Ситуация, сложившаяся в своё время вокруг Высших библиотечных курсов, является одним из важных эпизодов истории отечественного библиотечного дела.
История возникновения Высших библиотечных курсов, Кабинета библиотековедения, а затем Института библиотековедения освещается в литературе скупо, а подчас и неточно. Так, бытует утверждение, что «с 1922 года по 1924 г. в связи с переездом в Румянцевский музей и спорами вокруг КБ курсы практически не работали».1 В другой статье тот же автор утверждает, будто «библиотечные курсы возобновили свою работу в 1924 г.».2 Перерыв же в функционировании Курсов служит аргументом против признания факта движения от Библиотечных курсов Университета им. А. Л. Шанявского к Институту библиотековедения и далее к Московскому библиотечному институту. Установить истину в этом вопросе важно для понимания преемственности процесса подготовки библиотечных кадров, нахождения истоков курсовой подготовки библиотекарей и планомерной подготовки в будущих библиотечных учебных заведениях. К тому же, необходимо восстановить историю создания Кабинета библиотековедения возможно полнее, чтобы ликвидировать белое пятно в истории РГБ, Высших библиотечных курсов и Московского государственного университета культуры и искусств. Наконец, представляется необходимым сделать акцент на этический аспект описываемых ниже эпизодов, по-своему выявляющих важную грань характера замечательного библиотековеда Л. Б. Хавкиной.
В начале 1920 года начался процесс закрытия Университета Шанявского и реорганизации его в Коммунистический университет им. Я. М. Свердлова. В связи с этим библиотечная секция Института народного образования была преобразована в отдельное самостоятельное учреждение, получившее название Кабинет библиотековедения (КБ). Он находился в ведении Отдела научных библиотек Главнауки. Его преемственность с Курсами сохранялась и в программах обучения, и в кадровом преподавательском составе, и даже в сохранении за ним занимаемых помещений, оборудования, мебели, библиотечного фонда и т. д. Кабинет библиотековедения решал три задачи, одна из них виделась в ведении постоянных библиотечных курсов как начального этапа создания высшей библиотечной школы. Тогда же Л. Б. Хавкина инициировала вопрос о передаче Кабинета в ведение Государственного Румянцевского музея, заручившись поддержкой его директора А. К. Виноградова.
Но на Кабинет нашлись и другие претенденты. Его пожелал подчинить себе Академия народного образования. Ещё одним потенциальным хозяином выступила Книжная палата. Товарищ (в современной терминологии — заместитель) председателя Российской центральной книжной палаты М. И. Щелкунов предложил включить Кабинет в структуру проектирующегося при ней Библиографического института.3 Но его устная просьба к заместителю наркома по просвещению М. Н. Покровскому в ноябре 1920 г. была отклонена. Основанием послужило то обстоятельство, что ходатайство ведётся без ведома и согласия Кабинета библиотековедения.
Тогда Палата обратилась за поддержкой в Главполитпросвет, и тот официально ходатайствовал перед Отделом научных библиотек о передаче КБ Библиографическому институту. Президиум Центральной библиотечной комиссии обсудил вопрос о дальнейшем функционировании Кабинета и пришёл к заключению, что Кабинет должен быть переведён в помещение предполагаемого Библиографического института при Центральной книжной палате.
Были названы три серьёзных причины, по которым Кабинет должен был быть передать в структуру Главполитпросвета. Первая причина была политическая: «Руководители К.Б., будучи беспартийными, совершенно не уделяют и не могут уделять внимание политическому воспитанию будущих библиотекарей и их инструктировать в политико-просветительной работе среди населения». Тут надо иметь в виду, что политическая неангажированность Л. Б. Хав­киной с самого начала вызывала у новой власти отрицательное отношение.
Вторая причина состояла в том, что руководители Кабинета (то есть главным образом Л. Б. Хавкина) внедряли иную классификацию, нежели предписанная Главполитпросветом. Этот руководящий орган циркулярным письмом от 1 февраля 1921 г. обязывал все библиотеки перейти на Международную десятичную классификацию (ныне она именуется Универсальной десятичной классификацией).4 В лице Кабинета библиотековедения Главполитпросвет видел помеху «в скорейшем образовании кадра библиотекарей, проводящих его [Главполитпросвета] задания».
Наконец, третья причина виделась в том, что Кабинет ориентируется в своей работе якобы только на «мелкие библиотеки, и всё его оборудование имеет в виду главным образом образцовые мелкие библиотеки».
На следующий день, 26 марта 1921 г., ходатайство за подписью заведующей Библиотечным отделом Главполитпросвета М. А. Смушковой было отправлено в Отдел научных библиотек Наркомпроса.
Но бороться с бескорыстным, а главное умным оппонентом даже при наличии мощного идеологического административного ресурса не так-то просто:
Л. Б. Хавкина и секретарь Кабинета
А. Д. Трескина 9 апреля 1921 г. все претензии отвели. При этом в ответе были полностью переставлены местами основные ценности. То, что казалось
М. А. Смушковой первостепенным, в ответе рассматривалось в последнюю очередь, а те деловые соображения, которые высказывались в подписанном ею письме в самом конце, в ответе предстали как основные и первоочерёдные. В этом ярко проявилось, насколько различны приоритеты сторон.
Приведём контраргументы Л. Б. Хавкиной в той последовательности, которую считала правильной она.
На довод, будто Кабинет ориентируется только на «мелкие библиотеки, и всё его оборудование имеет в виду главным образом образцовые мелкие библиотеки», было заявлено, что он «принципиально не отделяет мелкие библиотеки от крупных, рассматривая библ<иотечное> дело как единое целое». Неверно, что в Кабинете преобладают материалы, рассчитанные на мелкие библиотеки. Наоборот, в нём преобладают пособия «по крупнейшим библиотекам земного шара».5
Кроме того, именно традиции Курсов библиотековедения, полностью продолженные Кабинетом библиотековедения, послужат в 1920–е гг. и позднее основной формой общегосударственной системы ускоренной подготовки библиотечных кадров. Курсовая подготовка рассматривалась Главполитпросветом и Центральной библиотечной комиссией как основная возможность ускоренного образования библиотекарей ещё в 1921 г.6
Второе обвинение относилось к мнимому непризнанию Кабинетом Десятичной классификации. Фактически дело обстояло иначе, чем было представлено в письме за подписью М. А. Смушковой: сама Центральная библиотечная комиссия «приняла ту же десятичную классификацию, которая до сих пор рекомендовалась К. Б.». Более того, в результате переработки вариант Комиссии оказался ближе к библиотечному (то есть ещё ближе смыкался с предложениями Кабинета библиотековедения), чем к библиографическому, который разделяла Книжная палата.
Было отметено и третье — идеологическое — обвинение: Л. Б. Хавкина «сохранила лицо», она оставила при себе свои политические взгляды. Её контраргумент был сугубо деловой: «Беспартийность руководителей К.Б. не могла бы служить препятствием к контакту с Ц.Б.К. [Центральной библиотечной комиссией], как не служит препятствием к существующему полному контакту Кабинета с Коммунистическим Университетом. Кабинет разрабатывает свою специальную часть, партийные органы вливают своё содержание».7
Заканчивался ответ предложением передать Кабинет в ведение Библиографического института по крайней мере после того, как тот откроется и выпустит хотя бы один курс специалистов для академических библиотек.
Надо отдать Л. Б. Хавкиной должное: все претензии были отведены с блеском. Возглавляемый ею Кабинет продолжал проводить занятия на курсах, несмотря на прекращение финансирования.
На заседании коллегии Отдела научных библиотек Наркомпроса, состоявшемся 13 апреля 1921 г., докладчиком по этому вопросу выступил замнаркома М. Н. Покровский, который разъяснил, что, во-первых, Библиографический институт существует лишь в проекте, а не фактически, так что передавать Кабинет было бы некому. Во-вторых, библиотековедение представляет собою самостоятельную, не подчинённую библиографии научную дисциплину и по этой причине Кабинет тоже не может быть передан Книжной палате. Иными словами, М. Н. Покровский полностью принял доводы Л. Б. Хавкиной.
Пока участь Кабинета библиотековедения определялась, он продолжал активно функционировать: в 1920/1921 учебном году были проведены годичные курсы для библиотекарей публичных библиотек.
Кабинет продолжал разрабатывать начатые прежде научные труды и учебно–методические пособия: Словарь библиотекаря, Аннотированный указатель библиотечной литературы, Правила применения авторских таблиц Кеттера, Инструкцию по библиотечному почерку и др.
Пока проводились учебные занятия, Л. Б. Хавкина обратилась к директору Румянцевского музея с напоминанием о предварительной договорённости. Она выдвинула идею о превращении в скором времени Кабинета в полноценный научно–исследовательский институт. Это шло бы в русле одобренной Коллегией Наркомпроса 14 июля 1921 г. политики по созданию в стране НИИ. Один из программных пунктов Л. Б. Хавкиной — иметь при Институте «постоянные б<иблиотеч>ные курсы как начало б<иблиотеч>ной школы».8 Как видим, Л. Б. Хавкина смотрела далеко вперёд и последовательно реализовала свою идею постановки регулярного высшего библиотечного образования.
Решением Главнауки Академического центра Наркомпроса РСФСР №8528 Кабинет библиотековедения 23 ноября 1922 г. был передан Государственному Румянцевскому музею «вместе с имеющимся при нём музеем, библиотекой и курсами».9
Разработка проекта создания Высших библиотечных курсов успешно продолжалась; 5 декабря 1923 г. Учёный совет Музея по докладу Л. Б. Хавкиной признал необходимым организовать при Кабинете библиотековедения Высшие библиотечные курсы. С этой даты, по-видимому, и следует вести официальную родословную Высших библиотечных курсов собственно РГБ.
Таким образом, в структуру Библиотеки Румянцевского музея Библиотечные курсы входили с октября 1922 г.
С 5 декабря 1923 г. они существовали как Высшие библиотечные курсы. В основу их работы легли подходы к организации приёма слушателей, преподавания специальных дисциплин на Библиотечных курсах Народного университета им.
А. Л. Шанявского.
Описанная в статье ситуация является не только одним из интересных драматичных эпизодов истории отечественного библиотечного дела, включая историю РГБ. Мы имеем дело со свидетельством удивительной принципиальности, способности бесстрашно, невзирая на недовольство руководства, чётко и аргументировано отстаивать свою профессиональную позицию. Замечательный урок из исторического далёка преподала сегодняшним библиотекарям Любовь Борисовна Хавкина.


1 Рычков А. В. К истории докладной записки Л. Б. Хавкиной об Институте библиотековедения /
А. В. Рычков // Сов. библиотековедение. — 1992. — №5–6.
2 Рычков А. В. Начало библиотечного образования в России / А. В. Рычков // Книжное дело. — 1993. — №3. — С. 52–53.
3 Хавкина Л. Б. Докладная Записка Заведующей Государственным Московским Кабинетом Библиотековедения Л. Б. Хавкиной-Гамбургер товарищу Директору Государственного Румянцовского Музея Анатолию Корнильевичу Виноградову // Архив РГБ. — Оп. 14. — Ед. хр. 62. — Л. 2–3.
4 Циркулярное письмо Главполитпросвета о введении Международной десятичной классификации в библиотеках // Крупская Н. К. О библиотечном деле: Сб. тр. / Н. К. Крупская. — М.: Книга, 1982. — Т. 1. — С. 377.
5 Материалы по поводу передачи Кабинета библиотековедения Главполитпросвету // Отдел рукописей РГБ. — Ф. 321. Оп. 3. — Ед. хр. 2. — Копия 1: Отношение Главполитпросвета в Отдел научных библиотек от 26 марта 1921 г.
6 Резолюция II краевой конференции по библиотечному делу об очередных задачах библиотечной работы. 1–6 декабря 1921 г. // История библиотечного дела в СССР: Документы и материалы. Ноябрь 1920–1929. — М.: Книга, 1979. — С. 56.
7 Материалы по поводу передачи Кабинета библиотековедения Главполитпросвету // Отдел рукописей РГБ. — Ф. 321. Оп. 3. — Ед. хр. 2. — Копия 2: Отношение Кабинета библиотековедения от 9 апреля 1921 г. в Отдел научных библиотек.
8 Хавкина Л. Б. Докладная Записка Заведующей Государственным Московским Кабинетом Библиотековедения Л. Б. Хавкиной–Гамбургер товарищу Директору Государственного Румянцовского Музея Анатолию Корнильевичу Виноградову // Архив РГБ. — Оп. 14. — Ед. хр. 62. — Л. 4.
9 Хайцева Л. Б. История Отдела литературы по библиотековедению и библиографоведению /
Л. Б. Хайцева // Российская государственная библиотека. Страницы истории (60–90-е годы ХХ века) / Рос. гос. б–ка. — М., 2003. — С. 129.