Говорят, шутка продлевает жизнь. Григорий Горин когда-то уточнил: не всем. Тому, кто смеется, действительно продлевает. Тому, кто шутит, — укорачивает. Эта сентенция была справедлива. Справедлива по отношению к таким великим «шутникам» как Аркадий Райкин, к самому Горину.
Современные же сатирики розовеют и здоровеют прямо на глазах. Их физиономии с трудом вмещает экран телевизора. Они весело смеются над своими шутками. Они живут хорошо.
Некоторые из них объясняют нам, насколько неподражаем наш местный образ жизни и мыслей. Насколько непостижимо глубоко наше национальное чувство юмора. Так глубоко, что всяким там американцам, англичанам, японцам и прочим бельгийцам до дна не достать даже в водолазном костюме. Что ж, может быть так оно и есть.
Нам также объясняют, что «ихний» заморский юморок слишком мелок для нашего необъятного менталитета. Шутки, мол, у них плоские, остроты идиотские. Куда им с нами тягаться.
Странно, но мне как-то всегда импонировало смелое остроумие Бернарда Шоу, гротескная сатира Свифта, легкий юмор Воннегута и даже грубоватые шутки Марка Твена. Я не испытывал никаких затруднений при чтении книг этих писателей. Их «заморский» менталитет меня не пугал, а юмор не казался плоским или загадочным. Может быть, дело не в различии менталитетов, а в том, кто именно шутит?
Но вот передо мной оказалось произведение еще одного американского писателя — «Натюрморт с дятлом» Тома Роббинса. Реклама на обложке утверждает, что это очень веселая и захватывающая книга, а ее автор непревзойденный «мастер вкусной импровизации». Мало того, он еще и «ироничный и отчаянный нонконформист» и вообще «лучший из лучших», в общем, просто гигант мысли, отец иракской демократии.
Начал читать, просто беда — не смешно. Чувство юмора отказало, наверное. Нет, конечно, чувствуется, что парень ходил в колледж, а что толку? Рассыпанные по тексту псевдоинтеллектуальные остроты вызывают только досадное недоумение и кривую ухмылку. Автор прямо-таки заваливает читателя перлами своего остроумия. Иногда возникает странное ощущение, будто кто-то склонился у тебя над ухом и шепчет скороговорки на языке суахили. Хм. Может в Техасе над этим смеются?
Революционно нонконформистский сюжет на поверку оказался проще не только пареной, но даже сырой репы. Законная наследница некого королевского престола, юная и прекрасная принцесса, знакомится с грязным, беззубым, но весьма романтичным террористом-бунтарем на неком симпозиуме. Они влюбляются друг в друга и занимаются любовью на яхте, освещенные таинственным лунным светом, видимо, с благородной с целью «изменить мир». Дальше в книгу набросаны, как в мусорную корзину, разные необходимые для развития сюжета «штуки», вроде загадочных египетских пирамид, нефтяных магнатов, динамитных шашек, кокаина, ЦРУ и всего такого прочего. Саша Черный когда-то назвал это «кровь, любовь, морковь, носки». Пожалуй, только морковки не хватает. Черт, оказывается, сюжеты Донцовой весьма глубокомысленны!
А может быть, что-то изменилось на нашей планете, пока мы выходили покурить на секундочку? Может быть, мы теперь живем в южном полушарии? Книги Марининой оказались хорошо замаскированным интеллектуальным авангардом? Шилов и Глазунов стали миссионерами революционного нонконформизма? Господин Сорокин оказался «придворным комедиографом» и скоро зачитает нам с экранов телевизоров новогоднее поздравление?
Скорее всего, книгу просто надо было читать на английском. Или на суахили. Вероятно, тогда что-то стало бы понятнее?
Не знаю, что и думать. То ли автор решил поиздеваться над читателем без всякого повода, то ли теперь дамские романы «в дорогу» пишут небритые мужчины в черных очках.
Тут мы и сами заходим в тупик.

Данила Рощин