— Владислав Петрович, какие Вы можете назвать наиболее характерные ошибки фондохранителей, которые приводят к исчезновению или порче редких и ценных книг?
Неисполнение элементарных функциональных обязанностей либо нежелание их исполнять. Обычный человеческий фактор. Мне не раз доводилось разговаривать с представителями служб безопасности той или иной библиотеки. Они часто рассказывают о том, что когда сотрудникам библиотек начинают предъявляться какие-то элементарные требования, те часто принимают их в штыки. А нужно-то просто выполнять свои функциональные обязанности. Например, если ты взял из фонда документ и обязан за него расписаться — распишись. Если ты его возвращаешь, опять же, распишись: когда ты его вернул, укажи, куда поставил. Если принимаешь документ — посмотри, что тебе вернули и в каком состоянии. Но когда от людей начинают требовать точного исполнения их обязанностей, они ссылаются на низкие зарплаты: «Нам денег почти не платят, а еще чего-то требуют». Не надо пенять на зарплату. Человек должен выполнять свои обязанности, которые прописаны в должностных инструкциях. Иначе закрадываются подозрения в злонамеренности такой тактики поведения. Возникает вопрос: для чего ты сюда пришел и что ты хочешь от этого получить?
По сути, в каждой библиотеке есть четко разработанные инструкции, есть положения, согласно которым каждый сотрудник отвечает за свой «участок работы». Если ты отвечаешь за выдачу документов — смотри, что ты выдаешь и что получаешь. Нет у тебя права во время рабочего дня выходить из зала, где находятся специальные фонды, — не выходи. Если это не получается уже в силу возраста, что ж, пора подумать о пенсии. Или о другой работе.
Возможно, я ошибаюсь, но ведь есть люди и просто психически неуравновешенные. Тогда возникает вопрос: кто их принял на такую должность и для чего? Если человек пришел сюда, значит, ему нравится его работа, и он готов подойти к ней со всей ответственностью. Но если ему не нравится зарплата, если он считает, что его знания стоят дороже, что ж… Нам всем хотелось бы иметь любимую и хорошо оплачиваемую работу. Но не всегда это совпадает. И рано или поздно мы оказываемся перед выбором, что для нас важнее — Гегель или колбаса, деньги или знания?
Как мне кажется, когда все будут четко выполнять свои функции, это само по себе минимизирует возможность хищения. И нужно привести в порядок систему учета. В любом учреждении, не только в библиотеке.
В общем, нужен четкий системный подход, понимание, что ты делаешь и для чего. Если он есть, то все работает нормально. Конечно, проблемы все равно будут возникать, но настолько, насколько они могут возникнуть с точки зрения теории вероятности.
— Владислав Петрович, расскажите, пожалуйста, о каком-нибудь интересном деле, связанном с библиотечными кражами.
Да все интересные случаи известны. Другое дело, что в каждом деле остается определенная недосказанность. А о чем-то вообще не говорится для того, чтобы не потерять доказательную базу.
Иногда возникает ситуация, когда приходится выбирать между наказанием злоумышленника и возвращением предмета на место. Порой вокруг человека и его окружения приходится нагнетать определенную атмосферу, чтобы он почувствовал к себе пристальное внимание и «сбросил» украденное. Иногда бывает так, что человек задержан и даже осужден, но результата это не приносит. Да, с точки зрения ныне действующего законодательства человек наказан, но украденный им предмет уже не вернуть. Бывает, ситуация складывается иначе: пока предмет не найден, виновность доказать нельзя. И чтобы эту виновность не доказали, преступник может уничтожить предмет: бросить в Неву, закопать, сжечь или постарается привести его в такое состояние, когда тот уже не будет подлежать восстановлению. Тут возникает дилемма. С одной стороны, мы обязаны найти преступника, довести предварительно следствие до суда, чтобы суд решил, виновен он или не виновен. С другой стороны, на нас лежит обязанность вернуть похищенный предмет государству или в частную коллекцию. Что лучше — посадить преступника или вернуть ценный предмет?
И если вдруг мы оказываемся перед таким выбором, мы предпочитаем вернуть предмет, а уж дальше — как получится. Получится собрать доказательную базу, довести дело до суда — хорошо. Нет — остается развести руками.
У нас есть дела, которые и следствием закончены, и преступники осуждены, а предметы не найдены. То есть все уже забыли, что преступник наказан, зато все помнят о том, например, что нет картины Айвазовского в Географическом обществе. Поэтому главной задачей своего отдела я вижу возвращение предметов музейного фонда, библиотеки или частной коллекции. И, конечно, — поиск преступника, если есть такая возможность. Если есть возможность собрать доказательную базу в полном объеме и довести дело до суда.
— Известно, что существует проблема идентификации предметов, имеющих историческую и художественную ценность. Какие технические средства используются для ее решения?
Проблема идентификации — в создании информационных поисковых систем. Это — проблема государственного уровня, даже не моей компетенции. И здесь должен выполняться ряд условий.
Во-первых, должна быть цифровая техника, которая, в общем, есть. Во-вторых, должен быть файл, о котором в суде можно сказать, что после того, как искомый предмет был сфотографирован, файл не подвергался изменениям. Только тогда его можно рассматривать как доказательство. В-третьих, должен быть такой технический специалист, который сможет подтвердить: да, этот предмет фотографировался таким-то типом фотоаппарата, тогда-то, на такой-то носитель, файл не менялся — это доказывается тем-то и тем-то. Тогда даже при неточно снятых размерах и изменениях, появившихся после реставрации, можно будет точно идентифицировать предмет, потому что некие отличительные признаки сохраняются и после реставрации. Если при этом будет еще некая безусловно стандартная мерная линейка и цветовая шкала, которая существует у криминалистов, то можно будет посмотреть, к примеру, изменение цветопередачи при фотофиксации. Размер есть, изменение цвета есть — значит, предмет можно опознать.
Поисковая система должна быть общефедеральной. И пусть даже у пользователей будут разные уровни доступа, она должна быть доступна. С точки зрения опознания и поиска предметов это необходимо.
Тут мы подошли к другой проблеме — фотографированию. По сути, в нашей стране система ГОСТов как таковая разрушена. То есть, прежде чем подходить к фотофиксации объектов, сначала на государственном уровне нужно решить, какой у нас будет система стандартов: какая будет использоваться техника, какая матрица цветопередачи, какая мерная линейка, какие углы съемки, форматы сохранения. Все это необходимо стандартизировать. Иначе будут фотографировать, допустим, одной техникой, но с разной цветовой шкалой или с разной размерной линейкой. Как только мы определимся со стандартами, можно будет говорить о планировании бюджетных средств для создания поисковой системы.
Фотографировать нужно? Нужно. Хорошей цифровой аппаратурой? Безусловно. Но сначала нужно выработать единую методику. Без нее мы будем топтаться на месте, а вещи как пропадали, так и будут пропадать. Опять же, если у нас есть фотофиксация, то нужно говорить об уровне доступности фондов на тех же технических носителях.
И тут мы подходим к вопросу каталогизации. Специалисты утверждают, что все самое ценное каталогизировано. Но вопрос — как? Выбрось карточку из каталога — и нет книги. Про нее забудут. И без обращения к каким-то более старым архивным источникам не смогут доказать, что она вообще существовала — вот, в чем проблема.
Проблема установления подлинности существует. И один из ее аспектов — нехватка специалистов. Сейчас нужно решить, возвращаемся мы к старой системе описания или разрабатываем новую, с учетом новой техники и современных требований жизни. Необходимо придти к некой единой системе, нужно подобие ГОСТа. Если говорить о цифровых носителях, то нужно договориться, например, что цифра «8» будет обозначать порванную страницу, цифра «9» — отсутствие литографии, и только потом уже программировать систему.
Все упирается в систематизацию. Важно понять и сформулировать все существующие проблемы, разделить их по критериям и наметить алгоритм действий. Когда мы это сделаем, можно будет понять, куда мы идем, сколько времени это займет, сколько и каких средств понадобится, сколько людей. С точки зрения обеспечения безопасности любого помещения, любой библиотеки, любого музея — все то же самое. Для начала нужно понимание хотя бы элементарного порядка. Каждый на своем месте должен делать то, что положено по инструкции. Однако если все делается по инструкции, а система не работает, тогда уже нужно анализировать ситуацию и менять инструкции.
Человеческий фактор будет действовать всегда, потому что с любыми инструкциями, с любой техникой работают люди. Но это уже проблема психологов, которые должны состоять в штате службы безопасности. Возможно, сотрудникам нужно периодически проходить полиграф* или еще что-то. Как при приеме на работу, так и в период работы. В фонды редких и ценных изданий лучше не брать работать тех, кто связан с коллекционированием старинных предметов. Здесь задействован все тот же человеческий фактор, и, по возможности, его нужно стремиться минимизировать. Как известно, самые лучшие законы и подзаконные акты без выполнения не имеют смысла.

Беседовала Елена Медникова

* Полиграф — прибор, работающий по методу «детекции лжи» в полевых условиях, применяется в оперативно-розыскной и кадровой работе при опросах.