Слава Григорьевна Матлина, кандидат педагогических наук, ответственный редактор журнала «Библиотечное Дело», Москва


Да простят меня почитатели творчества А. А. Блока, к коим с юных лет отношу и себя, за ироничный парафраз его бессмертных строк… Но уж больно пафосным, неуместным представляется само понятие «Миссия», произносимое с особым пиететом, а на бумаге венчаемое прописной буквой, когда его используют в самых обыденных ситуациях профессиональной жизни, не увязывая с реальной работой.


Понятие это неожиданно вошло в профессиональный лексикон в начале 1990-х. После падения «железного занавеса» библиотекари стали активно знакомиться с опытом зарубежных стран, где это словечко давно в ходу, и где им обозначают вполне конкретные цели и задачи того или иного учреждения, программы обучающего семинара, тренинга, etc. Но это у «них», а что же у нас?
Пытаясь выявить корни появления новомодного понятия в нашей лексике, коллеги подчас ссылаются на классиков, в частности на К. Н. Дерунова, ещё в 1906 г. призывавшего библиотекарей к «сознательному и продуктивному выполнению их великой просветительской и реформаторской миссии». Но будем чуткими к родному языку, его контексту. У замечательного библиографа речь шла не о повседневной работе, а о социальном предназначении библиотеки. Той маленькой, чью работу чиновники старой России рассматривали в одном ряду с чайной в составе Народного дома. И крупной публичной, в которой даже образованные слои общества видели прежде всего книжное собрание-хранилище, и лишь в последнюю очередь, институцию, продвигающую эти сокровища к читающей публике.
В сегодняшней социокультурной ситуации частые, иногда приводимые просто не к месту, упоминания о Миссии библиотеки лишь подтверждают общую тенденцию девальвации многих понятий. Я уже имела возможность заявить об этом в ходе дискуссии, проведённой журналом «Библиотековедение» около десяти лет назад.1
И всё-таки что же такое Миссия? Как только не определяют её современные словари! Достаточно для этого заглянуть в Интернет, который за исключением общеупотребимого определения как постоянного дипломатического представительства, даёт множество толкований. Это «роль, которую отводит себе организация в обществе (или индивидуальная личность ставит перед собой)» (http://ru.wikipedia.org/wiki/Миссия); «поручение, задание; предназначение к чему-либо важному, высокому, ответственная роль» (http://ru.wiktionary.org/ wiki); «краткое выражение основной цели предприятия, чётко сформулированная причина его существования» (www.infowave.ru/lib/pocket); «краткое выражение функции, которую организация или проект пытаются выполнить в обществе — то, во имя чего этот человек или компания существуют в обществе» www.100ra.ru/informatsiya/slovarj-reklamnyh-terminov/m.html и пр., и пр. Воистину: от чрезвычайно высокого до обыденного, будничного — один шаг.
Но вот в «Толковом словаре» В. И. Да­ля, где нет ничего случайного, понятие «миссия» раскрыто в одном словарном «гнезде» с «миссионерством». Миссионеры определяются им как члены духовной миссии, духовные посланники, законоучители, просветители, проповедники. Ни о каком семантическом «снижении» понятия, низведении его до уровня функций, тем более конкретных, сиюминутных задач, в таком понимании речи быть не может. Такое толкование — один из примеров сложившихся традиций русского языка — в отличие от английской (точнее, американской) практики употребления данного понятия. Наша Миссия в этом смысле воспринимается как социальное предназначение, конвенциальная роль публичной библиотеки (ПБ), репрезентирующей себя в качестве чрезвычайно важного общественного института. Независимо от того, осознает ли эту роль библиотеки само общество или нет.
Миссия одна — её реализация разная
Хочу быть правильно понятой: менее всего меня волнуют филологические изыски, хотя отечественные библиотекари всегда позиционировали себя как радетели высокой речевой культуры. Но смешение высокопарного и обыденного, «забалтывание» вопроса часто не позволяют им осознавать общественную значимость своей деятельности, чтобы затем трансформировать это понимание в конкретные, «приземлённые» задачи. Посему, когда, допустим, библиотека инновационного типа «вдруг» берётся за какое-либо новое направление, иные коллеги пожимают плечами: мол, это не наша забота, в наши задачи такая работа не входит.
Данная работа в задачах у библиотек действительно не обозначена, никто её «сверху» не спускал (а именно к этому привыкли многие библиотеки), хотя социальному предназначению ПБ как открытого демократического, постоянно развивающегося института очередное инновационное направление вполне соответствует.
Вспомним, например, уникальный опыт поисковой работы Информационного центра «Жди меня», созданного в Черняховской ЦБС Калининградской области, партнёра одноименной телепрограммы Первого канала Российского ТV (см. статью в этом номере Г. В. Каш­тановой). На вопрос коллег, причём тут ЦБС, её сотрудники убедительно доказывают, что именно библиотека с её уникальными информационными и кадровыми ресурсами призвана оказывать помощь в поиске людей. Расположение области и города, их уникальная история, соседство и многолетние связи со странами Балтии, Польшей, Германией, высокая репутация ЦБС в городе и области, поддержка муниципальных и региональных властей, СМИ и других партнёров предопределили появление принципиально нового сегмента коммуникативного пространства. Он формируется библиотекой рука об руку с журналистами, историками, сотрудниками архивов и волонтёрами. Несмотря на ярко инновационный, прямо скажем, непривычный характер, данная социальная инициатива логично вписывается в понимание библиотекой своей Миссии, и соотносится с традиционными, также социально направленными сегментами деятельности.
Коль скоро разговор зашел о «высоком», о нашей Миссии, вспомним, как формулируют социальное предназначение ПБ? Наш журнал посвятил этой проблеме специальный номер (см. №16 за 2007 г.). Напомню свою позицию: сверхзадача, или, если хотите, Миссия любой ПБ — ежедневно и ежечасно предвосхищать и удовлетворять всю систему культурно-информационных ожиданий публики. В этой широко понимаемой формуле (которая может быть обозначена и иначе) заключена суть общественного предназначения ПБ. И культура здесь понимается столь же широко: как направленность всей деятельности на человека, на решение комплекса гуманитарных задач. Системность, многомерность, амбициозные — не побоимся этого определения — претензии на всеохватность, как раз и отличают библиотеку от других социокультурных, родственных институтов: музеев, театров, архивов.
Повторю очевидное: ПБ с её обширной сетью распространяет (или способна распространять?) своё влияние на людей повсеместно — от крупных городов до маленьких сёл. В последние годы она прочно обосновалась и в виртуальном пространстве — посредством электронных каталогов, виртуальной справки, демонстрируя тем самым общедоступный характер своих ресурсов. И по мере распространения Интернета, не только библиотечного, но и домашнего, это влияние будет только усиливаться.
ПБ реально демократична, поскольку ориентирована на «всех и каждого», её пространственно-временной континуум вмещает в себя различные содержательные направления, области знания и формы деятельности. Многие из них, особенно новейшие, библиотека заимствует у тех же музеев, театров и архивов, а также у кино и ТV. Что с точки зрения современных методологов отнюдь не постыдно, более того, отражает прогрессивную тенденцию — синтез различных сфер культуры.
Итак, согласимся, что миссионерское предназначение библиотеки, её Миссия, как в давней песенке о крепкой дружбе, «на всех одна». Но если попытаться ответить на вопрос, какие цели и тем более конкретные задачи воплощает Миссия отдельных библиотек, то ответ будет очевидным — самые разные.
На реализацию этих задач оказывают влияние многие объективные и субъективные факторы: региональные и этно-культурные, демографические, типологические особенности библиотеки, сложившиеся традиции её работы, репутация в местном сообществе и пр., и пр. Так, навскидку можно обозначить специфические задачи библиотек, обслуживающих детей и юношество. Они, например, делают акцент на реализацию различных аспектов молодёжной политики, в том числе образовательную, профориентационную работу; поиск талантливых малышей, подростков, юношей и девушек; связи поколений отцов и детей, воспитание толерантного отношения к сверстникам и пр., и пр.
Свои приоритеты у библиотек, обслуживающих взрослых. По-своему здесь решаются задачи продвижения чтения и информационной деятельности; удовлетворения и развития массового интереса публики к  краеведению. Приходит понимание значимости обслуживания наименее защищённых групп населения: пожилых, одиноких, людей с ограниченными возможностями, без определённого места жительства. В самое последнее время для многих ПБ на повестку дня стали вопросы помощи в организации библиотечного обслуживания воинских частей, домов ветеранов, больниц, тюрем и колоний.
Наконец, и взрослые, и детские библиотеки интуитивно осознают, сколь необходимы сегодня людям институты, играющие роль «социального микшера» (выражение известного кинорежиссёра А. Митты), способные смягчить, смикшировать сегодняшний пессимистический настрой людей (особенно в депрессивных регионах), утешить, развлечь, ободрить хорошей ли книгой, литературно-музыкальным вечером, остроумными поздравлениями с праздником. Как хороша, например, идея общегородского «Праздника улыбки», проведённого недавно Екатеринбургским муниципальным объединением библиотек! Я уже не говорю о помощи в поиске работы, юридических консультациях, обучении пользованию персональным компьютером уволенных в запас офицеров, как это происходит, например, в продвинутых сельских библиотеках Псковской области. Или пожилых горожан, желающих «быть с веком наравне» (общегородской сетевой проект «Третий возраст: компьютерные курсы для пожилых» в том же Екатеринбурге).
Надо ли доказывать, что все эти разные задачи объединяет где-то явно, а где-то латентно присутствующая социальность. То есть за выполнением конкретных, чётко обозначенных пунктов наших планов стоит миссионерская роль ПБ, реализуемая на вполне приземлённом, даже бытовом уровне. Именно социальное начало всех библиотечных направлений деятельности является мерилом того, выполняет ли конкретная библиотека свою Миссию (хотя она может быть вовсе не упомянута в документации) или нет. О таком подходе свидетельствует анализ работы американских библиотек, формирующих культурно-информационное пространство как пространство социально обусловленной и социально выраженной деятельности (см. статью Д. Равинского в №4 нашего журнала за текущий год). В этом контексте становится понятным их бесконечные упоминания о миссии своих библиотек: зарубежные коллеги заслужили это право.

Выдал книгу — повысил
надои молока?
Я не случайно упомянула названные выше социально ориентированные направления. Они представляются особенно значимыми в силу сегодняшней экономической ситуации. В условиях кризиса, когда ресурсная база ПБ начинает съёживаться, особенно важно чётко и внятно определять свои цели и задачи. Делать акцент на те из них, которые позволяют выйти на наглядные, ощутимые местным сообществом эффекты.
Заранее предвижу вопрос, часто задаваемый библиотекарями. Как измерять и учитывать эти эффекты? Хорошо известно, что социальные эффекты чаще всего носят опосредованный характер. И попытки выявить их непосредственную связь в библиотечной сфере порой принимают анекдотический характер.
Вспоминается давний, конца 1950-х годов, материал из архива научно-методического, давно уже не существующего отдела Ленинской библиотеки, ныне РГБ. В нём был описан опыт сельского библиотекаря, пропагандирующего профессиональную литературу среди доярок местной колхозной фермы. Приводились цифры о том, насколько (в лит-рах и процентах) повысились надои молока после выдачи брошюр о передовом опыте животноводства.
А как же столь привычный каждому из нас анализ статистических показателей (построенный на учёте числа посетителей, количества выданной литературы, справок и т. п.)? Безусловно, его значимость было бы нелепо отрицать. Но в первую очередь это сведения для «внутреннего употребления»: они интересны как фактор профессионального самоконтроля, а также отчёт перед вышестоящим руководством. «Видимые», ощутимые людьми социальные эффекты выявить куда труднее, хотя практика свидетельствует, что это реальная задача.
Назову несколько недавних примеров. От В. В. Ильиной, директора известной столичной библиотеки «Дом
А. Ф. Лосева», недавно услышала, прямо скажем, необычную историю о незапланированных эффектах прекрасных фестивалей книги и чтения «Читающий Арбат». Результатом этих праздников наряду с продвижением книги стало исчезновение с древней, самой знаменитой столичной улицы множества торговых точек. Их вынужденное временное изгнание в период проведения фестивалей стало для местных жителей и сочувствующей им управы доводом, позволившим очистить улицу уже на постоянной основе. «Наши читатели, — смеётся В. В. Ильина, — не могут забыть это обстоятельство, и каждый раз, приходя в библиотеку, благодарят нас за возрождение улицы».
Другой пример из практики маленькой столичной библиотеки-филиала ЦБС «Лефортово» демонстрирует, как проведение литературно-музыкальных вечеров для расквартированных в городе солдат, подняло «уровень боевой и политической подготовки» в воинских частях. Регулярное посещение интеллектуальных библиотечных «салонов», по свидетельству командиров, стало для солдат поощрением за примерное несение службы. Местные жители позитивно воспринимают появление новой категории читателей: «Как приятно видеть молодые заинтересованные лица солдатиков среди посетителей Ваших вечеров — молодцы, библиотекари, помогаете их нелёгкой службе».
В своём очерке о сельском библиотекаре, создавшей с помощью местных жителей уникальный дендрарий из редких, исчезающих растений Пермской области, А. В. Молодцова убеждает нас в том, что библиотека в глазах односельчан может восприниматься как «главное» учреждение, центр общественных инициатив (см. №9 нашего журнала за 2008 г.).
Такого рода примеров можно привести множество. Иное дело, что сами коллеги не всегда готовы отрефлексировать подобную работу, её общественное звучание. Рефлексию затрудняет и то обстоятельство, что универсальных инструментов для замера социальных эффектов не существует. Об этом откровенно пишут отечественные и зарубежные исследователи. И что же делать библиотекарям?
В одном случае в качестве такого инструмента выступают опросы жителей (а не только посетителей и читателей). В другом — PR-технологии, сопровождаемые «обратной связью», позволяющей легко выявлять реакцию публики. Имеются в виду фестивали, конкурсы, поэтические турниры на открытых площадках, публичные презентации библиотеки в ходе общегородских, районных, сельских праздников и т. п.
Третий вариант, пожалуй, наиболее значим в силу своего перманентного характера: речь идёт о стимулировании социальных инициатив «снизу». Сюда можно отнести объединения по интересам самых разных социальных и возрастных групп, создание любительских студий, театров, поэтических и музыкальных клубов, обществ защиты животных и пр., и пр. По-прежнему актуально привлечение волонтёров к участию в различных сферах библиотечной жизни: обслуживанию ветеранов на дому, выездам с книжными подарками в детские дома и колонии, подготовке праздников, не говоря уже о текущих делах. Отдельным библиотекам реальную помощь (в отличие от формального присутствия в списках известных лиц) оказывают Попечительские советы. Члены таких советов не только лоббируют важные для нашей работы решения, но и формируют о ней общественное мнение, помогают расширить круг социальных партнёров.
Хорошо бы также возродить забытую практику ежегодных публичных отчётов библиотеки перед населением, создавая в ходе их проведения праздничную атмосферу, реализуя давние, но не потерявшие значимости слоганы: «Ваша библиотека всегда рядом с Вами», «Всегда работает для Вас», «Всегда готова услышать Ваши пожелания».
Собственно говоря, эти достаточно тривиальные истины как раз наиболее четко отражают сущность Миссии публичной библиотеки — служить людям, быть востребованной. Сегодня. Завтра. Ежедневно.

1 О миссии библиотеки: Универсальная научная библиотека в эпоху перемен (материалы круглого стола) // Библиотековедение. — 1998. — №2. — С. 34–35.