Н. Заболоцкий

Формулировка заголовка данной статьи не случайна. Убеждена, что понятия «творчество», «личность», «библиотечное пространство» — это слова-концепты1, которые оказывают влияние на формирование идеологии библиотечной деятельности. Такая идеология сегодня жизненно необходима не в качестве пропаганды, от которой мы благополучно избавились, но как способ глубокого осмысления стоящих перед нами задач, инструмент мобилизации на их решение.
Создаётся ощущение, что мы запутались в вязи красивых слов, не являющихся в строгом смысле понятиями, по крайней мере применительно к библиотечному делу, например, таких, как миссия, или функция.2 Модными «менеджментом», «инновациями» и пр. по любому поводу и без оного жонглируют все, от студента до профессора, часто имея о них приблизительное представление. Не случайно в общении с профессиональными социологами и психологами нас не всегда понимают, в той же степени, как и мы не понимаем их, хотя как будто бы изучаем одни и те же объекты и применяем одни и те же методы. Будучи самым массовым социально-культурным институтом, одним из наиболее радикальных средств коммуникации (Н. А. Хренов)3, библиотека, как и исследующие её науки, не может позволить себе роскошь использовать приблизительный, и зачастую просто невнятный понятийный аппарат.
Сводить организацию библиотечного пространства к оптимальным архитектурно-дизайнерским решениям, сколь реально значимыми они бы ни были, формированию доброжелательной среды и др. визуальным, физически осязаемым элементам, значит сознательно упрощать проблему. Один из самых глубоких исследователей проблемы пространства, выдающийся русский философ П. А. Флоренский рассматривал её как «средоточие миропонимания во всех возникавших системах мысли», как «ядро» этих систем. В его понимании пространство представляет собой «собственный и первичный предмет философии, в отношении к которому все прочие философские темы приходится оценивать как производные».4 Идея современной библиотеки заключается в том, чтобы осознать, как соотносятся библиотечное и культурно-информационное пространство макро-уровня (не только как часть к целому, но и как самоценность). Как сфера, где отрабатываются различные социальные практики, в результате чего она созидает Личность и одновременно созидается ею.
Предвижу ироничные усмешки иных коллег: это что — опять о воспитательной роли библиотеки? Может, и руководство чтением предложите вернуть? Отнюдь нет, я не предлагаю никого воспитывать, и поучать. Но библиотека как социально-культурный институт, служащий обществу и каждому его члену, немного стоит, если в ней отсутствует читатель, без которого это пространство равнозначно пустоте. Смысл пространству придаёт читатель, если хотите, пользователь, посетитель. Точно также библиотека не может называться социально-культурным институтом, если она (в отличие от магазина, кафетерия или общественного туалета) изначально не ориентирована на личностный рост. Последний, по мнению известного психолога Д. А. Леонтьева, есть развитие и разворачивание того, что потенциально в личности содержится. Учёный убеждён, что личностное развитие происходит через разные формы самоопосредствования (не путать с опосредованием), в котором роль средств выполняют различные элементы культуры.5 Это могут быть ценности, этика или предметно-эстетическая среда. Библиотечное пространство имеет все основания выступать в роли замечательного источника этих средств.
Об этом же применительно к открытому пространству (а значит, и библиотечному топосу) размышляет философ А. А. Пелипенко. Оно, в идеале, способно непрерывно порождать культурные ценности. При этом сам человек из существа, творящего пространство, становится субъектом культуры. «Тогда время и пространство будут существовать постольку, поскольку они осмысленны».6 (Выделено автором.)
Сегодня аналогичные суждения также высказывают наиболее проницательные деятели библиотечной отрасли. Не случайно в статье, посвящённой теме «Библиотека в условиях кризиса», один из самых авторитетных профессионалов С. А. Басов в качестве ведущей проблемы наших дней называет индифферентное отношение коллег к целям развития (самореализации, ответственности, рефлексии) как отдельной личности, так и общества в целом (выделено мной. — С. М.). Автор убеждён, что такое отношение гибельно для современной библиотеки.7

Индивид—Индивидуальность—
Личность
Что же означает понятие Личность, в чём её отличие от индивида?
Мне близка широко известная формула А. Г. Асмолова: «Индивидом рождаются, личностью становятся, индивидуальность отстаивают». Будем откровенны: индивидуальное начало изначально было чуждо советской библиотеке. Знаменитая формула В. В. Маяковского: «Единица — вздор, единица — ноль», въелась в подкорку и реализовывалась в различных сферах деятельности. Это и типовые здания (в том числе библиотечные), и тиражируемые модели одежды, обуви и других изделий.
Известное положение Рангататана: «Каждому читателю — свою книгу, каждую книгу — своему читателю», оставалось благим пожеланием не только в силу бедности наших фондов. Даже разработанная в годы оттепели содружеством энтузиастов-библиотековедов и рядовых библиотекарей система индивидуального обслуживания читателей в городских библиотеках, продержалась не более 30 лет.8 А ведь она была одной из замечательных социальных практик, получившей широкое распространение в различных регионах. Не приходится сомневаться: она изначально входила в противоречие с официальными идеологическими установками на массовость пропаганды, широкий охват чтением «полезной» литературы различных категорий населения и со всей системой планирования и отчётности, ориентированной на неуклонное наращивание количественных показателей.
Правда, было и другое. Сотрудники любой небольшой городской или сельской библиотеки в большинстве своём знали «в лицо» каждого посетителя, находясь с ним в беспрерывном диалоге. Немолодая сотрудница сельской библиотеки однажды так высказалась на тему «Библиотека — центр жизни местного сообщества»: «Церковь у нас на селе раньше была закрыта. Вот и шли ко мне — не только за книгой, но и поговорить о жизни, излить тоску-печаль, посоветоваться, просто посудачить. Муж посмеивался, называя моих читателей “прихожанами”».
Да и в крупных библиотеках существовали (и существуют) формы обслуживания, ориентированные на выполнение индивидуальных запросов. Например, связанное с просмотром большого количества источников и значительными временными затратами справочно-библиографическое обслуживание и его современный аналог — виртуальная справка. Можно также вспомнить ИРИ — индивидуальное распределение информации в научных библиотеках. Вопреки общим тенденциям индивидуальному началу в формировании библиотечного пространства, всегда уделялось (и по сей день уделяется) немалое внимание. В любой хорошо работающей детской библиотеке знают о своих читателях всё, внимательно следят за их судьбами, даже когда читатели эти уже становятся взрослыми и обзаводятся собственными семьями.
Сложнее обстоит дело с пространством физическим. За сотни лет у специалистов, отвечающих за архитектурно-планировочные решения публичных библиотек, сложилось убеждение, что использование книг в читальных залах — дело сугубо коллективное, оно не может, не должно быть ориентировано на индивидуальное пространство. Между тем потребность в этом пространстве заложена биологической и социальной природой человека. Столы с перегородками и индивидуальное освещение, смягчающие эффекты многочасового пребывания «на публике», не спасают от усталости, связанной с невозможностью изменить позу, проделать простейшие гимнастические упражнения.
Конечно, даже с поправкой на общепринятые «коллективистские» традиции работы с книгой в читальных залах, библиотекари всегда пытались учесть мотивацию конкретного человека, нуждающегося в относительно замкнутом пространстве, в уединении. В отдельных крупных научных библиотеках существовала система индивидуальных кабинетов, необходимых для углублённой работы студентов и научных сотрудников. Директор знаменитой научной библиотеки Тартусского университета, психолог по первой профессии Лайма Пээп, рассказывала мне, как в ходе проектирования нового здания библиотеки в 1970-е гг. ей пришлось убеждать вышестоящие «инстанции» в необходимости оставить такие кабинеты, столь «неэкономичные» с точки зрения вместимости. Что же касается тесных помещений небольших библиотек, то там старались выгораживать — чаще всего на абонементе, или ближней к читальным залам зоне — «закоулочки» с креслом или двухместной банкеткой, позволявшие уединиться и перелистать понравившиеся книги или поболтать с приятелем (подружкой).

Нужна ли Личность современной библиотеке?
Но дело не только и не столько в попытке учесть индивидуальные предпочтения. Если говорить об учёте личностной компоненты при формировании библиотечного Топоса, то нужно рассматривать вопрос шире: насколько соотносится библиотечное пространство с пространством жизнедеятельности человека: и посетителя, и библиотекаря? Насколько комфортно им в этом пространстве, тем более что зависимость между двумя этими характеристиками давно известна?
Прежде всего, человек не должен ни теряться, ни растворяться в библиотечном пространстве, каждый раз по-своему обживая его, вынужденно адаптируя к своим ожиданиям, потребностям и возможностям. Мне уже приходилось писать о соразмерности физических объёмов библиотечного пространства человеку как важнейшем требовании к любому проекту здания.9 Но неудобное для читателя расписание отделов обслуживания, потеря времени на ожидание необходимой книги, необоснованный отказ в её получении (при том, что она отражена в каталоге), невозможность быстро и недорого перекусить в кафе, изобилие лестниц и пр. реальные барьеры в обслуживании — всё это проявление той же несоразмерности, но уже на ментальном уровне.
Все эти обстоятельства дали основание известному философу и филологу-постструктуралисту Р. Барту характеризовать библиотеку как пространство подменных желаний (выделено мной. — С. М.) По пессимистичному заключению философа, она в большинстве своём несоразмерна желанию, читательскому запросу, ибо нужной книги никогда не найти. Библиотека всякий раз призывает Желание к порядку. Она одновременно слишком велика и слишком мала, фундаментально неадекватна Желанию. Далее философ делает обидный для каждого профессионала-библиотекаря вывод: «Библиотека — пространство для посещения, а не для обитания» (выделено мной. — С. М.)10, то есть это место, куда можно забежать по информационной надобности. Для целенаправленной культуротворческой деятельности, для повседневной жизни библиотечное пространство не приспособлено. Ведь «обитать», по В. И. Далю, означает «жить» (от латинского vita).
Будем честны: желания читателя, его личностные предпочтения, а тем более его творческое развитие зачастую мало интересуют библиотекаря. Такой подход некоторым образом теоретически обоснован. В соответствии с ней главная задача библиотеки — каждодневно удовлетворять информационные потребности своих пользователей. Удобная для сотрудника схема: выявить конкретный запрос, идентифицировать его с потребностью, удовлетворить последнюю и отчитаться о выполненной услуге. Производство услуг, библиотечное производство — эта лексика стала привычной в профессиональной печати последних лет. Перед нами как раз один из тех случаев, когда безответственность иных библиотековедов, слабое владение основами гуманитарной методологии их желание загнать библиотечную практику в прокрустово ложе псевдо-экономических теории в сочетании с отсутствием представлений реальной жизни больно бьёт по практике.
Между тем в печати не раз доказывалась, что современной библиотеке не выжить, если она не сможет ориентироваться на всю систему культурно-информационных предпочтений и ожиданий читателей, по возможности предвосхищая эти ожидания. Это не игра в слова. Известный немецкий социолог Макс Вебер, считал, что главным в социальной жизни является «ожидание», то есть ориентация на ответную реакцию
С точки зрения организации библиотечного пространства это означает учёт самых различных индивидуально-психологических и социально-психологических особенностей личности, опосредованных её культурно-информационными предпочтениями. Здесь приходится в который раз обращаться к образу библиотеки-Дома.
Свободная личность в свободном пространстве
Нужно ли доказывать, что в настоящее время, когда человек постоянно находится в стрессовом состоянии, ощущая свою незащищённость (от регулярных техногенных катастроф, взрывов, автомобильных аварий и личных неурядиц, связанных с возможной потерей работы, невыплатой кредитов и пр.), проблемы формирования библиотечного пространства как психологической ниши становятся сверхактуальными. В своей книге «Человек и пространство» немецкий философ Отто Больнов отмечает: «Чтобы существовать в мире и выполнять свою задачу, человек нуждается в пространстве защищённости (выделено мной. — С. М.), в которое он может возвратиться… после борьбы с внешним миром… Самовосстановление имеет совершенно определённые пространственные предпосылки».11
Архитекторами и психологами создано немало работ, содержащих концепцию построения Дома-живого организма, к которому человек может «прикоснуться душой»; Дома, который одаряет чувством равновесия, помогает укреплять физическое и психическое здоровье. Первое место среди этих работ занимает известная книга архитектора и скульптора, философа по мироощущению Кристофера Дэя.12
Но образ Дома несводим только к психологической нише. Современные философы убеждены, что он определяет ракурс видения окружающей социальной реальности, культурную призму, сквозь которую осуществляется её восприятие. В конечном итоге он выступает в роли того пространственно-временного континуума, который, как в зеркале, отражает внешний мир или противостоит ему. У библиотеки в этом смысле есть все основания выступать в роли идеального Дома, способного придавать адекватный или иной смысл окружающей действительности.13 Наиболее убедительно образ такой библиотеки-Дома показан в работах Е. Б. Вино­градовой, посвящённых мемориальной библиотеке.14
Защитить, успокоить и, что особенно важно, развлечь, порадовать маленького и взрослого человека, помочь ему адекватно воспринимать мир и по-своему творчески его преобразовывать — значит научиться соотносить библиотечное пространство с пространством частной жизни человека. Она опосредуется психологическими и психофизиологическими особенностями его личности: характером, мотивами, привычками, возможностями мобильного передвижения, даже настроением в данный конкретный момент. Сегодня у нас есть интересные примеры архитектурно-дизайнерских решений этого вопроса.15 Да и чисто библиотечные приёмы в этом случае не грех вспомнить, такие, как, допустим, книжные развалы и фотовыставки типа «Если Вам взгрустнулось…», «Опять весна на белом свете!!!», «Когда тебе одиноко…», «Поделись улыбкою своей…» и др.
Персонология библиотечного пространства включает в себя и другие аспекты. В фольклоре и мифах образ Дома является смысловым и пространственно-энергетическим центром, вокруг которого группируются различные мифологемы и образы. В зависимости от того, кто его населяет, он может обернуться и сказочным дворцом, и лесной хижиной, и избушкой Бабы-Яги, и царевниным теремом.16 Вспомним
У. Эко и Х. Л. Борхеса с их мифологемами библиотеки-запутанного лабиринта, в котором пытливый читатель совершает замечательные открытия, становящиеся наградой за умело проведённый информационный поиск. Все эти образы талантливый библиотекарь использует в игровых ситуациях, создавая, особенно у детей, разные установки на познавательную, релаксационную или творчески-преобразовательную деятельность.
Чувство Дома возникает в том случае, если, находясь в нём, человек ощущает себя комфортно в разных ситуациях, если у него имеется возможность, а точнее, свобода выбора. Он должен быть свободен в выборе книги, электронного документа, и, что особенно важно, сценария поведения, будь то посещение спектакля библиотечного театра или литературно-музыкального вечера, вернисажа в картинной галерее или недорогого кафе с вкусной выпечкой и т. д. Из этого же ряда — существование «функционально-деловой» и «релаксационной» или игровой зоны, «тихих» и «шумных» частей пространства. Такого рода союзов «и», «или» может быть великое множество, и за ними стоит свободный доступ к нашим ресурсам, формирование свободного библиотечного пространства.17 Напомню, понятия «свобода», по мнению учёных-психологов, коррелируется с «творчеством».
В приведённых примерах акцент не случайно сделан на так называемых досуговых, прежде всего игровых формах. Долгие годы и по сегодняшний день мы привыкли отождествлять открытый доступ с возможностью свободно использовать информационные, а точнее, документальные ресурсы библиотеки. Все остальные, в том числе личностные ресурсы — библиотекарей, читателей, приглашаемых гостей, волонтёров и др., — в расчёт не принимались, так же как и не принимались в расчёт инициируемые ими формы деятельности.
Сегодня необходима иная концепция — свободного доступа ко всем ресурсам, свободной ориентации личности в библиотечном пространстве. Только через свободу выбора форм поведения, прежде всего, в сфере «внецелевой», как называют социологи досуговую деятельность, проявляет себя целостность личности. «Содержание досуга определяется внутренними мотивами, в которых человек свободен от внешнего принуждения, поэтому здесь он раскрывает свои подлинные качества, проявляет себя творческой личностью».18 Дополним: в соответствии с названной выше формулой А. Г. Асмолова, «отстаивает свою индивидуальность».
Человек, свободно выбирающий ту или иную форму творчества — чтение. прослушивание дисков, просмотр фильмов и пр., — скорей всего не осознавая этого, воспринимает библиотеку как пространство, которое репрезентирует его ценности, обеспечивает его сопричастность другим членам сообщества, подключает его к культуре. Такая включённость в культуру, как точно подмечает культуролог О. М. Ломако, является синхронической: человек ощущает себя неотделимым от судьбы своих родственников, товарищей по возрастной группе, в которой он воспитывался. Одновременно можно говорить о диахронической связи: он чувствует себя частицей предшествующих поколений. Библиотечное пространство с его культурными сокровищами при этом ощущается как место встречи прошлого, настоящего и будущего, а человек выступает непосредственным созидателем культуры, то есть творческой Личностью. Отсюда вывод учёного: «Человек — пространственное существо. Он образует пространство и одновременно напрягает его вокруг себя».19
Пример такого «напряжения» (понятие введено американским психологом Куртом Левиным), которое находит разрядку в совместной культуротворческой деятельности библиотекаря и читателей, являет собой краеведческая работа. Судьбы земляков — не героев, не полководцев, раскрываемые в обыденных ситуациях — как раз и есть история повседневности, которая соединяет синхронное и диахронное начала библиотечного пространства. Один из показательных примеров такого единения — серия вечеров в Череповецкой Центральной городской библиотеке им. В. В. Ве­рещагина, посвящённых замечательным землякам, внесшим огромный вклад в культуру города. (См. статью
В. Базловой в этом номере журнала.)
Свободу выбора читателем различных сценариев своего жизненного пространства продвинутая библиотека усиливает за счёт деятельности, непосредственно направленной на свободное творчество. Несомненно, в первую очередь, это помощь в освоении методик и технологий творческого чтения, которую сегодня подробно освещает профессиональная печать, в том числе журнал «Библиотечное дело». Признавая эту тему самостоятельным предметом осмысления и вынося её за рамки данной статьи, остановлюсь лишь на нескольких положениях. Я с большой долей скепсиса отношусь к слоганам, которые фиксируют и закрепляют некоторые «модные» мотивации чтения типа «Читать — это модно» или «Чтение — залог твоей успешности».
Конечно, ориентация на моду и на успех (любой ценой!!?) сегодня определяет жизненную позицию многих молодых людей. К тому же все мы прекрасно понимаем, что чтение в современных условиях не всегда работает на развитие личности, часто ориентировано на чисто эмоциональное вовлечение в культуру. Есть чтение-труд и чтение-отдых. «В первом случае читатели берут от книги всё, что им надо. Во втором нередко “лопают» всё, что дают».20 И всё же хотелось бы напомнить, что в конкретных ситуациях многое зависит не только от установки читателя на глубокое или поверхностное восприятие прочитанного, но и от ценностно окрашенной библиотечной рекомендации. Сколь старомодным это не выглядит, оптимальный вариант — организовать такое пространство, которое ничего никому не навязывая, непосредственно и особенно опосредованно, через глубокий культурный контекст, продвигает творческое чтение, которое, по Э. Фромму, помогает человеку стать тем, кем он потенциально является.
Назову ещё один аспект организации чтения, важный для проблематики этой статьи. Это одна из самых замечательных культурных практик, созданных творчеством талантливого библиотекаря совместно с талантливыми читателями. Я имею в виду деятельность читателей-экспертов, тех, кого мы также называем «лидерами чтения». В первую очередь, это дети, поскольку в детской среде многое значит авторитет сверстников и тем более старших ребят. Будучи личностным творчеством читателя-эксперта, такого рода советы, пожелания делают чтение других детей (да и взрослых) осмысленным, помогает им развивать и обогащать свой читательский опыт. Экспертная деятельность обеспечивает содержательную насыщенность библиотечного пространства, определяет его смысловую плотность.
Содержательная насыщенность библиотечного пространства не зависит от размера площади, обилия материальных носителей (включая современную технику), и даже от числа читателей и посещений. Это не поддающаяся количественным измерениям атмосфера творчества, сотворчества библиотекаря и читателя, межчитательского общения в неформальных объединениях, развитая система коммуникаций, в том числе за счёт сопряжения библиотечного пространства с социальными сетями, сочетания визуального и виртуальных его частей.
Насыщенным можно назвать пространство библиотеки, являющейся перекрёстком культур, площадкой для межкультурных коммуникаций.21 Принцип разнообразия в культуре подразумевает использование в пространстве разных культурных языков: визуальных, вербальных, связанных с музыкой, изобразительным искусством, музейными, архивными практиками. Книга — центр этой коммуникации, но не единственный её сюжет. Библиотечное пространство, ориентированное на развитие творческой личности, это «живая жизнь» — подчас с показами модных моделей одежды, интеллектуальными беседами за полночь, с танцевальными сюжетами и песнями под гитару. Это также использование различных средств, будь то метафора, игра (в том числе воплощаемая через театр), смеховая стихия. Пространство может в разных ситуациях сочетать различные стили: в идеале они должны диалогически взаимодействовать, не допуская эклектики, хотя такое сочетание требует особых умений и вкуса. «Диалогические отношения [в пространстве] никогда не являются пассивным соположением, а всегда представляют собой конкуренцию языков, игру и конфликт с не до конца предсказуемым результатом».22

«Охота к перемене мест?»
Насыщенность библиотечного пространства зависит от уровня его событийности. Событием, определяющим конфигурацию библиотечного пространства (которая столь же изменчива, сколь и само пространство), могут стать необычная по содержательному наполнению или дизайну выставка или встреча с интересным собеседником; выход в свет и презентация новой книги; юбилей старейшего сотрудника или читателя; всевозможные олимпиады для талантливых подростков, праздник «Читатель года». Словом, всё то, что создаёт атмосферу радости, приподнятости, «взрывает» однообразный, монотонный ритм обыденной жизни, а значит, стимулирует творческую активность личности.
В последние годы всё большую значимость приобретает проблема передвижений в библиотечном пространстве, выход за его пределы как особая событийность. Библиотекари совместно с читателями путешествуют к литературным и природным памятникам региона, выезжают в ближние регионы. Такие путешествия предпринимают, например, члены клубов Тверской и Пермской областей. Интересен опыт совместных литературных «странствий» библиотекарей и читателей, реализуемый как перспективный проект «Библиотечное кольцо литературной Псковщины» — «Литературное кольцо европейского пограничья».23
В городских и сельских библиотеках развивается относительно новая для нашей сферы форма — экскурсии. Например, столичная библиотека им. Н. А. Добро­любова регулярно проводит для детей и родителей циклы экскурсий по центру города «Библиотеки в домах-памятниках». Маршрут аналогичной экскурсии разработан в Киеве. Центральная городская детская библиотека Санкт-Петербурга им. А. С. Пушкина по договорённости с городским экскурсионным бюро проводит для читателей экскурсии не только по Большой Морской (место расположения библиотеки), где практически каждый дом — памятник истории и культуры, но и по другим улицам. Аналогичные экскурсии по Дому Смышляева и по другим местам города, связанным с жизнью и творчеством Б. Л. Пастернака, проводит ЦГБ им. Пушкина Перми. (См. статью Н. Найдёновой в этом номере журнала.)
В сельских и районных библиотеках Пермской области краеведческие экскурсии становятся системой.24 Известны случаи, когда в маршрут включают такие необычные объекты, как пещеры, например, Кунгурскую. Сотрудник Центральной библиотеки г. Кунгур Пермской области для этого по собственной инициативе закончила курсы спелеологов.
Особенность экскурсий — соединение традиционных для библиотеки воображаемых путешествий по книжным и электронным источникам с передвижением в реальном пространстве. Обычно такого рода экскурсия начинается и заканчивается в библиотеке и сопряжена с различного рода беседами, выставками, иногда дружескими чаепитиями и подарками краеведческих изданий. Одновременно в библиотеках увеличивается число виртуальных путешествий по литературной карте города, региона.25
Почему в библиотеках разных регионов возникает, по выражению А. С. Пуш­кина, «охота к перемене мест»? Мне уже приходилось упоминать об этой тенденции, но думается, она нуждается в более глубоком осмыслении. До некоторой степени ответ на этот вопрос даёт в своей книге историк и этнограф А. Головнёв.26 Феномен современных путешествий, количество которых несравнимо с количеством путешествий в предыдущие эпохи, исследователь видит не только в появлении скоростных средств передвижения, но и в образе жизни homo mobilis — «сидячих менеджеров с мобильным телефоном». По мысли Головнёва, они по-своему возрождают кочевой образ жизни, покоряя виртуальное пространство коммуникационных сетей, пользуясь гиперссылками, участвуя в идеологических баталиях в Интернете. Эти виртуальные путешествия стимулируют передвижение в реальном пространстве.
Культурные смыслы такого передвижения очевидны. Оно вызывает изменения в сознании человека и его поведении. Вот почему путешествия являются объектом и предметом интереса не только географов, но и исследователей, работающих в области философии, психологии и других гуманитарных наук.
У путешествующего человека возникает, по П. А. Флоренскому, особое ощущение «пространственности», меняется его восприятие мира, преодолеваются многие стереотипы, возникают новые образы пространства.27
Мифологема движения, играющая важную роль в российской культуре и интерпретируемая как аналог познания, «пути к себе», творческого обогащения личности, сопряжения картины мира, создаваемой чтением с многоцветьем мира «живого», была интуитивно понята и воспринята продвинутыми библиотеками. Смысловой ряд сегодняшней «охоты к перемене мест» дополняют формы деятельности, связанные с выходом за пределы библиотечных помещений. Они, чаще всего, направлены на популяризацию книги, чтения и самой библиотеки в пространстве города, села. Назову праздники типа «Читающий город», «Читающая улица», путешествующий по городу «Читающий трамвай», праздники Книги «на пленэре» и т. п.

Что же дальше?
В настоящей статье практически обойдена важная стороны проблемы — прицельный анализ творческой личности сотрудника библиотеки, условия его успешного взаимодействия с читателем в библиотечном пространстве. В какой степени это взаимодействие влияет на личностный рост, более того, на личностную зрелость сотрудника, без которой невозможно формировать созидательное пространство? Эти вопросы требуют отдельного рассмотрения. До известной степени на них отвечают другие статьи этого номера. Важный акцент в них сделан на ценностной стороне деятельности библиотекарей-подвижников, на таких её доминантах, как ответственность за дело и умение сохранить в любых ситуациях человеческое достоинство. Не сомневаюсь, журнал ещё не раз вернётся к этим проблемам.


1 Концепт — это ключевое слово, «как бы сгусток культуры в сознании человека; то в виде чего культура входит в ментальный мир человека. С другой стороны, концепт — это то, посредством чего человек …сам входит в культуру, а некоторых случаях влияет на неё». (Степанов Ю. С. Константы. Словарь русской культуры. — М., 1997. — С. 40.)
2 В первом случае понятнее и проще было бы говорить о социальном предназначении, а во втором — о конкретных социальных ролях библиотеки. К тому же определение столь любимых нами функций полисемично. В ряде точных наук функцией называются отношения между объектами, когда изменение одного из них ведет к изменению другого. Что касается нашей сферы деятельности, такой подход не имеет смысла.
3 Хренов Н. А. Публика в истории культуры. — М., 2002. — С. 326.
4 Флоренский П. А. Статьи и исследования по истории и философии искусства и археологии. — М.: Мысль, 2000. — С. 272.
5 Леонтьев Д. А. Личностная зрелость как опосредствование личностного роста // Культурно-историческая психология развития / под ред. И. А. Пе­туховой. — М.: Смысл, 2001. — С. 154–161.)
6 Пелипенко А. Время и пространство в восприятии человека // Мир психологии. — 1999. — №4. — С. 30–31.
7 Басов С. Библиотека и кризис: разговор по существу // Библиотечное дело. — 2009. — №21. — С. 9.
8 Абонемент городской библиотеки: Практическое пособие. — М., 1963. — 219 с.
9 Матлина С. Завоёвывать и преодолевать или обживать и осваивать: социокультурные аспекты формирования библиотечного пространства // Библиотечное дело. — 2009. — №4. — С. 2–9.
10 Барт Р. О чтении // Барт Р. Система моды: Статьи по семиотике культуры. — М., 2003. —
С. 489–499.
11 Bollnow O. F. Mensch und Raum. — Stuttgart: 1963. — P. 136. Цит. по статье: Ломако О. М. Идея музея в генезисе культурного пространства // Формирование дисциплинарного пространства культурологии. Материалы научно-методической конференции. 16 января 2001 года, Санкт-Петербург. — СПб.: Санкт-Петербургское философское общество. Серия “Symposium”. Выпуск 11. — СПб., 2001. — С. 72.
12 Дэй К. Места, где обитает душа: Архитектура и среда как лечебное средство. — М.: Ладья, 2000. — 280 с., ил
13 Разова Е. Л. В поисках дома. — Режим доступа http://anthropology.ru/ru/we/razova.html; она же: Дом. Экзистенциальное пространство человека // Vita Cognitas: Альманах молодых философов. Вып. 1. — СПб.: Санкт-Петербургское философское общество. 2002. — С. 206–220.
14 Виноградова Е. Мемориальные библиотеки: парадоксальная закономерность // Библиотечное дело. — 2007. — №18. — С. 14–19.
15 См. №№4 и 12 журнала «Библиотечное дело» за 2009 г.
16 Петрова М. Образ дома в фольклоре и мифе // Эстетика сегодня: состояние, перспективы. Материалы научной конференции. 20–21 октября 1999 г. Тезисы докладов и выступлений. — СПб.: Санкт-Петербургское философское общество, 1999. — С. 59–61.
17 Матлина С. Г. Свободный доступ к ресурсам как новая философия библиотечной деятельности (Социально-культурные аспекты) // С. Г. Матлина Публичная библиотека: пути инновационного развития: избр. — СПб., 2009. — С. 39–56.
18 Мильдон В. Н. А. Хренов «Человек играющий» в русской культуре // Вопросы философии. — 2006. — №2. — С. 182–186.
19 Ломако О. М. Идея музея в генезисе культурного пространства. — С. 73.
20 Леонтьев Д. Чтение как труд и чтение как отдых // Литературная газета. — 2003. — №25. —
С. 13.
21 Гениева Е. Ю. Библиотека как центр межкультурной коммуникации. — М.: Росспэн, 2005. — 208 с.
22 Лотман Ю. М. Архитектура в контексте культуры // Лотман Ю. Семиосфера. — СПб.: Искусство-СПб., 2000. — С. 679.
23 Информационный отчёт о работе Псковской обл. универсальной научной библиотеки. — Псков, 2007. — С. 13–14.
24 Молодцова А. В. Экскурсия по селу: новое направление краеведческой работы /А. Молодцова // Библиотечное дело. — 2008. — №9. — С. 10–12.
25 Например, см. Максимова Е. Путешествие господина N по Костромщине: В гости к классикам и современникам // Библиотечное дело. — 2009. — №2. — С. 29–30.
26 Головнёв А. В. Антропология движения (древности Северной Евразии). — Екатеринбург: УрО РАН; Волот, 2009. — 496 с.
27 Касавин И. Т. «Человек мигрирующий»: онтология пути и местности // Вопросы философии. — 1997. — №7. — С. 74–84; Родоман Б. Б. Искусство путешествий // Наука о культуре. Итоги и перспективы. — М., 1995. — Вып. 3. — С. 79–85; Бауман 3. От паломника к туристу // Социологический журнал. — 1995. — №4. — С. 133–154; Белкин М. Зачем и за чем? Путешественник и турист в исторической перспективе // Интеллектуальный форум. — 2000. — №1. —С. 20–57; Нуркова В. В. «Человек путешествующий». География и автобиография // Вестник исторической географии. — №2. — С. 65–87; Арутюнова Н. Д. Путь по дороге и бездорожью // Логический анализ языка. Языки динамического мира. — Дубна, 1999. — С. 3–17; Никитина С. Е. Роду путешественного... (О концепте пути в русских конфессиональных культурах) // Там же. С. 297–304; Ипполитов О. О. Дорога // Антология концептов / Под ред. В. И. Карасика, И. А. Стернина. — Т. 2. — Волгоград: Парадигма, 2005. — С. 101–121.

С автором можно связаться:
matlina@mail.ru