Людмила Юльевна Брауде,
доктор филологических наук, профессор Санкт-Петербургского государственного университета культуры и искусств,
член Союза писателей Санкт-Петербурга, лауреат Международной премии Астрид Лингрен, награждена международным почетным дипломом Андерсена, медалью Топелиуса и др.

Уже полвека связана с творчеством Х. К. Андерсена научно-исследовательская и переводческая деятельность Людмилы Юльевны Брауде. Она ведет огромную литературоведческую и педагогическую работу. Большинству российских читателей, полюбивших Нильса Хольгерсона, Пеппи Длинныйчулок, Карлсона, Муми-троллей и др., Людмила Юльевна известна, прежде всего, как блестящий переводчик Ханса Кристиана Андерсена, Сельмы Лагерлеф, Цакариуса Топелиуса, Астрид Линдгрен и Туве Янссон.

— Замечательных сказочников в истории литературы немало. Но Ханс Кристиан Андерсен занимает среди них особое место. Людмила Юльевна, расскажите, пожалуйста, в чем же своеобразие и необычность его творческой судьбы?
— Пожалуй, основное значение Андерсена заключается в том, что именно он был основоположником литературной сказки Скандинавии, а от части и всего мира. Он создал огромную школу, которая существует и развивается и ныне. У Андерсена была масса подражателей. Но как сказал один из его современников: «Когда читаешь их, вспоминаешь его; но когда читаешь его, забываешь их».
Многие крупные художники называют его своим учителем. К школе Андерсена принадлежат и Оскар Уайльд, и наш современник Джанни Родари. Недавно я открыла для наших детей датскую сказочницу Линде Кобербёль, которая говорит, что Андерсен оказал на нее большое влияние. Современная шведская писательница Мария Гриппе, получая Международную медаль Андерсена, сказала: «Как жаль, что мой отец не дожил до этого дня. Он так гордился бы мной. Он считал, что на свете есть один великий писатель — Андерсен». Сельма Лагерлеф восхищалась Хансом Кристианом, и его отголоски мы находим во многих ее произведениях. Наконец, Астрид Линдгрен в одном из своих писем ко мне отмечает, что только Андерсен был способен сделать болтающий чайник приятным.
Последователи Андерсена есть на всей планете, потому-то и чтят его повсюду. Высшая награда в области детской литературы носит имя датского сказочника. Сто пятидесятилетие со дня рождения Андерсена в 1955 году отмечалось по призыву Всемирного Совета мира во всех странах. А у нас, под Петербургом, в начале 1980-х годов создали Андерсен-Град — детский игровой комплекс. Здесь были и кафе имени братьев Гримм, и театр «Пиноккио», но сам «город» носил имя Андерсена — «короля» литературной сказки.
— Как повлияла на писателя его родина — маленькая северная страна, о которой в России тогда, да и сейчас, знают немного?
— Конечно, Андерсен был патриотом Дании. Одно из его стихотворений «О, Дания, о Родина моя…» стало народным гимном. И, разумеется, он в первую очередь именно датский писатель. Современные ему соотечественники писали, что он неотделим от цветущих островов Дании. Есть тенденция выводить творчество Андерсена из немецкого романтизма — главным образом, из Тика, Шамиссо и др. Но я не поддерживаю эту точку зрения. Корни творчества Андерсена, скорее — в датском фольклоре. В детстве он очень любил слушать сказки и уже тогда сочинял их сам. Я нашла как минимум десять датских народных сказок, которые Андерсен переработал по-своему, как художник.
Андерсен презирал мещанство, высмеивал его, причем делал это чрезвычайно искусно. Есть датская народная сказка «Нищий», где сварливая принцесса выходит замуж за принца, переодетого нищим. В фольклорном варианте она исправляется. Когда принц, испытывая жену, устраивает пожар в доме, то она хочет броситься ему на помощь и, вырываясь из сдерживающих ее рук, кричит: «Пустите меня, там мой муж, он погибает!» Но Андерсен, используя в сказке «Свинопас» этот сюжет, отбросил его конец. В своем произведении он наделил принцессу типично мещанскими чертами, любовью к золоту; она и ее фрейлины подглядывают в щелочки, знают, в каком доме что варится… И принц отвергает принцессу.
Есть у Андерсена и другая великолепная сказка, где курица потеряла одно-единственное перо. Кумушки-курицы, рассказывая об этом друг другу, превратили потерянное перо в шесть куриц, которые выщипали себе все перья, чтобы понравиться петуху.
— Андерсен был не только сказочником. У него есть и драматические произведения, и романы, например, «Импровизатор»… Чем были для писателя те жанры, в которых его талант раскрылся не так ярко, как в сказках?
— О, они значили для него многое. Андерсен считал себя поэтом. И драматургом. Но однажды его друг Эдвард Коллин написал ему, что Дания и он, Ханс Кристиан, прекрасно уживались бы, не будь в Дании театра. Почти все его пьесы не имели успеха. Лишь некоторые из них шли в театре «Казино», который в народе называли театром Андерсена. Позднее Андерсен сам признал, что как драматург он не состоялся, а для романов у него не хватает знаний.
Впрочем, у него есть хорошие стихотворения. Одно из них он написал в Шильонском замке:
Громады скал передо мной
И мрачный замок над водой,
А душу мне волнуют вновь,
Свобода, Байрон и любовь.
(Перевод проф. С. Д. Кацнельсона)
Но главным в его творчестве, конечно, были сказки.
— Как относились к творчеству Андерсена его русские современники?
— Андерсен стал известен в России довольно рано, еще в 30-х годах XIX века, благодаря Якову Карловичу Гроту, ректору Гельсингфорского университета. Он был своеобразным культурным посредником между Скандинавией и Россией. Сестра Грота Роза Карловна перевела с немецкого языка на русский роман «Импровизатор» и некоторые сказки Андерсена.
Потом его переводили на русский язык Н. В. Стасова, сестра известного историка искусства и литературы, критика В. В. Стасова, и М. В. Трубникова, дочь декабриста В. П. Ивашова. Они написали Андерсену прекрасное письмо о том, как любят его в России. Впоследствии издатель сказок Андерсена, впервые переведенных на русский язык именно с датского, писал переводчику Ганзену: «Дорогой Петр Готфридович! Сказки Андерсена в ваших переводах прекрасны».
Северного сказочника любили многие русские писатели: Лев Толстой, Мамин-Сибиряк, Гаршин… И Андерсен, в свою очередь, отчасти знал и любил русскую литературу. В его архиве был подлинный автограф Александра Сергеевича Пушкина — начальные строки его «Элегии» и стихотворения «К друзьям». Мне удалось исследовать, как он попал к Андерсену. Путешествуя, писатель сдружился с тремя сестрами, дочерьми русского генерала Мандерштерна. Они были в восторге от сказочника, много беседовали с ним о литературе, и одна из сестер обещала ему автограф Пушкина. Через несколько лет ей удалось сдержать обещание.1
— Людмила Юльевна, а при переводе сказок писателя с датского на русский многое утрачивается?
— Переводы Ганзенов прекрасны. Правда, следует заметить, что они немножко русифицировали текст. У них есть гениальные находки — например, слово «Дюймовочка». Когда эту сказку переводили с других языков, то называли ее, в частности, «Лизок-с-вершок». А Ганзены придумали вот это уникальное слово.
— Значит ли это, что заново переводить сказки Андерсена не имеет смысла?
— Почему же? Каждая эпоха имеет своего переводчика. И каждый имеет право на свое видение текста. Это прекрасно понимала дочь Ганзенов Марианна Петровна, мой преподаватель датского языка и большой друг. Однажды, я задала ей очень нескромный, как мне казалось, вопрос: «Как вы считаете, можно ли сейчас переводить Андерсена?» Она ответила: «У каждого переводчика свое понимание автора, и Андерсен не исключение». Она была даже за то, чтобы Андерсена переводили заново, но на те сказки, которые стали классическими в переводах Ганзенов у меня, честно говоря, рука не поднялась. Я переводила только малоизвестные и неизвестные сказки. Но они выдержали семнадцать или восемнадцать изданий.
Когда встал вопрос об издании двух томов Андерсена в серии «Литературные Памятники», Марианны Петровны уже не было в живых. Составление, вступительная статья и примечания были поручены мне. Я предложила сделать новые переводы внучке Марианны Петровны, прекрасной переводчице Инне Павловне Стребловой, но она категорически отказалась делать это. И я тоже не стала. Мы обе пришли к выводу, что издавать переводы Ганзенов нужно не только как памятник Андерсена, но и как памятник русского переводческого искусства XIX века.
— И все же, как Вы думаете, сам Андерсен писал для взрослых или для детей?
— Это сложный вопрос. Долгое время Андерсена считали писателем для детей, которого могут читать и взрослые. Сейчас существует обратная тенденция, что Андерсен создавал свои произведения для взрослых, но что их могут читать и дети. Бесспорно, что ребенок воспринимает в сказках Андерсена только фабулу. Когда он становится взрослым, то открывает для себя иные пласты произведений — философские, психологические...
Истории Андерсена нравятся детям. В Копенгагене есть статуя сидящего Андерсена, и почти каждый проходящий мимо родитель сажает ребенка к нему на колено — оно давно стало блестящим. А тот обнимает и целует Андерсена — своего любимого сказочника.

1 См. Брауде Л. Ю. Автограф Пушкина в архиве Г. Х. Андерсена // Пушкин А. С. Исследования и материалы. — М.; Л.: ИРЛИ, 1956. — Т. 1. — С. 357—363.

Беседовал Егор Яковлев
Рис. Александра Кокорина