Виктор Борисович Наумов, кандидат юридических наук, руководитель группы по правовой защите интеллектуальной собственности и информационных технологий DLA Piper Rudnick Gray Cary, Санкт-Петербург

Повсеместно, в самых разных формах мы создаем различные объекты интеллектуальной собственности. В том числе — объекты авторского права. Объектов авторского права много, и существенная часть из них попадает в библиотеки, поскольку библиотека — это институт, который служит для обеспечения доступа к знаниям, к информации. Но когда создается объект авторского права, возникают исключительные права на его использование — либо у автора, либо у того лица, которое затем у автора приобретает эти права.

Не доглядели?
Исключительные права на использование означают, что лицо, обладающее этими самыми правами, может использовать произведение по своему усмотрению, передавать это право кому-либо и запрещать использовать его другим лицам. Соответственно, с одной стороны, возникает некая монополия на результат творческой деятельности, а с другой — наличествуют интересы государства, общества и личности по доступу к культурному наследию, к объектам науки и образования и, в частности, по доступу к созданному произведению. И на законодательном уровне разные страны решают эту дилемму исходя из собственных приоритетов и специальной политики по обеспечению доступа к информации. Здесь одно из двух: либо соблюдаются экономические интересы правообладателя, либо происходит поражение таковых, зато появляется возможность использовать объект на благо общества. Эта дилемма существовала давно, но встала остро только с того момента, когда начали по-
всеместно распространяться информационные технологии, когда появилась возможность копировать произведение в неограниченном количестве. Если раньше издательства лишь пожимали плечами на то, что энное количество экземпляров расходилось по библиотекам (это не сильно подрывало их экономические интересы), то ситуация в корне изменилась, когда появилась возможность, создав одну электронную копию, очень легко распространять ее среди пользователей, которые потом могли бы ее распространять далее. Таким образом, для тех лиц, которые владеют правами, возникла угроза упустить контроль над оборотом объектов и лишиться прибыли. В нашем случае в законе «Об авторском праве и смежных правах» в ст. 19 до недавнего времени существовала норма для библиотек, дающая возможность использовать произведение без согласия правообладателя (и, естественно, без выплаты ему вознаграждения). И библиотеки, согласно этой норме, имели возможность свободно предоставлять экземпляры произведений в пользование. Когда эту норму стали применять к произведениям, существующим в цифровой форме, то выяснилось, что она подлежит двоякому толкованию. С одной стороны, в ней ничего не говорилось об информации в электронной форме, соответственно, надо было полагать, что библиотеки имеют право использовать всевозможные фонды в электронной форме и предоставлять доступ через Интернет в том числе. С другой стороны, при получении книг библиотеки автоматически не получали права на их использование в электронном виде. Такая ситуация не позволяла четко ответить на вопрос, законны или незаконны электронные ресурсы библиотек, к которым предоставлялся удаленный доступ. С практической точки зрения, эта ситуация привела к тому, что за счет государственных программ и негосударственных фондов было создано большое количество электронных фондов. Когда в 1990-х — начале 2000-х платежеспособность населения была особенно низкой и упали тиражи, доступ к информации в электронной форме стал своего рода компенсацией недостатка в печатных изданиях, и это оказалось очень важным инструментом для поддержки развития общества. Раз люди не покупали книги, они могли что-то прочитать через Интернет. Конечно, не могу сказать, что Интернет был распространен повсеместно, но, с другой стороны, образовательные учреждения и научные организации уже имели к нему доступ. Кстати, по последним данным, сейчас в России почти 25 млн интернет-пользователей. Эта цифра была озвучена на прошедшей 20 апреля конференции «Интернет и бизнес» в Москве. Соответственно, до недавнего времени распространение информации в электронной форме сводило к минимуму неравенство в доступе к знаниям. И это — сугубо положительная общественная функция электронных библиотек. Тем не менее, и заинтересованные организации, и общество, и органы государственной власти, в чьем ведении находились библиотеки, пропустили те поправки к закону «Об авторском праве и смежных правах», которые вносились весной 2004 года. В результате ужесточился режим свободного использования в библиотеках объектов авторского права. В настоящий момент сложилась такая ситуация, когда отредактированная норма звучит так, что электронные версии использовать можно, но только:
а) в помещениях библиотек и
б) с соответствующими средствами защиты от копирования.
Это-то и лишило библиотеки возможности организации удаленного доступа, в том числе через Интернет, даже для своих читателей. Обычная библиотека не может выкладывать полнотекстовые документы, как, например, библиотека Мошкова (хотя библиотека Мошкова строго юридически библиотекой не является). И, естественно, теперь пользователи, приходя в библиотеку, не могут скопировать произведение, даже его часть в силу как раз требований, связанных с защитой от копирования.
С ксерокопированием дело обстояло иначе. Вроде бы фрагменты копировать можно, а книгу целиком — нельзя. Другой вопрос, нужно ли это? Это — вопрос здравого смысла. Ну, отксерокопировал ты книжку в плохом качестве один раз — вреда производителям или правообладателям это не наносило. Другое дело — текст в цифровой форме: ведь его можно «тиражировать» бесконечно. Соответственно, вступившие в силу ограничения самым жестоким образом запретили деятельность всех тех информационных ресурсов, всевозможных государственных и негосударственных библиотек, архивов и иных ресурсов, которые ориентированы на науку, искусство, образование. Что мы имеем? Потрачены огромные деньги на создание этих ресурсов, на оцифровку, на организацию самого различного доступа, но оказалось, что все это в какой-то степени сделано зря. Можно говорить о сохранении культурного наследия в цифровой форме (по-крайней мере, оцифровали массу информации), о том, что это в любом случае было сделано не напрасно, хотя возможности доступа резко сократились.

Кто во что, а мы —  ВТО
На самом деле, для вступления в ВТО поправок в части свободного использования библиотеками соответствующих произведений никто от нас не требовал. Как раз недавно, в марте этого года, правительство Соединенных Штатов обнародовало доклад о текущих современных торговых барьерах, стоящих перед странами, которые намерены вступить в ВТО. В том числе — перед Россией. Из 14 страниц текста три посвящены интеллектуальной собственности. Там говорится про Интернет, про скачивание музыкальных файлов, про борьбу с пиратством и т. д. Библиотеки даже не упоминаются. Использование библиотеками оцифрованных материалов не рассматривается как вопиющее нарушение. Потому что все прекрасно понимают: монополия монополией, а служить обществу и государству в какой-то степени нужно. А поскольку мы ограничили себя сами — кидаться в другую сторону (общественных интересов) теперь уже поздно. Кстати, те поправки вносились не правительством, они вносились группой депутатов, в том числе — деятелями культуры. С позиций политических реалий, и тем более в рамках завершения процесса нашего вступления во Всемирную торговую организацию, наша ошибка — нескоординированность действий общества, государственных органов и библиотечного сообщества, которые эту поправку пропустили. В настоящий момент почти все те библиотечные ресурсы, к которым есть доступ через Интернет, от диссертаций до каких-нибудь редких книжек, все это — незаконное, поскольку соответствующих требуемых законом разрешений от правообладателей на такое использование получено не было. Должен отметить, что на Западе к использованию объектов интеллектуальной собственности, особенно в библиотечном деле, подходят куда более аккуратно. И локальные решения, и решения на государственном уровне предусматривают скрупулезную роспись всех нюансов по использованию информации. Грубо говоря, всю книжку ксерокопировать нельзя, но где предел? Когда нужно прекратить это копирование? Например, для библиотек очень часто принимается такое юридическое решение: пользователь подписывает бумагу, что он согласен со всеми правилами, что он копирует материалы в личных целях, обязуется не передавать их и т. д. Таким образом, он освобождает библиотеку, которая действует в рамках закона, от ответственности, связанной с последующими нарушениями авторских прав. А библиотека тем самым служит интересам обеспечения доступа к информации. Вот такие мы имеем на настоящий момент непростые реалии, и как мы будем двигать далее, мне не совсем понятно.

Этика или экономика?
Авторское право — сфера бизнеса. С этим, к сожалению, ничего не поделать. Такова экономика авторского права. Александр Житинский, например, в конце 90-х, в момент популяризации в стране Интернета, создал модель локальной социальной революции в области авторских прав. Есть автор и есть читатель, который заказывает книгу через Интернет. Книгу печатают специально для него или передают файл. И никаких при этом посредников и правообладателей. Это все неплохо работает, но только — в стабильном обществе, когда информация о книжках распространяется хорошо, когда не нужна реклама как таковая, когда читатель и писатель тесно связаны. Но ситуация текущей экономики интеллектуальной собственности совершенно другая, другие методы, другие интересы. Авторы, как мы знаем, и в России, и во всем мире на свои средства очень редко что-то издают. Значит, как только они приходят к издателю, они лишаются прав. Раз они лишаются прав (скорее всего, передают исключительные права), далее — уже интерес бизнеса выгодно эти права продать. Соответственно, бизнес заинтересован в максимальной защите своих прав и в максимальном ограничении прав тех, кто может посягнуть на его экономические интересы.
Однако авторское право защищает не только экономические интересы, оно имеет целью также защитить интересы автора в отношении его имени как творца и неприкосновенности его произведений.
В чем базис всего конфликта? Есть монополия и экономические интересы, а есть общественные интересы. И если действия и логика правообладателей интеллектуальной собственности консолидированы и предсказуемы, то общество и его институты не имеют единой позиции, они не знают, чего точно требовать в сфере определения права на доступ к информации и к знаниям и в какой степени их требования соответствуют государственным и общественным интересам.
Соблюдение авторского права и его границы — это вопрос нашей собственной правовой культуры и тех социальных традиций, которые складывались последние десятилетия. В советское время, нужно отметить, за правами следили внимательно. Другое дело, что все права принадлежали государству. Может быть, наши давние общинные традиции и желание делиться со всеми и всем — хорошие вещи, но они слабо вписываются в жесткие рыночные рамки. Сейчас их практически невозможно культивировать, потому что рынок совершенно в этом не заинтересован. Все эти традиции и подходы оказались беззащитны перед теми экономическими реалиями, которые мы имеем в настоящее время. Одновременно эта беззащитность выразилась в том, что люди, думая, что они могут кому-то что-то передать, получить знания от других бесплатно, не начали заботиться о тех активах, которые они создают сами. Например, преподаватели, ученые, деятели культуры, искусства. Ведь все, что ими делается — это колоссальная ценность по западным меркам. Мы же этим делились и делимся до сих пор очень свободно и не осознаем, что это, действительно, те вещи, которые могут принести определенное благосостояние. Постепенно мы перестаем делиться в том объеме, как раньше, но все равно этот поток бесплатных знаний продолжается. В то же время мы находимся под прессингом экономических реалий, под прессингом тех, кто получил права и теперь от тех, кто делится информацией с другими бесплатно, требует какие-то деньги. А наше общество к этому не готово, оно привыкло к свободному обмену знаниями, информацией. К сожалению, это — принципиальная проблема правосознания и правовой культуры. Не поймем, что знания бесценны — не найдем компромисс между доступом к информации и законом. А законы в сфере авторского права у нас, должен отметить, вполне технически качественные. Вопрос в том, как их соблюдать и как любые изменения в них должны опираться на целесообразность и соблюдение баланса интересов и ценностей личности, общества, бизнеса и государства.