Сергей Александрович Басов, интеллигент-сноб, Санкт-Петербург

Очень трудно писать статьи к юбилеям, надеюсь, вы меня
понимаете. Особенно, если это юбилей учителя, коллеги и старшего товарища. Аркадию Васильевичу Соколову, петербургскому интеллигенту-книжнику, профессору, первому президенту Петербургского библиотечного общества 10 февраля 2009 года исполняется
75 лет.


Юбиляр непростой, не сразу охватишь мысленным взором его профессионально-жизненный путь — от выпускника Военно-механического и Северо-Западного политехнического институтов, волею случая попавшего в аспирантуру Библиотечного института, до… А вот до чего дошёл юбиляр к своим 75-ти — большой вопрос. К 60 годам он уже прошёл, по его собственному утверждению, целых четыре этапа:
• информационно-технический: освоение информационно-поисковой теории и практики в 1960-е годы;
• социально-информатический: выход на уровень обобщающей информационной теории в 1970-е годы;
• хождение по наукам: от герменевтики до политической экономии в 1980-е годы;
• построение теории социальной коммуникации в 1990-е годы.
Эти этапы были обобщены в книжке «Ретроспектива-60»1, которая положила начало оригинальному жанру юбилейно-профессиональной литературы в форме «биобиблиографических отчётов». Под одной обложкой вполне уютно объединились биографический рассказ и научные рассуждения, стихотворные зарисовки юбиляра и мемуарные эссе коллег. Через десять лет юбиляр и его постоянный домашний (извините, научный) редактор предприняли новую попытку: на свет появилась «Ретроспектива-70».2 В эти десять лет Соколов увлекался социально-психологическими исследованиями, вторгался в культурологию и замахнулся на таинственный феномен русской интеллигенции. Такую измену библиотечному делу и такого воинствующего энциклопедизма библиотечное сообщество не могло стерпеть. Соколов был призван к ответу. И вот, 10 февраля 2004 года, в Колонном зале Петербургского библиотечного общества (Белый зал Центральной городской публичной библиотеки им. В. В. Маяковского) состоялся очень товарищеский судебный процесс. Под председательством З. В. Чаловой, президента ПБО, слушалось дело о самовольном присвоении себе (великому) звания «Интеллигент-книжник конца ХХ века». В результате творческих дебатов единогласно был утверждён приговор: «По совокупности содеянного приговорить Аркадия Васильевича Соколова к пожизненному ношению скромного титула “Петербургский интеллигент-книжник конца ХХ века’’».
Пять лет пролетели незаметно, и по осени, сидя в уютном профессорском кресле, призванный для дружеской беседы, я с ужасом понял, что Соколов готовит меня (и всех нас) к новому испытанию. Он хочет публично отчитаться о последних пяти годах своего научного «сидения» за письменным столом и «стояния» за лекторской кафедрой.
Я, конечно, не мог устоять. Аргументы профессора были просты и убедительны:
«Во-первых, оказалось, что после 70 лет время стремительно дорожает по прейскуранту “год за два”, и пятилетка профессора в семидесятилетнем возрасте стоит не меньше, чем десять лет сорокалетнего доцента. Во-вторых, и это явный парадокс, за пять лет у меня накопился такой научно-публицистический багаж, что я начал его воспринимать как тягостное бремя. Судите сами: пять довольно солидных книг, вышедших в 2006–2008 гг.: “Диалоги с постсоветской гуманитарной интеллигенцией” (36,5 п. л.); “Интеллигенты и интеллектуалы в российской истории” (21,5 п. л.); “Библиотечная интеллигенция в России: исторические очерки. Часть 1: XI—XIX века” (14,3 п. л.). “Библиотечная интеллигенция в России: исторические очерки. Часть 2: XX—начало XXI века” (28,5 п. л.); “Поколения русской интеллигенции” (40,0 п. л.); “Постсоветские библиотекари. Социально-психологические очерки” (18,0 п. л.).
Плюс к этому порядка 90 статей, опубликованных в журналах “Библиотековедение”, “Библиография”, “Научные и технические библиотеки”, “Мир библиографии”, “Библиотека”, “Вестник МГУКИ”, “Вопросы философии”, “Педагогика”, “Социологические исследования”, “Энергия: экономика, техника, экология”, “Мир России”, литературный журнал “Нева”, в трудах различных конференций и симпозиумов. Сейчас в моей персональной библиографии более 450 названий... Разве это делает честь вдумчивому исследователю?..»
Что на это ответишь? Ведь мы и задумывали вместо юбилейных списков трудов наши «Ретроспективы» для того, чтобы помочь вдумчивому читателю разобраться в фонде публикаций Соколова. Пришлось засучить рукава. Соколову — думать над отбором материала для научной части «отчёта», а мне формировать «Взгляд со стороны», да озадачивать профессора разными вопросами. И вот — материал собран, книжка выходит в свет3, а юбилей — уже сегодня.
И я подумал, что в написании юбилейной статьи необходимую поддержку мне окажут друзья и коллеги Аркадия Васильевича, которые прислали свои критико-апологетические взгляды на нашего юбиляра. Да и сам юбиляр должен раскрыть пару-тройку тайн своей, как принято говорить, творческой мастерской. Так что приглашаю вас, уважаемые друзья, на читательскую конференцию, предметом которой является жизнь и творчество профессора А. В. Со-колова, преимущественно в последние годы.

Впереди на целый корпус
Пятнадцать лет назад библиотечное сообщество, подвергнув А. В. Соколова гуманной пытке методом соционики, определило его как простого интуитивно-логического экстраверта или, говоря сугубо научным языком, мы назвали его «Дон Кихотом». Как далеко шагнул наш Дон за последние пять лет? Для начала предоставим слово самому юбиляру:
«До 70 лет я занимался тем, что “разбрасывал камни”, увлекаясь многими сюжетами и многими науками. Я не отказывался от соблазнов и вызовов судьбы, меняя амплуа инженера-электрика на рискованное поприще пионера информатики, разыскивая зёрна истины в недрах библиотековедения и библиографоведения, поклоняясь лингвистике и семиотике, философии и социологии, культурологии и психологии, истории и футурологии. Я руководствовался принципом: лучше быть отважным дилетантом, чем осторожным педантом. Содержание “Ретроспективы-60” и “Ретроспективы-70” показывает, что отважный дилетант немало преуспел в искусстве разбрасывания камней: его мишенями были информационный поиск, библиотечная школа, теория библиотековедения и библиографии, социальная коммуникация, история русской культуры, интеллигентоведение, футуркультурология. Какое наслаждение — познавать неведомое, удивляться таланту и трудолюбию прошлых поколений и дерзкому новаторству современников».
Ах скромен, безнадёжно скромен профессор в оценке своих достижений по «разбрасыванию камней». Давайте прислушаемся к голосам современных классиков библиотечно-информационной науки, уж они-то наверняка способны оценить не только достижения, но и «завиральные идеи» Аркадия Соколова, его жизненную позицию и разнообразные таланты. Вот А. Н. Ванеев, знающий юбиляра более сорока лет, справедливо замечает:
«Вспоминаю, как мы жили с ним в Берлине в частном отеле, пили по вечерам немецкое пиво и вели дискуссии по разным библиотечно-информационным проблемам. А по утрам Аркадий Васильевич учил меня готовить яичницу».
Может быть, мы потеряли в Соколове кулинарных дел мастера? Ведь это единственное свидетельство подобного применения недюжинного профессорского интеллекта. К сожалению, Анатолий Николаевич продолжает свои заметки уже совсем в другом ключе:
«На примере Аркадия Васильевича можно проследить огромную роль самообразования в научном становлении личности, когда специалист в узкой технической отрасли, не имеющий ни культурологического, ни библиотечно-библиографического образования, становится авторитетнейшим учёным в этих науках… Мне неоднократно приходилось на страницах профессиональной печати вступать в полемику с Аркадием Васильевичем, указывать на его, с моей точки зрения, ошибочные взгляды. В этой полемике Аркадий Васильевич всегда аргументировано и доказательно отстаивал свою позицию по спорному вопросу. Для меня было особенно ценно, что, критикуя взгляды Ванеева, он никогда не переходил на оценку личности оппонента, чем, к сожалению, грешат некоторые библиотековеды московской школы».
Да, надо признать, что «противостояние» Москвы и Петербурга прослеживается даже в такой области, как библиотечно-библиографическая наука. Московские всегда были зубастее питерских, зато питерские — интеллигентнее (по крайней мере, в нашей сфере). Тем интереснее прислушаться к мнению московских коллег А. В. Соколова, которые к тому же являются классиками. Руджеро Сергеевич Гиляревский не нуждается в представлении, так же как и  Олег Павлович Коршунов и Юрий Николаевич Столяров. Вот они, перебивая друг друга, спешат высказаться.
Руджеро Сергеевич Гиляревский:
– По молодости лет мы, москвичи, были горды тем, что придумали информатику как науку о научной или научно-технической информации. За нами стоял А. И. Михайлов — государственный руководитель информационного дела в стране. Мудрый Соколов уже тогда понял, что информатика — это наука обо всей информации, циркулирующей в обществе, и назвал её социальной информатикой. Теперь многие оспаривают пальму первенства в создании этой концепции, но она по праву принадлежит А. В. Соколову — фундаментальному учёному с широким образованием и поэтической душой… Мы, те, которым за 70, прошли вместе длинный путь по жизни и в профессии. Мы не всегда были, да и сейчас не всегда согласны друг с другом по каким-то спорным вопросам разной степени принципиальности. Но мы преданы своему делу, любим его, стараемся противостоять попыткам увести его со столбовой дороги, которую понимаем одинаково. Мы хорошо знаем друг друга, хотя иногда и удивляем. Мы из одной когорты, мы и есть эта когорта. И потому мы так радуемся друг другу, когда иногда встречаемся на юбилеях или защитах диссертаций, и так любим друг друга
Дорогой Аркадий Васильевич, я искренно восхищаюсь Вами, Вашими талантами, манерами, Вашей импозантной внешностью, в конце концов. Всего вам доброго и многих лет…
Соколов отправился покорять Москву довольно давно, и в этом деле, надо сказать, сильно преуспел. Правда, покорял он не чиновничьи кабинеты, а профессиональное сообщество. Москвичи об этом времени вспоминают по-разному.
Олег Павлович Коршунов:
– В 1973 году Аркадий Васильевич приехал в Москву, принял участие в каком-то заседании в нашем институте, где мы и познакомились. Как сейчас помню его стоящим у доски с мелом в руке. Молодой человек спортивного сложения, удивительно интеллигентный, доброжелательный и очень красивый. Таким я его воспринимал все последующие 30 с лишним лет нашего знакомства, более того, осмелюсь утверждать, — нашей дружбы. Таким воспринимаю его и сейчас.
Но есть и другие свидетельства московских вояжей Соколова. Они принадлежат самому заклятому московскому другу — Феликсу Васильевичу Базилевичу. Вот и сейчас он не может удержаться, чтобы с присущим ему дружеским злопыхательством не перебить Олега Павловича, размахивая «Ретроспективой-60»:
– Ещё в начале 1960-х Соколов неоднократно проникал в московские библиотеки, обольщал заведующих (пил чай с тортом, восхищался разделителями), а затем коварно выведывал для своих корыстных целей тайны построения картотек и чертежи библиотечной мебели... С содроганием я вспоминаю то страшное время, когда в светлую заводь библиографической науки, овеянную легендами веков, начали вламываться, как слоны в посудную лавку, специалисты от информации... Они прокрадывались в святая святых с тем, чтобы выведать накопленное тысячелетиями, извратить его до неузнаваемости и затем выдать за своё, требуя чуть ли не Нобелевскую премию!.. Соколов, образумьтесь, ведь Вам уже…
Присядьте, Феликс Васильевич, вы ещё получите слово, пусть продолжит своё выступление Олег Павлович:
– Я бы погрешил против истины, если бы сказал, что в ходе научных дискуссий всегда и во всем соглашался с Аркадием Васильевичем. В 1980-х годах у меня вызвали возражения некоторые аспекты его трактовки библиографической информации как разновидности фактографической информации. В 1990-х годах я возражал против отрицания Аркадием Васильевичем объективно-содержательного смысла понятия «информация». против объявления этого понятия фикцией, ничего не обозначающей в реальной действительности… Хочу подчеркнуть особую научно-педагогическую значимость современного периода его деятельности, вплоть до наших дней. Это время он посвятил разработке нового учебного курса «Социальные коммуникации»/ Первую программу курса для библиотечных факультетов вузов культуры Аркадий Васильевич подготовил ещё в 1990 году. Затем им была проделана поистине грандиозная работа по созданию разнообразных учебных материалов и настойчивой пропаганде курса «Социальные коммуникации». Эти усилия не пропали даром. Сегодня этот курс читается на библиотечно-информационных факультетах во всех вузах культуры и искусств по программе А. В. Соколова. Замечу, что в Московском государственном университете культуры и искусств даже кафедра общего библиографоведения, которая взяла на себя чтение курса «Социальные коммуникации», была в связи с этим переименована в кафедру социальных коммуникаций и библиографоведения.
Юрий Николаевич Столяров не был бы самим собой, если бы и юбилейную дату не использовал для продолжения научной дискуссии с А. В. Соколовым, которую они ведут по различным фундаментальным проблемам уже не одно десятилетие:
– Аркадий Васильевич в одной из последних своих работ пишет: «Отождествляя информацию и субъективную реальность (пространство мышления), Столяров по существу солидаризируется с моими взглядами». Тогда о чём спор, задаёт он вопрос и просит ответить на него своего собеседника. Отвечать же должен, конечно, я. И я пользуюсь ближайшей возможностью для оперативного ответа. Аркадий Васильевич был понят мною, и не только мною, как отрицающий феномен информации вообще. Мне хотелось доказать (в книге «Сущность информации»), что информация существует в объективной реальности и А. В. Соколов заблуждается. Увы! Аркадий Васильевич и в этом вопросе оказался дальновиднее, чем я, и мне пришлось признать его правоту: в объективной реальности информация не существует. Но всё же, как феномен, как реальность она место имеет — но только в реальности субъективной. Если точно так же полагает и Аркадий Васильевич, если именно это он и имел в виду изначально, а я этого в его рассуждениях не уловил, либо если он пришёл к такому заключению позднее, — тогда я признаю своё недомыслие! Тогда я констатирую, что отныне мы с ним в данном вопросе полные единомышленники!
…Сегодня, по прошествии десятилетий, я бы подытожил так: если отдельные лидеры опережали каждый в сфере собственных научных интересов своих коллег на голову, то Аркадий Васильевич Соколов скакал впереди на целый корпус. Таким он остаётся по сей день: тогда как остальное научное сообщество только-только начинает признавать его правоту в том или ином вопросе и интенсивно этот вопрос разрабатывать, Соколова уже давно обуревают новые идеи…
Да, дорогого стоит в научном сообществе, особенно среди наиболее авторитетных специалистов, особенно в гуманитарных науках, признание правоты идей коллеги. Наверное, это как раз и есть проявление качества интеллигентности, присущее лучшим представителям поколения «шестидесятников».
Самоуверенно заявлю: только питерский учёный мог так глубоко озаботиться феноменом интеллигентности, изучить его во всех ипостасях и философских глубинах. Аркадий Васильевич Соколов расколдовал для нас самый таинственный персонаж отечественной истории. Более того, он придал своему открытию почти математическую форму. Благодаря Соколову у нас теперь есть «формула интеллектности», и мы можем увидеть, что за словом «интеллигенция» скрываются два противоборствующих смысла и, следовательно, два различных социальных феномена. Теперь каждый из нас может лучше понять и самих себя, и многих персонажей в истории России. Эта научная мишень поражена А. В. Соколовым с удивительной точностью.
Сам А. В. Соколов в своём фундаментальном исследовании «Библиотечная интеллигенция в России», охватывающем исторический период с ХI по начало ХХI века, признаётся в любви к «шестидесятникам», среди которых выдающееся место отводит учёным-новаторам, интеллигентам-скептикам: Р. С. Гиляревскому, О. П. Коршунову, Ю. Н. Столярову. А вот А. Н. Ванеев, представитель героического поколения, по формуле Соколова является интеллигентом-утопистом, мыслящим консервативно, но гуманистично. Да и сам Аркадий Васильевич несёт на себе неповторимую печать романтического поколения шестидесятников, в отличие от своего редактора-восьмидесятника, который с трудом смог вписаться в формулу «интеллигента-книжника с налётом снобизма».

Петербургская библиотечная школа с ленинградской морщинкой
Как воспитателю научной смены, создателю собственной научной школы, Аркадию Васильевичу в нашей области сегодня, пожалуй, нет равных. В качестве научного руководителя или консультанта он подготовил 42 кандидата наук и двух докторов наук. Но не только они образуют в совокупности то, что можно назвать школой Соколова. Прибавьте ещё порядка 7000 студентов, с которыми он общался на протяжении своей педагогической деятельности — и вы получите примерное представление о членах его «невидимого колледжа», о чём проникновенно говорит Виктор Зверевич, петербуржец, выпускник ЛГИКа, так и не ставший полноценным москвичом:
— Мне не довелось стать аспирантом или соискателем профессора А. В. Соколова и защитить под его научным руководством кандидатскую диссертацию. Однако я ощущаю себя полноправным библиотекарем-практиком, членом его «невидимого колледжа».
А вот ещё одна его ученица, В. А. Виноградова:
— Индивидуальный подход к студентам дорогого стоит. Особенно, если работаешь не с группой, а с целым потоком. Для меня, например, интереснее всего была литература. Аркадий Васильевич Соколов, узнал об этом, видимо, благодаря дару прозрения и сумел меня безумно заинтересовать своим предметом, дав мне индивидуальное задание: проанализировать ценностные ориентации литературных персонажей. Потом в институтском кафе я ему отчитывалась в этом. Профессор признал мою «дееспособность» и дал новое задание. Вспоминая свою тогдашнюю радость, эйфорию, упоение, я просто завидую сама себе… Конспекты с лекциями Аркадия Васильевича я читала, как Библию, а «Ретроспективу-60» хранила под подушкой. Не помню из вузовского курса ни одного определения, кроме определения социальных коммуникаций…
Внешне А. В. Соколов — тихий кабинетный учёный. Мне кажется, что у него с самого детства был типичный профессорский вид. Кстати, Аркадий Васильевич, а в школе, во дворе, Вас не дразнили очкариком или профессором?.. Не слышу ответа… Извините, отвлёкся. Мне, как ведущему, ставят в вину, что не предоставляю слово вашим почитателям из провинции. Исправляюсь, исправляюсь. Аркадий Васильевич Соколов любит бывать за Уралом, в Сибири. И именно оттуда доносятся сейчас самые громкие голоса. Вот М. В. Ивашина из Екатеринбурга просто жаждет рассказать о библиотечных играх Соколова в провинции:
— Профессор А. В. Соколов — авантюрист и флибустьер библиотечных пространств, нарушитель множества научных границ и спокойствия благонамеренных библиотечных граждан, придерживающихся устоявшихся норм. Поистине дионисийское буйство и яркость красок созданных им образов слишком экзотичны для унылых и формализованных библиотечных текстов. Его научные искания масштабны и разнообразны, сделанные на стыке культурологии, социологии, философии, истории открытия ярки и экстравагантны, но пусть кто-нибудь другой рассскажет о нём сухим бесстрастным научным или официальным языком. Надеюсь, он простит меня за слишком вольный и лихой слог, вызванный восхищением и признательностью…
К этому буйному выступлению прибавить что-либо просто невозможно. Можно лишь передать слово его бывшей студентке из Алтая, ныне доктору и профессору нашего родного университета культуры, М. Н. Колесниковой:
— Однажды на остановке возле института мне довелось заметить А. В. Со-колова, ожидавшего автобус. Мы с ним не были знакомы, поэтому я его спокойно рассмотрела. Первая часть чеховской формулы в нём была выражена идеально. Умное, одухотворённое лицо. Благородная седина. Элегантно одет. Что же касается души и мыслей, то судить о них по внешнему виду трудно, но сразу чувствуется магия личности… Я думаю, феномен Соколова в том, что он — Космический Субъект, наполненный энергией Мирового Разума. Он подключён к интеллекту Вселенной, поэтому его мысль свободна, легка, мощна, образна и, главное, оптимистична…
Аркадий Васильевич, ну наконец-то необходимая ясность внесена: Вы — пришелец, Вы заброшены к нам! На радость или на горе — ещё предстоит разобраться. Кто знает, может быть, благими профессорами дорога устлана сами знаете куда — в какие-нибудь болонские Европы. Нет, без мудрого слова Базилевича нам не обойтись. Феликс Васильевич, ваш выход!
– Благодарю Вас, Сергей Александрович. Вы ведь знаете, что я не первый год слежу за этим объектом. Можно сказать, я готов уже защитить докторскую под скромным названием «Кто вы, Аркадий Соколов?». Правда, она будет носить несколько мистический характер, но и сам предмет, или, как было метко сказано, — космический субъект — ещё та штучка. Итак, прогуливаясь по набережной Невы близ Троицкого моста, я остановился, глядя на воду. На другом берегу горел шпиль Петропавловки, за моей спиной красовалось здание дворца, судя по всему оккупированного каким-то учебным заведением. Сновала молодёжь и неслось восторженное: «Соколов, Соколов, Соколов...» Особенно старались девушки, судя по возрасту, первокурсницы. Показались двое пожилых очень возбуждённых мужчин, один из них, активно размахивая руками, почти кричал: «Ему мало культуры, таки он взялся за интеллигенцию, оказывается, мы с вами, Рувим Натанович, по его идиотской формуле всего лишь интеллектуалы! Ничего, этот Соколов ещё допрыгается!». От возмущения буква «р» во рту говорившего прыгала, как горячая картошка… Я могу продолжать?
А что случилось?
— Соколов делает мне непристойные знаки руками, типа: уйди несчастный Базилевич. Я не могу в такой обстановке работать.
Извините, Феликс Васильевич, скажу по секрету, после конференции будет банкет в честь юбиляра и там уж вы развернётесь без всякого стеснения… А пока, я прошу извинить, юбиляр ведёт себя беспокойно и явно хочет сказать своё слово.

Время собирать камни
— Уважаемый ведущий, если отбросить высказывания Базилевича, получается икона, а не «портрет нашего современника». Такая икона бесполезна для постсоветского поколения, которое давно отказалось от культа разума и просвещения, а для самого юбиляра она просто опасна. Вдруг я поверю в то, что я такой совершенный и безупречный учёный-педагог, что мне остаётся только безмятежно почивать на лаврах своей всероссийской славы?..
Я легко могу продолжить логику вашей антиапологии: никаких рискованных инициатив, никаких споров и дискуссий, никаких трудовых будней, — сплошной праздник и полная рекреация. Зачем писать за статьёй статью, за книгой книгу, зачем растрачивать убывающие силы? Ведь, неровен час, можно ошибиться, в ересь впасть, испортить устоявшуюся, казалось бы, репутацию… Вы об этом хотите сказать Аркадий Васильевич?
— Не только, не только уважаемый ведущий. Не скрою, мне приятно слышать добрые слова от любимых и уважаемых мною друзей. В будничной суете мы редко говорим друг другу комплименты, и это большой недостаток нашей жизни. Однако даже бескорыстный комплимент — это святая ложь, это всё-таки неправда. Дело в том, что всю свою жизнь я был ненасытно жаден, мне всегда было мало того, чего я достиг, что сумел сделать. Я всё время торопился, боялся опоздать, не успеть, не сделать самого главного. Я выработал размеренный и ритмичный стиль жизни, который позволяет сохранять высокую работоспособность, несмотря на возраст. Я сделался «научным стайером» – бегуном на длинные исследовательские дистанции. Последнее время я живу по принципу «ни дня без страницы, ни года без книжки». И не могу отказаться от этого образа жизни, поскольку боюсь сойти с дистанции…
Аркадий Васильевич, Вы нас пугаете!..
— Не перебивайте, дайте договорить. В 1980–90-е я разбросал много «научных камней» в разные отрасли знания. Сейчас собираю эти камни и пытаюсь построить из них новые концепции. Оглядываясь назад, я вижу, что пройден путь немалый, но финиш, «главная цель» по-прежнему где-то в тумане. Сейчас я отчитываюсь двумя концепциями: интеллигентоведение и библиотечная социология. Мне кажется, что они относительно завершены, изложены в моих книгах и статьях, и я не планирую их пересмотр и доработку в ближайшем будущем...
Итак, вы претендуете на два вклада в современную науку. Первое: разработка, логическое и историческое обоснование концепции русской интеллигенции, которая позволяет демифологизировать интеллигенцию и определить её роль в прошлом, настоящем и будущем России. Второе: разработка библиотечной социологии как раздела библиотечной науки. А что же дальше? 
— Мне близки три научных направления, отражённые в разделе «Разное» нашей последней «Ретроспективы», три начатых, но не завершенных научных разработки. Самая обширная из них — метатеория социальной коммуникации. Коммуникационно-информационная проблематика сопровождает меня всю мою жизнь, начиная с времён начала 1960-х и до начала 2000-х. Но жизнь идёт вперёд, расширяется сфера электронной коммуникации, и разработанная в конце ХХ столетия метатеоретическая концепция нуждается в модернизации. Мне хотелось бы успеть выполнить эту работу. Вторая разработка также обладает метатеоретической масштабностью и востребует не меньших умственных усилий, чем предыдущая. Я имею в виду суперсистемный подход к книжной коммуникации. Нужда в суперсистемном подходе возникла в процессе осмысления и обобщения общетеоретических проблем библиотековедения и библиографоведения, которыми я занимаюсь многие годы. Я надеюсь, что достиг научной зрелости, необходимой для того, чтобы подняться на суперсистемный уровень. Наконец, говоря о перспективах, хочу назвать третье увлекающее меня направление — библиофутурология. Исследование будущего — занятие довольно рискованное и в каком-то смысле мистическое. Как изучать то, чего нет? Но ведь известно, что оно придёт и станет реальностью. Нас не будет, а оно обязательно состоится. Очень хочется распознать неведомые его черты. Вот моя научная программа-минимум.
Не означает ли эта программа, что через пять лет мне придётся редактировать уже «Ретроспективу-80»?
— Спросите у моей жены. Если она гарантирует свою самоотверженную помощь, может случиться то, что кажется сейчас маловероятным…
Время читательской конференции, как и размер журнальной публикации, к сожалению, ограничено. Всем высказаться не удалось. Ведущий прерывал даже юбиляра. Не беда — открывайте «Ретроспективу-75» и вы насладитесь общением с Аркадием Васильевичем Соколовым в полном объёме! Жизнь продолжается. Быть Соколовым — не простая работа. И пока она юбиляру удаётся. Чего мы желаем в какой-то мере и всем нам. Многие лета, Аркадий Васильевич!

1 Соколов А. В. Ретроспектива-60. Труды профессора Аркадия Соколова для библиотекарей и информатиков / науч. ред. С. А. Басов. — СПб.: Независимая Гуманитарная Академия, 1994. — 466 с.
2 Соколов А. В. Ретроспектива-70. Биобиблиографический отчёт / науч. ред. С. А. Басов. — СПб.: Изд-во БАН, 2004. — 380 с.
3 Соколов А. В. Ретроспектива-75. Биобиблиографический отчёт / науч. ред. С. А. Басов. — СПб.: Изд-во БАН, 2009.