В нескольких романах хорошо известного в России американского писателя Курта Воннегута встречается забавный персонаж по имени Килгор Траут. Этот вымышленный субъект — слегка тронувшийся умом и никому не известный писатель-фантаст, выступает в роли гротескного альтер эго самого Воннегута. Прямо на ходу он сочиняет короткие фантастические рассказы, которые — по причинам, ускользающим от понимания — печатают в эротических журналах. В одной из таких «вдохновенных импровизаций» Траута-Воннегута речь заходит… об инопланетной порнографии.
На далекой планете Тральфмадор бравый американский космонавт попадает на просмотр порнографического фильма. Эта планета уже много веков назад лишилась атмосферы, растительности и всех прочих признаков жизни, за исключением, как ни странно, самих тральфмадорцев. Фильм начинается с легкой «эротической» сцены — молодой инопланетянин ест какой-то фрукт. Постепенно сюжет фильма становится все более «насыщенным» — уже несколько тральфмадорцев что-то беспорядочно едят и пьют за большим обеденным столом, а затем начинают цинично скармливать остатки пищи своим домашним животным. Добропорядочные граждане диковинной планеты закрывают глаза и отворачиваются от экрана, остальные громко сопят в темноте кинозала…
Такой вот фантастический рассказ однажды придумал литературный персонаж Килгор Траут. А вполне реальный американский писатель, поэт и киносценарист Майкл Тернер написал книгу «Порнографическая поэма». Оба этих произведения произвели на меня неизгладимое впечатление.
И если рассказ Траута напечатал эротический журнал, то «Порнографическая поэма» оказалась первой книгой Тернера, к которой проявили интерес зарубежные издательства. Роман был переведен на ряд иностранных языков и принес автору в 1999 году престижную литературную премию. Значит, было за что.
Тернер сделал возможным невозможное. Ведь то, что допустимо в живописи или кинематографе, — запрещено в литературе. Это блестяще аргументировал Станислав Лем в одном из своих эссе, доказав невозможность создания высокохудожественной эротической литературы. Он тогда многих убедил. Меня в том числе.
Тем не менее превращение эротики или даже порнографии в высокое искусство осталось весьма привлекательной для многих литераторов задачей. Пытались многие. Соединение низменного и высокого в единое целое — проблема запредельного уровня сложности, однако весьма заманчивая, родственная самой сути вербального искусства. Это прекрасно понимали Пушкин, Ахматова, Иосиф Бродский и многие другие писатели и поэты. Только в их случае речь все-таки не шла о столь низменном предмете, как порнография.
До этого пласта добрался Майкл Тернер. «Когда порнография служит… укреплению превалирующих в данном обществе идеологии и системы ценностей, к ней относятся терпимо; когда она вступает с ними в противоречие, ее запрещают и преследуют», — записывает в дневнике один из персонажей «Порнографической поэмы». И далее: «Сексуальные отношения между мужчинами и женщинами всегда вскрывают социальные отношения в обществе, и, если показываются открыто и честно, обязательно содержат критику этих общественных отношений, даже если порнографист никогда не ставил перед собой такой задачи». Это звучит забавно. С этим хочется поспорить. Об этом интересно подумать.
Сюжетный рамки «Порнографической поэмы» ограничены пятью годами жизни главного героя, связанными с его становлением в порноиндустрии. Композиция романа — спиралевидная: первый виток «закольцовывается» уже к середине повествования, затем уходит на новый оборот.
Книга Майкла Тернера постоянно обманывает ожидания читателя. И это пустые слова. Переворачивая страницы и задумываясь о ее содержании, сталкиваешься с бесконечными «не». «Порнографическая поэма» Тернера — не порнография, не-смотря на большое количество сцен весьма откровенного содержания, не эпатажно-скандальный конструкт шокирующего достопочтенную публику ради денег и скоротечной славы молодого интеллектуала. Не-смотря на обилие нецензурной лексики — перед нами скорее печальный Селенджер, чем веселый Сорокин. Эта книга вовсе не псевдоинтеллектуальный постмодернистский роман-уравнение, не-известные которого не известны и самому автору, не-смотря на весьма оригинальную структуру романа — стилизованную под некий синопсис или сценарий к заумному порнографическому фильму. И так далее и тому подобное…
Иногда она вызывает смех, особенно короткими сценариями к порнофильмам, возникающим в фантазиях главного героя, которые близки «по духу» тральфмадорской порнографии Килгора Траута, а иногда — грусть, или скорее печаль, трагичностью и наивностью самой истории, приближающей автора к прозе Селенджера. Именно эти грусть или печаль, которые испытываешь после знакомства с книгой Тернера, объясняют, почему, не-смотря на такой страшный эпитет — порнографическая, перед нами все-таки самая настоящая поэма.

Динала Рощин