учреждение Библиотеки в Москве может быть даром Государя Императора древней Столице, и в таком случае покупка или постройка дома будет зависеть от Монарших щедрот».
Ядро фонда новой библиотеки могло быть заложено «Пожертвованием по экземпляру всех книг, изданных учеными местами, обществами, министерствами и по распоряжениям начальства; передачею принадлежащих Императорской Публичной Библиотеке дублетов русских книг и тех из дублетов на иностранных языках, которые образуются за распродажею». В дальнейшем: «Доставлять в библиотеку по экземпляру всех вновь выходящих книг в Российской Империи».4 Финансирование библиотеки должно было лечь в равных пропорциях на городской бюджет Москвы и государственную казну.
Всего, по расчетам Бычкова, на содержание библиотеки требовалось ежегодно 14 000 рублей. Подчиняться Московская библиотека должна была, по примеру ИПБ, Министерству императорского двора (ИПБ находилась в ведении указанного министерства в 1850—1862 гг.). Далее он предлагал: «Избрать двух почетных Директоров, без жалования, из которых одного из купечества <...>. Штат ее на первый случай может состоять из одного Библиотекаря (из русских), который и будет непосредственным начальником Библиотеки. Этот штат может быть увеличен помощником библиотекаря только в то время, когда итог книг перейдет за 20 000. Вообще нормою для числа чиновников в Библиотеке, можно принимать количество книг, именно один чиновник на 25 000 книг». Бычков считал, исходя из геополитического развития Москвы, что ей нужна библиотека, специализирующаяся на исторической и технической литературе. «Расширение отделов богословского и философского не должно быть допускаемо».
Князь Одоевский, имевший значительный опыт административной работы (с 1846 г. он был помощником директора ИПБ и заведующим Румянцевским музеем), разработал полный комплект документов, необходимых для учреждения новой библиотеки: проекты положения, устава и штата московской публичной библиотеки. Подробно расписал должностные обязанности всем чинам будущей библиотеки, ведение ее хозяйственной части и бухгалтерии.
В обширной и обстоятельной преамбуле к проекту Одоевский основное внимание уделил приоритетной роли Москвы в развитии ряда наук и промышленности. В частности, он подчеркивал: «В общественной деятельности Москвы ныне замечаются два весьма важных, для славы России и для развития ее богатства, направления» — успехи археологической науки и мануфактурной промышленности. «Сие последнее счастливое направление усиливается ежегодно и производит полезное влияние на всю торговую и мануфактурную промышленность России, и следственно, на увеличение Государственных доходов».5 Обоснование, написанное Одоевским к своему проекту, — это научный обзор развития промышленности, анализ состояния отдельных ее отраслей в России и за рубежом. Он отмечал, что российским промышленникам недостает знаний химических и физических наук, без которых невозможен дальнейший прогресс, а обучение этим наукам в «низших и средних учебных заведениях» страны — плохое.
Подведя такую научно-экономическую базу под идею создания в Москве публичной библиотеки, он переходит к основной теме. «Сего рода явление, — пишет он, — устраняется до некоторой степени публичными физико-химическими лекциями. <...> [но] лекции, остающиеся без пособия книг лишь мимолетное впечатление. Облегчить доступ к сим книгам, чертежам и пр. может лишь учреждение Публичной Библиотеки, доныне в Москве не существующей. <...>, но было бы достойно нынешнего славного царствования ознаменовать истекающее 25-летие оного таким учреждением. <...>. Такое учреждение могло бы носить название Николаевского Московского Музеума (или Книгохранилища). Внутренний его состав может быть образован по образцу Румянцевского музеума. 9 000 р. серебром будет достаточно для его годового содержания. Способы к устройству такого учреждения могут зависеть, во-первых, от Монарших щедрот, во-вторых, от добровольных приношений. Для возбуждения сих последних было бы полезно поручить начальство и первоначальное устройство Музеума человеку, по своему званию и по любви к наукам историческим, могущему иметь влияние на Московское Общество во всех классах. Князь Оболенский, Начальник Московского Отделения Архива Иностранных дел соединяет в себе сии условия. В помощь ему мог бы быть определен человек, знакомый с естественными науками; для сей должности был бы полезен химик Гейман, пользующийся большим уважением в фабричном Московском сословии. Дабы возбудить общее сочувствие к сему учреждению могли бы быть назначены по выборам от Дворянства, Купечества и Мещанства три лица со званием Почетных Старшин, а Московский Генерал Губернатор, Губернский предводитель Дворянства и Городской Голова поставлены в известность об оказании сему учреждению надлежащего содействия».
Он предлагал на выбор три варианта статуса будущей библиотеки: «Московское отделение Императорской Публичной Библиотеки», «Императорский Московский Музеум» и «Николаевский Московский Музеум» (в честь императора Николая I). «Название «Музеум», — писал он, — предлагается потому, что для действительной пользы такого рода заведения, коллекции моделей — по Физико-математическому отделению, и может по Историческому — необходимы, и, вероятно эти части Музеума всего скорее наполнятся доброхотными дателями».
Как и Бычков, Одоевский считал, что нуждам москвичей отвечает не универсальная библиотека, а специализированная «по части наук физико-математических и химических, в их полном объеме, и с их многоразличными приложениями к земледельческой, горной, машинной, вообще к торговой и мануфактурной промышленности, а равно к народному быту и здравию. Сверх того, [она] предназначается для собрания, на пользу читателей, книг и рукописей исторического, этнографического, географического и статистического содержания, в особенности относящихся до России и народов ей соплеменных». В отличие от Бычкова Одоевский иначе видел штат будущей библиотеки. В его проекте он немногим уступал штату ИПБ: директор, помощник директора, три библиотекаря, три помощника библиотекаря, смотритель, «писец высшего оклада», шесть сторожей и четыре сторожа «для прислуги и чистоты», дворник.
На основе разработанных проектов Корф представил в Министерство императорского двора доклад, обосновывавший необходимость учреждения в Москве публичной библиотеки.
Глава этого министерства князь Петр Михайлович Волконский ответил Корфу письмом, датированным 15 августа 1850 г. «Милостивый Государь, Барон Модест Андреевич! Прочитав записку Вашего Превосходительства об учреждении в Москве Публичной библиотеки, хотя и разделяю я мнение Ваше, что подобное учреждение в городе, столь обширном и просвещенном, какова Москва, было бы и полезно, и прилично; но как наперед желательно привести в надлежащее благоустройство здешнюю Публичную Библиотеку, и как я не вижу достаточного ручательства в пособии и поддержке сему предприятию со стороны частных лиц, о чем в записке Вашей Вы только намекаете, и на что Правительству, при непостоянстве частных пожертвований, положиться трудно, — то и не могу, по крайней мере в настоящее время, приступить к осуществлению Вашей мысли. Сомневаюсь также, чтобы Московские Мануфактуристы, принадлежащие исключительно к сословию купеческому, имели уже, говоря вообще, столько просвещенной любознательности, что признали бы необходимым для себя (в специальном отношении), учреждение в Москве Государственного книгохранилища. Более образованные из них конечно и ныне, посредством русских и иностранных журналов находят возможность следить за современным развитием Мануфактурной части. Что ж касается до Московских ученых, то Библиотека тамошнего Университета, заключающая в себе, как известно, более восьмидесяти трех тысяч томов и Библиотека Патриаршая, представляют обильную трудам их пищу. При сем неизлишним считаю сообщить к сведению Вашему, что по Высочайшей Его Императорского Величества воле предположено устроить в Оружейной Палате особое отделение, где будут собраны, по возможности, все древние Государственные, Юридические и Исторические акты, в особенности же относящиеся до лиц Царствующего дома и предшествовавших оному Государей России, а также некоторые древние книги».6
Таким образом, создание в Москве публичной библиотеки было отсрочено на 12 лет. Это событие состоялось лишь в 1862 г. при активном содействии Корфа и Одоевского. В 1861 г. был утвержден их проект о создании московской публичной библиотеки на базе Румянцевского музея, находившегося в составе ИПБ. Музей перевезли в Москву. Так было положено начало современной РГБ, именовавшейся в то время длинно и сложно — «Московский публичный музеум и Румянцевский музеум».

1 Арх. РНБ. Ф. 1, оп. 1, 1850, д. 40. 61 л.
2 Там же. Ф.1, оп.1, 1846, д. 34. Л. 1-2 об.
3 Там же. Ф. 1, оп. 1., 1850, д. 40. Л. 4 -5 об.
4 Там же. Л. 6 об.
5 Там же. Л. 12-12 об.
6 Там же. Л. 10-11.