Елена Аркадьевна Чемоданова, главный библиотекарь научно-методического отдела Кировской ордена «Знак Почета»
областной универсальной научной библиотеки им. А. И. Герцена

Какую роль играет интернет
в развитии чтения?
Способны ли новые литературные формы удержать интерес читателя, включенного в бешеные ритмы современного социума? Явление гипертекста, совпавшее с кризисом традиционной литературы, указывает возможные пути его разрешения. Главный из них — перемена в отношениях между читателем и писателем.

Ключевой тенденцией современного развития человеческой цивилизации является формирование новой информационной среды. Технологическую базу этой среды составляют глобальные компьютерные сети — интернет.
Потребовалось совсем немного времени, чтобы интернет из рабочего инструмента компьютерщиков и экзотической забавы состоятельных людей превратился в обыденное явление, доступное в библиотеках, многочисленных интернет-центрах, обычных семьях. WWW — Всемирная Паутина — это наше настоящее.
Тема взаимоотношений книжной и виртуальной культуры давно привлекает внимание философов, писателей, литературоведов — интересно и необходимо спрогнозировать тенденции их взаимоотношений: будут ли они союзниками, партнерами, соперниками, сольются ли воедино или, наоборот, четко разграничат сферы своего воздействия? Будут ли люди вообще брать в руки книги по вечерам, или их окончательно заменят экраны телевизоров и мониторы компьютеров?
Каковы тенденции и перспективы взаимодействия книги и интернета? Это особенно важно знать библиотечным работникам — профессионалам книжной культуры.
Русскоязычный интернет (рунет), несмотря на свой юный возраст, накопил приличные ресурсы и прекрасно оборудован. Он пронизан директориями, паролями, указателями, его поисковые системы не уступают западным аналогам. И в рунете существует богатая литературная жизнь, которую далеко не все мы хорошо знаем.
Здесь есть сетевые библиотеки (Максима Мошкова, Экслера, Online-библиотека, Эротическая, Стихи.Pu, Морковка, Omen и др.), книжные интернет-магазины («Библио-глобус», Ozon.ru и др.), литературные журналы — как электронные версии практически всех «толстых» литературно-художественных журналов, так и специальные сетевые («Журнальный зал» на сетевом ресурсе «Русский журнал», литературный интернет-журнал «Русский переплет», литературно-философский интернет-журнал «Топос», интернет-журнал «Самиздат» и др.), ежегодные литературные конкурсы («Тенета», «Улов» и др.).
В интернете активно присутствует «бумажная» литература. Персональные сайты имеют множество писателей — Владимир Сорокин, Виктор Ерофеев, Виктор Пелевин, Борис Акунин, Дарья Донцова, Александра Маринина, Владимир Маканин, Олег Павлов. Много в Сети сайтов писателей-фантастов. Появление модных имен и новинок сопровождается возникновением соответствующих сайтов — есть сайты Эраста Фандорина, Гарри Поттера, специальный сайт, посвященный роману А. Проханова «Господин Гексоген»...
Поскольку значительная часть литературонаселения продолжает жить в границах традиционной бумажной словесности, то многие писатели-профессионалы работают как в традиционной, книжной манере, так и в пространствах литературного интернета, размещая там тексты своих новых произведений или отрывки из них. Наоборот, некоторые произведения, получившие известность в интернете, приобретают книжную форму: «Сами по себе» Сергея Болмата, «Низший пилотаж» Баяна Ширянова, «Паутина» М. Шелли. Большинство авторов, получивших известность в Сети, хотят увидеть свои творения в виде книги, которая продается в магазине и стоит в библиотеке, а не просто «висит» в виртуальном пространстве.
В интернете бурно обсуждается «бумажная» литература. Первые рецензии на журнальные публикации и вышедшие книги появляются, как правило, в «Русском журнале». В Сети активно работают большинство известных литературных критиков: Вячеслав Курицын, Андрей Немзер, Сергей Костырко, Дмитрий Бавильский, Александр Агеев, Павел Басинский, Лев Пирогов. Помещают свои статьи авторитеты «бумажной» критики Сергей Чупринин, Наталья Иванова, Ирина Роднянская, Никита Елисеев.
Так, именно на литературных сайтах состоялись самые захватывающие дискуссии о громких литературных событиях 2002 г. (скандале вокруг произведений и творчества Владимира Сорокина, жизни и текстах Эдуарда Лимонова, присуждении премии «Национальный бестселлер» роману А. Проханова «Господин Гексоген»), которые подняли обсуждение на высокий эмоциональный и интеллектуальный уровень.
Литература в Сети — это самостоятельное явление.

Этот новый...
Очень интересна «фирменная интернетовская» литературная форма — гипертекст, который основывается на философии нелинейного письма.
Слово «гипертекст» в 1965 г. ввел в употребление программист, математик и философ Теодор Нельсон, обозначив им документ, составленный из относительно небольших фрагментов текста таким образом, что эти фрагменты можно читать не в одном, раз и навсегда определенном порядке, а разными путями — в зависимости от интересов читателя, причем пути эти равноценны — нет пути правильного или неправильного, лучшего или худшего.
Универсальное определение звучит так: гипертекст — это представление информации как связанной сети гнезд, в которых читатели свободны прокладывать свой путь нелинейным образом. Он допускает множественность авторов, размывание функций автора и читателя, расширенные работы с нечеткими границами и множественность путей чтения.
Гипертекстовые романы в интернете — дело почти обычное. По виду это обыкновенный текст на экране. Просто некоторые элементы в нем выделены другим цветом. Это могут быть слова, фразы, буквы, знаки препинания, какое-то изображение, звуковое сопровождение и т. д. Каждый выделенный элемент содержит ссылки на другие конструкции, которые, в свою очередь, могут содержать обращения вовне, и так до бесконечности. Нажав на выделенное слово мышкой, вы «проваливаетесь» в другой слой романа. А из этого слоя можно уйти еще дальше — до бесконечности (гиперссылки — указания на другие фрагменты текста — называются «линки»).
Как это выглядит в реальности? Например, роман одного из самых известных гиперроманистов — «классика электронной литературы» Майкла Джойса — «Полдень» начинается с беседы двух героев в ресторане. Они говорят о бывшей жене некоего Питера. Читатель при желании может прервать беседу героев и уйти в параллельное повествование об этой самой жене Питера или о самом Питере. Здесь уже потянутся свои сюжетные линии, персонажи и ходы.
А вот пример русского гипертекста. Специальный сетевой жанр создал Роман Лейбов — в 1995 г. он «вывесил» в Сети своего рода мета-роман, который коллективно сочиняли посетители Паутины. Молодой человек влюбляется в девушку, решается наконец написать ей, и не доверяя почте, ночью лично бросает письмо в почтовый ящик. Но тут, к ужасу, замечает, как выше на лестничной клетке его девушка с кем-то целуется. Герой пытается безуспешно выудить письмо из ящика, но, услышав, что парочка собирается расставаться, тихо уходит.
С этой сцены и начинался гиперроман. Любое слово этой и всех последующих сцен предлагалось использовать как гиперссылку и вести от него свое собственное повествование — продолжение или предшествие истории. Роман, таким образом, становился:
• нелинейным — терял начало, конец и единую последовательность событий;
• «фасеточным» — составленным из множества небольших автономных фрагментов;
• многоавторским;
• интерактивным — присочиненный фрагмент тут же включался в общую цепь.
Проект вызвал огромный интерес, но остался скорее забавным психологическим экспериментом, чем событием литературы.
Классификация литературных гипертекстов весьма разнообразна и не имеет пока общепризнанности. Условно их можно разделить на три группы.
К первой категории можно отнести обычные линейные, одномерные тексты, оснащенные некоторым сравнительно небольшим количеством связей и ссылок, примерно так же, как это делается в книге. Ведь в большинстве книг основной текст также содержит ссылки, обращающие внимание читателей на сноски, переводы, комментарии, варианты, биографические справки и т. д. Разница будет заключаться в том, что такой текст удобнее читать с компьютерного терминала и информацию по любой ссылке можно получить мгновенно. Такие тексты можно издавать и традиционным печатным способом.
Ко второй относятся произведения с различной степенью гипертекстовой углубленности и сильно разветвленными связями, у которых тем не менее прослеживается одна важная черта: наличие основного тела текста. Сюжет может ветвиться, связи могут уводить от основного блока подчас далеко, но автор как бы ненавязчиво делает некоторую линию главной. Степени авторской и читательской свободы весьма велики, но в принципе читатель может ограничиться основной версией и не вмешиваться в ход действия. Подобные конструкции литературного текста в бумажном виде уже весьма трудны для издания.
Третья, наиболее сложная и интересная категория обязывает читателя участвовать в построении читаемого им произведения, делая процесс непременно интерактивным. Глубинные связи настолько сложны, что два человека, читая одну вещь, прочтут нечто совершенно различное. Сюжеты, идеология и философия одного и того же произведения могут различаться до противоположности. Печатать такую вещь невозможно. Более того — ее невозможно перечитать.
В идеале все возможные варианты являются равноправными, а каждый читатель становится как бы соавтором, а при желании — исследователем текста, путешественником по нему. С самого начала такого произведения читатель вынужден всякий раз делать или не делать самостоятельный выбор из множества предлагаемых автором версий, чтобы прочесть что-то дальше.
Таким образом, человек читающий превращается в человека участвующего. Сам читатель выбирает варианты развития сюжета, ходы ассоциаций, отсылок, развязок и тупиков, то есть включается в процесс развития разветвленного до бесконечности романного текста. Интернет предлагает читателю совершенно другой способ чтения.

...и привычный гипертекст
Вспомнив слова Екклезиаста «Говорят, смотри — это новое, но было уже в веках», такому специфическому сетевому литературному приему как гипертекст можно подобрать аналогию, давно реализованную в бумажной литературе — ссылки, сноски и комментарии к основному тексту как бы погружают читателя в другой слой произведения. Одна из литературных, «книжных» форм гипертекста — роман в виде рецензии на роман, как бы написанный, но как бы и не написанный, в ходе рецензии оказывается написанным у нас на глазах.
Такой прием используется в литературе уже не первый век. Гипертексты вовсе не были порождены компьютером. Многие произведения хотя и писались как сугубо «бумажные», по сути несли в себе несомненные признаки гипертекстуальности. Субкультура гипертекста создала свой миф: со своей историей, легендарными именами, персонажами и т. д.
Среди легендарных имен, связываемых с культурой гипертекста, писатели Джеймс Джойс, Владимир Набоков, Умберто Эко, Реймон Кено, Хулио Кортасар, Хорхе Луис Борхес, Итало Кальвино, Джон Барт, Самюэль Беккет, философы Михаил Бахтин, Мишель Фуко, Жак Деррида, Ролан Барт.
Вообще, произведений в виде комментариев к некоему тексту — вымышленному или реальному, написанному или ненаписанному — накопилось довольно много, это уже сформировавшийся устойчивый литературный жанр. В этом жанре есть свои традиции и авторитеты. Станислав Лем, в 1970-е написавший сборник рецензий «Абсолютный вакуум» на книгу, придуманную самим Лемом. Борхес, с его многочисленными рецензиями и комментариями на несуществующие произведения им же самим выдуманных авторов.
Классический пример гипертекстуальности — роман В. Набокова «Бледное пламя», состоящий из «поэмы» и занимающего большую часть всего текста «построчного комментария» к ней. Читать поэму без комментария бессмысленно. Смысл возникает только на их стыке, при появлении гиперсвязи, в момент линкования. Роман легко представить себе на экране компьютера в виде двух раскрытых рядом окон — поэма и комментарий. Кроме того, даже закончив чтение, читатель может составить по меньшей мере 3 равновероятные версии того, что же собственно произошло в прочитанном произведении.
Ильф и Петров рассказывали, как была решена проблема финала романа «Двенадцать стульев». Подброшенная монета определила судьбу Остапа: его горло было перерезано бритвой. В гипертекстовой литературе подобная ситуация разрешилась бы просто: герой мог быть убит и одновременно в параллельном и равноправном варианте остаться в живых — по выбору читателя. Для литературы, основанной на классической печатной традиции, такой исход представляется несколько диким, однако читатель гипертекста воспринимает все множество возможных развязок как должное. Исход дела с Остапом Бендером, ожившим в следующем романе, как нельзя лучше иллюстрирует условность литературной конструкции и не вызывает отторжение.
Несомненные элементы гипертекстуальности можно обнаружить в дилогии Льюиса Кэррола про Алису. С этой точки зрения она интересна прежде всего своей нелинейностью: объединенные формально темами «поиска выхода» и «нахождения сокровища» главы практически никак одна из другой не вытекают, и в них постоянно возникают новые, не связанные друг с другом персонажи. В мире Кэррола возможно любое развитие событий, не скованное никакими законами логики или здравого смысла: совершенно невозможно предвидеть заранее, с чем столкнется Алиса на следующей странице и чем это кончится. Этим Алиса отличается от обычного приключенческого романа. Если в мире Дюма герой, вступив в схватку, может только победить противника или потерпеть поражение, то в мире Кэррола вариантов развития событий бесконечное множество: его противник может превратиться в птицу или же сражение может оказаться «боем с тенью».
Еще один случай гипертекста представляют собой поздние романы одного из крупнейших итальянских писателей ХХ века Итало Кальвино. В романе «Замок скрестившихся судеб» автор использовал две колоды карт Таро для написания текста. Перед читателем появляется подобие сюжетных пасьянсов: персонажи собираются в уединенном месте и рассказывают каждый свою историю, только делают это не в словесной форме, а в визуальной — путем раскладывания карт. А «Невидимые города» — это роман — географический атлас. Героями его являются сами города, о которых рассказывает великий путешественник Марко Поло великому Кублай-хану. Попытка классификации, окрашенная в борхесовские тона. Но дело не ограничивается классификацией. Хан описывает уже воображаемые города с надеждой на то, что Марко побывал в них. Но даже если Марко и не был в них, даже если таких городов нет на Земле, гипотетически они могут существовать. «В атласе Кублай-хана есть и карты земель обетованных, посещенных в воображении, но не открытых еще или не основанных: Новой Атлантиды, Утопии, Города Солнца, Тамоэ, Гармонии, Икарии, Нью-Ланарка».
Шведский прозаик и искусствовед Петер Корнель занял одно из первых мест в когорте авторов, оперирующих средствами нелинейного письма. «Пути к раю. Комментарии к потерянной рукописи» с предисловием Милорада Павича — «роман в комментариях», который дает возможность пережить новый читательский опыт. Корнель комментирует пустоту, потерянную рукопись, которую никто не читал. Об авторе рукописи говорили, что он работает над чрезвычайно обширным проектом — произведением, призванным выявить целый ряд до сих пор не замеченных связей. Однако после его смерти обнаружить эту работу так и не удалось. Среди его бумаг была найдена рукопись, озаглавленная «Пути к раю, Комментарии». Таким образом, от капитального труда сохранился только «научный аппарат».
Корнель дает своему читателю еще большую, почти не ограниченную свободу, окончательно превращая его в читателя-автора, причем слово «автор» уже можно ставить на первое место. Корнель предлагает читателю — заполняй эту пустоту, твори этот несуществующий научный труд, пользуйся этим, специально тебе оставленным, незаполненным ядром, который я окружил многочисленными комментариями-подсказками. И у читателя, даже если он не ставит перед собой такой цели, а просто читает комментарии (которые сами по себе увлекательны и познавательны), автоматически создается представление о том, что было в потерянной рукописи, в этом пустом центре.
«Сама по себе идея замечательная и реализована с такой фантазией, что каждый читатель может создать свою собственную, отличную от всех других книгу», — пишет Милорад Павич.
Из текстов современных писателей последних лет можно назвать роман Дмитрия Галковского «Бесконечный тупик». Критики называют это наиболее убедительным гипертекстовым и по духу, и по букве произведением, причем написанным в период, когда компьютер еще оставался диковинкой, игрушкой для богатых. Галковский начинает с комментариев к Розанову, потом комментирует комментарии к Розанову, потом про Розанова и вовсе забывает, комментирует уже собственные комментарии и т. д. Форма комментариев к вынесенному за скобки основному тексту позволила Галковскому свободно компоновать разные фрагментны: философские рассуждения, парадоксальные реконструкции истории, собственные воспоминания, речь с исповедальной интонацией, а читателю предлагается словно бы следовать за живым мышлением. Обращение к гипертексту здесь полностью оправдано — структура комментария действительно «раздвигает», «держит» колоссальную текстовую массу, обеспечивает ей необходимые разделяющие пустоты, не дает перепутаться множеству ветвящихся линий, которые утонули бы в тексте, будь он организован только по линейному принципу.
Но вот что любопытно: первичное разворачивание текста происходит все-таки линейно. Мысли, записи расположены последовательно, как будто по течению времени, заносятся одна за другой, будто в дневник. И только вторым порядком размечаются как комментарий, помещаются в гипертекстовую структуру. Здесь работает именно напряжение между линейностью и гипертекстом.
Гипертекстовым назвал А. Генис «Архипелаг Гулаг» А. Солженицына: «Он перешел от замкнутой романной структуры, которая свойственна его ранним вещам, к разомкнутому, как словарь, «Архипелагу». Эта книга предусматривает сложнейшую корневую систему ссылок, комментариев, индексов. В сущности это — гипертекст о Гулаге. Жанровая новизна позволяет назвать «Архипелаг» предтечей интернетовской словесности. И если это сравнение не кажется очевидным, то потому, что Солженицын гораздо талантливее интернета, который пока мало чем отличается от забора».
Наконец, классическим примером в рассуждении о гипертекстах стала Библия. Во-первых, из-за уникальной по степени разработанности перекрестной системы «параллельных мест» — аналогов гиперссылок, линков. Во-вторых, принятому в христианстве «контрапунктному» прочтению, когда все разнородные события Ветхого завета проецируются на события Нового завета.

Роман XXI века
Говоря о виртуальной литературе, нельзя не вспомнить знаменитого сербского писателя Милорада Павича, которого недаром называют первым писателем третьего тысячелетия. Он считает, что наступил кризис не литературы, а чтения как такового. Обычный роман перестал работать, потому что он не оставляет читателю свободы, вынуждая читать себя от начала до конца.
Романы Милорада Павича более всего похожи на компьютерную игру, где все зависит от читателя. Знаменитый роман-лексикон «Хазарский словарь» — одна из самых необыкновенных книг ХХ века, принципиально нелинеен, как всякий словарь. Роман построен по самым передовым технологиям современной литературы. Состоит из трех книг: Красная — христианские источники о хазарском вопросе, Зеленая — исламские источники, Желтая — еврейские. Помимо этого даже в книжном виде существует две версии — «мужская» и «женская». Героиня «Пейзажа» оставалась в живых, если книгу читала женщина, а если читал мужчина — оказывалась убитой.
«Хазарский словарь» может теоретически читаться в разных направлениях и выявлять тем самым новые внутренние связи. Когда его перевели на СD-ROM, оказалось, что существует два с половиной миллиона способов его прочтения. Практически, каждый читатель имеет свою особую книжку.
«Важно, что перенесение такой книги как «Хазарский словарь» в новую среду предоставляет большие возможности прочитать все ее слои, чем простое чтение, и в то же время не препятствует процессу поиска связей между отдельными элементами, уже начавшемуся в сознании читателя. Одни ключевые сюжеты можно преподнести визуально в виде кинофильма или мультипликации, другие — с помощью звука. Творческая активность читателя, таким образом, может проявляться в разных направлениях, а использование разнообразных масс-медиа позволяет подключить к восприятию многие органы чувств», — из предисловия к метароману Милорада Павича «Стеклянная улитка», выпущенному издательством «Амфора».
Роман-кроссворд «Пейзаж, нарисованный чаем» читается по горизонтали, по вертикали, по любовным историям, по темам и т. д. Роман-часы «Внутренняя сторона ветра» следует читать полтора раза и конец его в середине. Роман «Последняя осень в Константинополе» построен как гадание на картах Таро. И это не просто заполнение некой отвлеченной структуры литературным сюжетом: карты Таро пронизывают роман на множестве уровней, порой читатель этого не замечает. Например, в роман встроены специфические цвета карт, цвет очень важен. «Не люблю, когда роман издают с черно-белыми картами, потому что в них утрачивается пророческая сила цвета», — говорит Павич.
Есть у Павича и пьеса-меню, где читателю предлагается самому выбрать блюда и составить собственное меню текста.
В сущности, все это уже не письменная литература, а разновидность компьютерной игры, поднятая Павичем на высокий художественный уровень. Недаром сегодня разрабатываются настоящие компьютерные игры по его произведениям.
«Интерактивная литература — это когда читатель может сам выбрать путь через произведение. Мои произведения нелинеарны, и их возможно читать разными способами. Мне кажется, что современные читатели любят головоломки и хотят быть активнее, чем они были. Самым важным для меня было изменить привычные способы чтения, усиливая роль и ответственность читателя в процессе создания романа — мои романы нашли «свое тело», свою форму именно в компьютере. Гиперлитература сделала их интерактивными, она показала нам, что романы могут развиваться в нескольких направлениях, подобно человеческому восприятию», — поясняет Павич.
Удивительно, но почти об этом писал еще М. Е. Салтыков-Щедрин! «Как-то чересчур охотно предоставляют у нас писателю играть роль вьючного животного, обязанности нести бремя всевозможных ответственностей. Но сдается, что недалеко то время, когда для читателя само собой выяснится, что добрая половина этого бремени должна пасть и на него».
Пример Милорада Павича показывает, что явление гипертекста не только совпало с кризисом традиционной литературы, но и указывает возможные пути его разрешения. Основное здесь — перемена в отношениях между читателем и писателем. Сегодня их решительно пересматривает компьютерная литература. Она отрывается от плоского печатного листа, чтобы погрузить читателя в текст, как в бассейн. Главное в нелинейных текстах — простор для самостоятельного творчества читателей.
Гипертекст оказался наиболее созвучен наступающей эпохе и наиболее адекватно описывающим новые взаимоотношения с реальностью. В направлении интерактивности сегодня движется вся нынешняя культура. Самые чуткие к голосу современности авторы видят необходимость втянуть в свои игры читателя. Такая литература придаст буквальный смысл знаменитому, а теперь, как выяснилось, и пророческому высказыванию Набокова: «Шедевр любого писателя — его читатель».
Интернет меняет взаимоотношения автора и читателя, превращая последнего в со-автора, со-участника построения текста.
Современные философы говорят, что время какой-то единой, общей картины мира прошло безвозвратно. Сегодня мир из моноцентричного превращается в полицентричный. Мир эластично меняется, новое не отвоевывает место у старого, а просто растягивает пространство, одновременно делая культурные слои более тонкими. Сверхконцентрация идей, идеологий, действий сменяется децентрализацией. Мир плавно расправляется, и оказывается, что в нем совсем не так тесно, как казалось, и всему находится место.
И философии этого нового мира очень подходит философия гипертекста, нелинейного письма, с его стремлением расширить в творчестве либеральные ценности, привнести в него расплывчатость выбора и хаотичность свободы.

Полезное и Прекрасное
Почему же, несмотря на все упомянутые и еще неупомянутые, а, может быть, и еще неоткрытые достоинства, замечательные новые возможности гипертекста, компьютерной литературы, простая книга лучше, ближе, роднее человеку?
Летом 1998 г. знаменитый писатель, философ, культуролог Умберто Эко приезжал в Москву, читал лекции. О взаимоотношениях книги и интернета он сказал тогда очень простые и мудрые слова: «Спите спокойно. Книга никуда не денется». И пояснил, что художественную литературу все равно нельзя читать на экране компьютера, и значит, она останется в печатных книгах. А справочная и вообще научная литература пусть переходит в Сеть — там ей и место. «Если я работаю с интернетом, то по программе «Гуттенберг» могу получить всего Шекспира. Но зачем мне компьютер с целой массой байтов, зачем ждать, когда принтер напечатает нужную мне информацию, если за углом я могу купить всего Шекспира всего за пять долларов в издании «Пингвин».
И в заключение Эко поразил слушателей. «Я хочу окончить лекцию панегириком в честь того конечного и ограниченного мира, который открывают нам книги. Будь «Война и мир» на гипертекстуальном интерактивном диске, вы могли бы переписывать сюжет и создать бесконечное число «Войн и миров». Пьеру Безухову удалось бы убить Наполеона или же, если ваши историко-политические симпатии иные, Наполеону удалось бы сразить Кутузова.
Но против книги вы ничего сделать не сможете. Вам остается принять закон Рока и почувствовать неотвратимость судьбы. Гипертекстуальный и интерактивный роман дает нам свободу и творчество, и будем надеяться, что эти уроки творчества будут иметь место в школах будущего. Но «Война и мир» подводит нас не к бесконечным возможностям Свободы, а к суровому закону Неминуемости. Чтобы быть свободными, мы должны пройти этот урок жизни и смерти, и только книги способны передать нам это знание».
Обыкновенные люди интуитивно, подсознательно понимают, что книгу читать лучше, приятнее, чем текст на экране компьютера. Но для того и существуют великие умы, чтобы об очень сложных и глубоких вещах сказать просто и ясно.
Становится понятно, что книга больше отвечает человеческой сущности, человеческой жизни, с ее невозможностью что-то повторить, вернуть, прожить заново, вернуть сказанные слова и поступки. Книга также линейна, как человеческая жизнь. Книга дает человеку ощущение таких понятий как Судьба, Неотвратимость, Рок, Бог — кому что ближе, таких понятий, которые недоступны ни животным, ни компьютеру, к которым нас никогда не приведет интернет с его абсолютной свободой.
«Литература дает устойчивость мира», — подчеркнул Умберто Эко. — «Любая реальность в мире реальностей может быть поставлена под сомнение. Кто знает, прав ли на самом деле Эйнштейн, между тем как в мире вымысла факт смерти Эммы Бовари непреложен. С этим никто не станет спорить. Вы можете написать, если хотите, другой роман, но в мире Флобера — она умерла. Художественный вымысел дает нам прочный мир, куда устойчивей мира реального, даже если мы привыкли думать иначе».
В то же время литература открывает человеку мир иной, она дарует ему незабываемое ощущение свободы выхода за пределы телесного, физического опыта. Человек нуждается в свободе. В том, чтобы по-новому увидеть свой узкий мир с его привычными координатами, познать заново, углубиться в его суть и одновременно — выйти как можно шире и дальше за его слишком обжитые пределы. Осмысленное чтение — это обретение свободы без унизительного бегства от жизни, предлагаемого всевозможными видами виртуального пространства.
Лучше всего об этом сказал Борхес: «Среди разных человеческих инструментов самый изумительный — книга. Остальные служат продолжением его тела. Микроскоп, телескоп — продолжение его глаза, телефон — голоса, есть у нас плуг и меч — продолжение руки. Книга же — это нечто иное: книга служит продолжением души, памяти и воображения человека».
Чтение — могучее средство восприятия окружающего мира, а сам процесс чтения и усвоения прочитанного — одна из тайн человеческой психики. Вряд ли есть хоть один крупный писатель, ученый, мыслитель, который не дал бы чтению восторженную характеристику, указывая одновременно на его сложнейший характер.
И даже те, кто готов признать старомодность книги и возможность уступить часть ее места чему-то другому, отмечают, что без чтения человек многого лишает себя в жизни.
Поэтому закончим обозрение проблемы взаимоотношений книги и интернета словами: «Компьютер — полезен, а книга — прекрасна».