Владислав Скитневский, заместитель директора Кингисеппского филиала Ленинградского государственного университета им. А. С. Пушкина, кандидат педагогических наук, профессор

Вышла книга Ирины Ивановны Тихомировой «Школа чтения: Опыт, теории, размышления». Творческого вклад этого автора в теорию и методику детского чтения измеряется не столько числом ее публикаций, сколько страстью и талантом ее рациональных дискурсов, насыщенных искренней любовью к читающим детям России. Это она, уже какой десяток лет, призывает писателей и библиотекарей «подбрасывать новые порции чуда», чтобы воспламенить угасающую искру интереса детей к чтению. На этот раз из-под пера
И. И. Тихомировой вышла хрестоматия.
Два больших проблемно-тематических пласта — под одной обложкой: фрагменты о чтении в детстве из произведений знаменитых российских писателей и публицистов и фрагменты непростых размышлений крупнейших отечественных специалистов в области теории детского чтения. Написать сегодня такую книгу — дело рискованное. Учить читать — все одно, что учить мыслить. В подобной ситуации автор рискует потонуть в дискуссиях, хорошо зная, что они тянутся уже десятилетиями и периодически обостряются. Однако риск — дело благородное. Она делает свою работу ненавязчиво, путем демонстрации опыта чтения известных писателей, а, следовательно, и талантливых читателей.
Под одной обложкой собраны индивидуальные мини-истории чтения нарративного характера. Составитель учитывает контекст каждой автобиографии. В каждой такой автобиографии писатель действительно с высоты опыта чтения проецирует формы собственного разума на свое первое читательское поведение. Получилась система разных конструкций личного отношения к чтению в детстве. В итоге оказалось возможным иметь вполне определенное представление о социальной стратификации юного читателя России прошлых двух веков.
Первую часть книги читатель может принять за историю социализации юного поколения средствами чтения от С. Т. Аксакова,  А. И. Герцена, Л. Н. Толстого до поэта             Л. Н. Мартынова или ученых В. С. Розова,     Е. М. Богат и других. В психологии это и есть процедура социальной интериоризации, «впитывания» в себя опыта поведения старших поколений.
И. И. Тихомирова подобрала такие автобиографии, которые лучше других «работают» на Основной педагогический замысел хрестоматии заключается в авторской установке на понимание того, что чтение художественной литературы помогает одному человеку оказаться «внутри другого», проследить там ход его мыслей и чувств, вникнуть в мироощущение другого человека. Между прочим, все это из собственного методического арсенала автора-составителя, поэтому все гуманитарные процедуры при отборе фрагментов автобиографий талантливых читателей базируются на ее же собственном педагогическом опыте.
Методологическая заслуга И. И. Тихомировой в том, что она продемонстрировала типичную для современной психологии и педагогики чтения актуальную проблему перехода от эмпирического к теоретическому уровню, поскольку понятия эмпирического уровня, (т. е. практики чтения), во многом еще не соответствуют терминам и понятиям теории чтения в силу ее неразработанности.
Именно в этой связи вторая часть хрестоматии вызывает наибольший интерес: Тихомирова, как было отмечено выше, вольно или невольно включает читателя в полемику рискованного характера. Конечно, риск — процесс ситуационный, он обычно сопрягается с рефлексией неопределенности там, где имеет место фактор недоверия и опасности.
В данной ситуации автор ставит себя как составителя хрестоматии между крайними состояниями опасности и безопасности. Это и есть риск, фактором которого выступает естественная боязнь за утрату традиционной в России модели читательской культуры. Но почему же тогда маститый автор, за плечами которого сотни публикаций и огромный опыт, идет на риск, не учитывая того, что российский читатель оказался сегодня между Сциллой (Западной культурой чтения) и Харибдой (отечественной)? Почему автор включает в хрестоматию только российских творцов данного текстового предметного поля: от В. Г. Белинского до К. И. Чуковского, хотя жизнь убедила нас, что теория чтения не может развиваться вне ее языковых, текстологических обсуждений, вне ее историко-культурного контекста? Разве такие имена отечественных теоретиков, как М. М. Бахтин и         Ю. М. Лотман не усилили бы содержательный потенциал второго раздела хрестоматии? А может, автор делает это целенаправленно, реализуя снова и снова свой излюбленный метод приглашения читателя к «барьеру»?