Надежда Николаевна Елкина, главный библиотекарь Библиотеки РАН

Ольга Анатольевна Громова, зав. сектором реставрации научно-исследовательского отдела консервации и реставрации библиотечных фондов Библиотеки РАН

В истории Библиотеки Академии Наук едва не наступил роковой период, когда со всей реальностью она могла прекратить существование в Ленинграде. Переезд БАН в Москву был бы невосполнимой потерей для отечественного библиотечного дела. Он означал уничтожение огромного культурного наследия, принадлежащего всему мировому научному сообществу.

В 1920—40-х гг. в Библиотеке Академии наук в Ленинграде (БАН) проводили ревизию более шести миллионов единиц хранения книжного фонда Библиотеки для выяснения степени его сохранности. Это мероприятие было приурочено к подготовке БАН для переезда в Москву в новое здание, которое должно было быть построено в 1941 году.
12 июня 1942 года намечалось отпраздновать новоселье БАН в Москве. Предшествующие события развивались интенсивно и не вполне логично.
В 1925 г. БАН переехала из старого здания на Университетской набережной в новое — специально для нее построенное — здание на Биржевой линии. Фонды перевозили таким образом, чтобы в целом воспроизвести прежние черты академической библиотеки, сохранить порядок расстановки коллекций.
Но в середине 20-х годов Библиотеке прислали и предложили обсудить план развития библиотечного дела В. А. Штейна, который содержал схему новой внутрибиблиотечной организации — по отраслевому и функциональному принципам. Напомним, что в 1928 г. был принят и досрочно (за 4 года и 3 месяца) выполнен первый пятилетний план развития народного хозяйства. Для Библиотеки АН СССР первая пятилетка ознаменовалась первой крупной «чисткой» и массовыми увольнениями сотрудников. В конце 1929 г. Правительственная комиссия по проверке штатов культурных и научных учреждений уволила 36 сотрудников Центральной библиотеки, 31 сотрудника сети и 15 человек из аппарата управления.
Тогда же заведующий Русским отделением Библиотеки, И. А. Кубасов, проведя по заданию директора БАН обследование состояния дел в Русском отделении, написал обстоятельный отчет, где касался вопросов сохранности фондов. Кубасов отметил, что до революции подавляющее число новых изданий (журналы — все!) переплетались, а в послереволюционные годы переплетается лишь ничтожная часть. Вопросов структурного переустройства БАН Кубасов не касался, считая, что новые задачи можно решать, не разрушая до основания сложившиеся традиции.
В июле—сентябре 1929 г. руководство Библиотеки полностью обновили. Директором БАН с 1930 г. (по 1949 г.) стал профессор, доктор исторических наук И. И. Яковкин (1881—1949), ученым секретарем с 1929 по 1933 гг. был М. И. Гуковский. В начале 30-х перестраивалась вся структура БАН. И к концу 1932 г. Библиотека АН СССР работала в соответствии с новой, усложненной структурой своих подразделений.
Вторая пятилетка (1933—1937), провозгласила реконструкцию и социалистическое переустройство страны. В жизнь проводится лозунг «Знания — в массы», а БАН обследует комиссия Ленсовета. По завершении работы ученый секретарь В. В. Успенский, сменивший М. А. Гуковского, доложил комиссии об итогах и перспективах работы БАН. В отличие от И. А. Кубасова, который работал в системе АН с 1901 г., Успенский, пришедший в БАН в 1930 году, был настроен более радикально. «Прежняя библиотека, — писал он, — в техническом отношении не отвечала ни требованиям дня, ни современному состоянию библиотечного дела за границей».
Его содокладчик со стороны Ленсовета Сахаров изложил свою точку зрения еще резче: «Из беглого ознакомления с работой отделов: Обработки, Комплектования, филиалов и Научно-библиографического, — писал он, — (я) смог сделать следующие выводы: Библиотека Академии существует с 1714 г., (но!) лишь с 1930 г. после чистки ее штатов получила возможность вступить в один ряд со всеми другими крупными научными библиотеками Союза ССР. До этого времени ни ее внутренняя организация (здесь и далее выделено мною. — Н. Е.), ни состояние в ней библиотечной техники, ни ее основные установки не отвечали задачам современной научной библиотеки. Основное завоевание периода 1930—1933 гг. состоит в правильной организационной основе, определяющей новую, построенную по принципу функциональности, структуру Библиотеки».
С позиций сегодняшнего дня введение «функционалки» (термин 30-х годов) в БАН переворота не произвело. По сути, она представляла собой естественный, т. е. эволюционный, а не революционный этап в развитии библиотечного дела в Академии наук. Библиотека не стала реорганизовывать свои фонды и читальные залы по отраслевому признаку. Структура книгохранилищ осталась прежней — хранения, устроенные по языковому принципу (русское, иностранное, славянское), или по видам документов (рукописное, картографическое и др.).
Новшество состояло лишь в том, что за пределы каждого из них были выведены уже существовавшие в них ранее, но не объединенные в общие для всей Библиотеки так называемые функциональные службы (комплектования, обработки, каталогизации литературы и обслуживания читателей). Это позволило выработать единые унифицированные правила обработки литературы и создать новые библиотечные профессии. Подобная дифференциация библиотечного труда была естественна и принята повсеместно как у нас, так и за рубежом.
Следующим же шагом в процессе перевода БАН в столицу был правительственный указ от 25 апреля 1934 г. о переводе учреждений Академии наук в Москву. Первыми в Москву переехали Президиум Академии наук во главе с президентом А. П. Карпинским и половина академических учреждений вместе со своими библиотеками.
Через два года, в 1936 году была создана специальная Библиотечная комиссия, которую возглавил академик, химик, технолог И. В. Гребенщиков (организатор и директор института химии силикатов, ныне носящего его имя). А в 37-м президент Академии наук В. Л. Комаров и непременный секретарь Н. П. Горбунов от имени Президиума АН в Москве обратились с Проектом записки к Председателю Совета Народных Комиссаров В. М. Молотову. Этот документ имеет гриф «не подлежит оглашению». Он содержит согласие Академии наук (в лице московского Президиума) на перевод БАН из Ленинграда в Москву.
Идея объединения Президиума Академии наук с Центральной Библиотекой (ЦБАН) в Москве под одной крышей отвечала тенденциям того времени — Академии наук и ее Библиотеке отводилась роль «гиганта советской науки». Величие замысла воодушевляло и завораживало! Третья пятилетка (1939—1943) должна была завершиться созданием такого гиганта в Москве.
В марте 1937 г. Президиум АН издал распоряжение, согласно которому переезд БАН должен был состояться в 1942 году. Была подготовлена «Программа по составлению проекта здания Библиотеки Академии наук СССР в Москве». Из ее содержания становится ясным, что БАН снова предстоит перестраиваться, прежде всего, в части организации фонда. Многочисленные коллекции, вливавшиеся в БАН веками, систематические фонды Бэра, Куника, многочисленные мемориальные библиотеки будущая московская БАН была готова собрать в кучу, а затем разделить на 30 книжных фондов, по группам родственных дисциплин.
Такое механистическое «подстраивание» структуры Библиотеки под структуру или систематику научного знания не казалось разработчикам надуманным. Практика же БАН неуклонно шла в сторону создания формальных, экономичных форматных расстановок: каталогизаторы справедливо полагали, что систематизировать литературу можно на карточках.
Здание новой Академии наук в Москве по проекту А. В. Щусева должно было быть железобетонным, каркасным с кирпичным заполнением. Главные фасады облицованы естественным камнем. Кровли железные, возможно, плоские. Отопление — центральное, с приточной и вытяжной вентиляцией. Здание Центральной библиотеки (ЦБАН) в Москве должно было расположиться в комплексе Главного здания АН на Крымской набережной и Крымскому валу. Предусматривался внутренний транспорт: ручные тележки, автокары, ленточная механизация для горизонтальной транспортировки и лифты — для вертикальной. Суммарный фонд ЦБАН в Москве должен был составить 10 млн. томов. Стоимость проекта — 5 млн. рублей.
По значимости ЦБАН в Москве должна была стать Парламентской правительственной Библиотекой, как, например, Библиотека Конгресса в Вашингтоне. Выражая свое особое мнение, академик, физик Д. С. Рождественский писал: «Вне всякого сомнения, единственно БАН может взять на себя обслуживание Правительства. И совершенно ясно, что она ДОЛЖНА его взять на себя».
Следует сказать, что Д. С. Рождественский (1876—1940) был среди тех, кто сомневался в необходимости переезда БАН в Москву, и мог сказать об этом вслух. С одной стороны, он был согласен с новой ролью БАН как правительственной библиотеки, с другой — не считал целесообразным перевод БАН в Москву. «С того времени в 1942 году, когда БАН переселится в Москву, — писал он, — в одном городе, на расстоянии полукилометра, будут находиться две огромные библиотеки, две мировых библиотеки, одна (БАН) в 9, и другая (Ленинка) в 6,5 миллионов томов. Ни в одном городе мира нет подобного явления. Ни одна страна не позволяет себе сверхъестественной роскоши обесценивать одну грандиозную библиотеку, поместив рядом с ней другую, не только равную ей, но и превосходящую ее».
Возникает вопрос — почему Библиотечную комиссию возглавил не библиотекарь, а специалист по химии и технологии? Удивляет, что штат БАН был тогда увеличен на 100%, нашлись средства на переплет, дополнительные ассигнования для приобретения литературы и оплату труда временного штата. Недоумение пропадает, если правильно ответить на вопрос «почему?».
Созданная московским Президиумом Библиотечная комиссия должна была решить одну главную задачу: привести в удовлетворительное состояние книжные фонды и прочее библиотечное хозяйство, предназначенное для переезда в Москву. Именно поэтому центральное место в отчетной документации занимают материалы сотрудников Лаборатории консервации и реставрации документов — основателя и первого руководителя Н. П. Тихонова и ученого специалиста С. А. Зайцева.
Они представили исследования и краткое изложение результатов испытаний по определению долговечности различных видов бумаг. Коллекция из 619 единиц разных бумаг и картона (бумага газетная, книжная, для рукописей, оберточная, гравюры, картоны) хранилась под особым наблюдением в специальных условиях в четырех камерах — две светлые и две темные, причем в каждой паре одна — проветриваемая, другая — непроветриваемая; полы деревянные, стены бетонные.
Эксперимент был начат в 1922 и закончен в 1937 г. Результаты испытаний представлены в девяти таблицах, фиксирующих различные параметры изменений в течение 15 лет. Прилагались схемы расположения книжных стеллажей в книгохранилищах и, насколько нам известно, первая в БАН схема пути книги и карточки. Напомним, что рациональный путь книги/карточки Тихонов и Зайцев считали фактором, влияющим на сохранность документов. Они не только обследовали фонды БАН, но и досконально изучили устройство книгохранилищ в разных странах. В частности, они приводят результаты обследования хранилищ американских библиотек, выполненного в 1930-е годы. Бюро стандартов, и некоторых европейских.
Известно, что материалы исследований Лаборатории консервации и реставрации БАН заинтересовали специалистов Библиографического института в Брюсселе, которые просили Академию наук СССР перевести на французский язык ряд трудов этих сотрудников для изучения опыта БАН в плане устройства книгохранилищ Международного библиографического института.
Библиотечная комиссия Гребенщикова проделала огромную работу, но следует признать, что она полностью игнорировала складывавшуюся в течение двух столетий библиотечную практику Академии наук и зачастую преувеличенно негативно воспринимала то, что членам комиссии было непонятно в исторически сложившемся устройстве академической библиотеки.
В Материалах Комиссии Гребенщикова не рассматривалась такая серьезнейшая проблема, как судьбы людей — сотрудников БАН и ее филиалов в Ленинграде (около 1 000 человек). Их участь после переезда БАН в Москву не принималась в расчет.
За пределами интересов (а может, компетенции) Библиотечной комиссии остался и вопрос о будущем здания на Биржевой линии, куда БАН переехала в 1925 году и которое должна была покинуть спустя 15 лет!
А ведь оно было построено специально для Библиотеки АН по проекту академика архитектуры Р. Р. Марфельда с учетом европейского опыта библиотечного строительства. Он использовал периметр здания для устройства полуэтажных книгохранилищ, применил темные и полутемные типы хранилищ, бетонные полы, металлические стеллажи, горизонтальные и вертикальные перемещения книг — в общем, все то положительное, что накопила практика мирового библиотечного строительства.
Кстати, здание БАН в Ленинграде строилось с расчетом на рост фондов до 1950 года, а здание БАН в Москве — до 1960-го. В проекте Московской БАН закладывался предел прочности в расчете на военную ситуацию. Пережив войну 1941—1945 гг. и выдержав огневой удар в феврале 1988 года, БАН подтвердила прочность своих конструкций.
История рассудила по-своему. К 1941 г. здание для БАН в Москве так и не было построено — третью пятилетку прервала Великая Отечественная война. В истории Библиотеки Академии Наук не наступил роковой период, когда со всей реальностью БАН могла прекратить существование в Ленинграде. Последнюю страницу в своей истории она должна была закрыть 12 июня 1942 года — в день намечалось отметить московское новоселье.
Переезд БАН в Москву был бы невосполнимой потерей для отечественного библиотечного дела. БАН была и остается уникальным полигоном, территорией, на которой опробовано огромное число различных методик в самых различных областях библиотековедения. Изъятие БАН из Ленинграда означало бы уничтожение огромного культурного наследия, принадлежащего не только нашему городу, но и всей стране и всему мировому научному сообществу.