Поэтика военных произведений не терпит «сюсюкающей» риторики или каких-то щадящих форм описания объективной реальности. Война есть война: она безжалостна и полна насилия.

Всю правду о войне знает только народ
К. Симонов

В библиотеках о войне, о Победе говорят обычно по мере приближения весны и великой даты — 9 мая. Сезонный разговор. Вот и сегодня за дверьми читального зала библиотекарь, её зовут Вера, читает по бумажке воспоминания приглашённого ветерана. Сам он сидит за столом и, тяжело размыкая глаза, кивает головой: всё правильно, всё верно. Человеку всё-таки девяносто.
Потом была викторина. Дети бодро называли героев войны. Так, Николай Гастелло упал вместе с горящим самолетом на вражеские танки, а Александр Матросов закрыл собой вражеский пулемёт. Его подвиг повторили ещё триста солдат. Василий Тёркин и матрос Кошка всегда смешили уставших после боя красноармейцев.
Затем начался конкурс рисунков о Победе. В основном на них праздничные салютоы и радостные улыбки людей на фоне Кремля, но два рисунка вызвали недоумение библиотекаря. Какими-то они показались ей странными. Вера подошла ко мне за помощью.
– Помогите! Как мне оценить вот эти два рисунка?
Смотрю рисунки. На одном — танк наехал на дом с надписью «Гитлер». На танке развевалось знамя «За Родину, за Сталина». За танком бежали солдаты с автоматами. На другом рисунке дерутся два дракона. У каждого изо рта вырывается пламя. Кругом все горит, всюду лежат убитые солдаты: кто со свастикой, кто со звёздами. Под рисунком подпись — «Две гадины».
– А вы сами-то о войне что-нибудь знаете? — спросил я библиотекаря.
– Да так, в общих чертах. Всё что здесь, на этой полке просто просматривала.
Мы подошли к полке с мемуарами маршалов и генералов.
– Читают? — спросил я.
– Нет. Но берут иногда для книжных выставок в школьные библиотеки. Возвращают, не читая.
– Тогда не подводите итоги конкурса. Скажите, что каждый вправе понимать войну и Победу по-своему.
В беседе с Верой мы сошлись на одном: плановые мероприятия по формированию у молодёжи патриотизма заведомо невыполнимы. Такое высокое и хрупкое чувство без всяких планов обычно зарождается дома, в семье. Нельзя же по плану сформировать любовь к матери, к отцу, тем более к Родине. По всей вероятности и эти два детских рисунка появились не без участия членов семьи.
Моё внимание привлекли две книжки на полке с детской литературой. Это были «Школа» и «Военная тайна» А. П. Гайдара. В советское время тема военного патриотизма была окружена особой заботой и… строгим контролем КПСС и государства. Поэтика произведений на эту тема была доведена до совершенства. Талантливее А. П. Гайдара в этом плане тогда никого не было. Он первым сумел рассказать детям о гражданской войне. Ненавязчиво, умно, используя подтексты для взрослых, писал детям о своих ошибках молодости, о чести и достоинстве в бою, о том, что война всегда коварна и жестока, что она не щадит никого: ни взрослых, ни детей, ни женщин, ни стариков.
Не мог тогда Гайдар сказать открыто детям только о том, что гражданская война — самая страшная из всех войн, и ведётся она против своего же отечества, со своим же народом. А когда в стране стали готовиться к другой войне, произведения Гайдара, подобно зерну, падали на благодатную почву военно-патриотического воспитания пионеров и школьников.
Гайдар хорошо понимал, что такое война и что такое власть. Два этих феномена неотделимы друг от друга. Так в повестях «Судьба барабанщика», «Военная тайна» под текстом угадывалось тайное укрепление тоталитарной власти в стране. Гайдар предупреждал читателей о коварстве войны, способной быстро трансформироваться во власть, способной личное право людей на жизнь и на смерть сделать единоличным правом одного — Главнокомандующего.
Писатель уже тогда создал прообраз «государственной безопасности» со всеми её атрибутами: военной тайной, пролетарской бдительностью, символикой, дисциплиной, что постепенно делало людей одинаковыми во всём: в мышлении, в поведении. Лишённые права субъективно проникать в смыслы происходящего, люди не должны были …понимать, что происходит. Надо была только быть готовым к борьбе, быть верным народу.
Сказочный Мальчиш-Кибальчиш, плоть от плоти пролетарского народа, не боялся умереть за правое дело.
И здесь Гайдар помог своими произведениями сформировать установку на готовность встать на защиту Родины. Для этого людям пришлось подавить в себе ненужное теперь ему личностное «Я» и идентифицировав себя с общенародным «Мы». Так было легче победить.

Война и Сталин
Вернулись снова к полке с мемуарами, написанными маршалами, генералами, конструкторами военной техники. Молодёжь эти книги не читает.
– А кто вообще придумал войны? — спросила Вера.
– Да сами же люди и придумали. Война — неистребимый элемент мирового сообщества. Веками заставляла она народы браться за оружие и включаться в коллективный акт по защите Отечества от агрессоров, а то и самим выступать в роли таковых. Веками огромные массы людей нещадно уничтожали друг друга. Кто это делал лучше — тот и праздновал победу. Но подлая сущность любой войны в том, что оплакивать убитых, встречать увечных, утешать вдов и сирот всегда приходится и тем, и другим.
На этой же полке почему-то оказалась и Библия, Священное Писание христиан. Беру Новый Завет. Читаю сакральные слова Иисуса Христа: «Не думайте, что я пришёл принести мир на землю; не мир пришёл я принести, но меч» ( Мф. 10, 34). Как это было давно. Но так и нет войнам конца, как нет и перерыва в разногласиях людей о «добре» и «зле». Мыслители прошлого всегда задавались вопросом о том, как разрешить столкновения людей, если одни считают злом то, что другие считают добром. Ни к чему не пришли.
А войны, между тем, совершенствовались, оттачивали мастерство массового насилия над людьми.
– Смотря, какая власть, — заметила Вера.
– Любая. Власть и есть господство одного человека над другим. Война одна из форм власти, только очень жестокая. Она может объявить военный режим, который, пронизывая все жизненно важные функции общества, заставит жить по законам военного времени. По окончании военных действий власть может все беды народа свалить на войну, списать на неё человеческие и материальные потери, оставить безнаказанными её зачинщиков. При этом власть может придать войне сакральный, священный характер.
– Вы имеете в виду Сталина?
– Конечно. Генералиссимус Сталин сыграл очень большую роль в Победе советского народа. Вспомните слова нашего прошлого Гимна: «Нас вырастил Сталин на верность народу, на труд и на подвиги нас вдохновил». Такие слова повторять каждый день, как молитву, было очень важно в те страшные для страны дни. Гимн — это молитва. Сталин в юности учился в духовной семинарии и всё это прекрасно понимал. Ещё до войны он стал «любимым вождем». Такого в истории ещё не было. При его жизни народ пел о нём: «О Сталине мудром, родном и любимым прекрасные песни слагает народ». Большевики, хорошо овладевшие пропагандистской практикой, обратили миллионы советских людей в воинствующий атеизм. Они сумели трансформировать их генетически врождённую веру в верность партии, вождю народов — Сталину.
Надо признать, что это был большой успех коммунистической пропаганды и агитации. Это была одна из предпосылок психологической готовности народа «победить или умереть». Достаточно вспомнить осень 1941 года, когда в минуты наивысшей опасности на Красной площади в Москве Сталин благословил уходящие с Парада прямо в бой войска. Он призвал … Божественные силы осенить боевые знамена красноармейских войск Победным Знамением. Большинство участников этого парада погибли под Москвой, защитив нашу столицу.
– Это ужасно, — тихо прошептала Вера.
– Да, в те годы страшно было всем. Страх охватил не только народ, но и самого вождя. Ещё до войны по принципу «Бей своих, чтоб чужие боялись» начались невероятные по масштабам репрессии. Под их каток попали миллионы людей: лучшие представители военного дела, промышленности, науки, культуры, духовенства. Страх стал составной частью административно-командной системы, созданной Сталиным. Всё делалось … за страх, который исходил сверху, точнее, от «Верховного». Сталина боялись даже маршалы.
– Да, я читала об этом это в мемуарах Г. К. Жукова. Такой талантливый и решительный человек — и боялся возразить Главнокомандующему.
– Однако сам-то он вёл себя тоже не лучше, по принципу домино: нагонял страх на генералов, те — на офицеров, последние — на солдат. Страх стал одной из причин нашей победы.
– Значит, Сталин был жестоким?
– Ангелы к власти не приходят. Расстреляв ряд военачальников за первые ошибки в начале войны, Сталин позже, в 1942 году, издал приказ «Ни шагу назад», официально утвердив страх как форму власти тоталитарного режима. Его фраза: «Победа будет за нами!» стала в народе императивом до самого последнего дня войны.

Понять умом и сердцем
– Сколько же погибло людей, Господи! — как-то по-деревенски тяжело вздохнула Вера. — В нашем районе поисковые отряды всё выкапывают и выкапывают косточки. В основном, это останки рядовых и сержантов. Сколько же их там, в земле сырой! Недавно в этом читальном зале проходила встреча с ребятами из поисковых отрядов. Молодые ребята ругали генералов за то, что и сегодня не хотят помогать раскапывать убитых в боях младших по званию.
Читателей мемуаров удивляет отсутствие в воспоминаниях генералов самой проблемы погребения павших в бою товарищей по оружию. О больших людских потерях они не вспоминают. В угаре самолюбования в мемуарных текстах старшие по званию, изображая себя лучше, чем были там на самом деле, забывают о священном долге полководца. Когда-то считалось, что война продолжается, пока последний павший воин не будет предан земле.
– Я читала недавно повести «Убиты под Москвой» и «Это мы, Господи!». Написал их бывший кремлёвский курсант, а позже пехотный лейтенант Константин Воробьёв. Он, в отличие от маршалов и генералов, как на исповеди, после каждого боя просил прощения у Бога, у тех, кого после боя захоронил наспех, обещая вернуться и поправить могилку. Жуткая вещь. Такое нельзя не прочесть. Я плакала. Очень жалко молодых солдат.
– В каждой войне есть живые и мёртвые. Последним пора бы тоже квартиры дать — двухметровые или хотя бы общие. Живые, взяв на себя ношу славы и всеобщего уважения, к сожалению, не включаются в эту работу, не берут на себя организацию этой скорбной, но обязательной формы завершения каждой войны. Так было всегда.
Вот уже 65 лет вдовам, сиротам, внукам и правнукам так и не довелось прикоснуться к бугорку земли, справить тризну горькую за упокой души убиенных воинов, поклониться им за Великое Спасение.
Пришло время, когда на смену веры в Победу начинает приходить разум, чтобы не только сердцем, но и умом понять и разобраться в истории Великой Отечественной войны. Мы долго жили в стране, в которой учили только понимать, но не мыслить. А мыслить, значит проверить, разобраться самому. Когда-то в одной повести Аркадий Гайдар сделал вывод: «Каждый счастье понимал по-своему».
Наша Победа должна быть проверена временем, более того, осмыслена субъективно, каждым отдельным гражданином России. Время для этого пришло. Не зря Лев Толстой изучал материалы Отечественной войны 1812 года более пятидесяти лет и только после этого приступил к созданию романа-эпопеи «Война и мир». Очень боялся исказить факты. Полвека понадобилось великому русскому мыслителю, чтобы собраться с мыслями.
А вот о Великой Отечественной войне писать торопились. Поспешно изложенные журналистами по «горячим следам» факты героического поведения советских людей сразу же ложились в основу литературных произведений. На них-то и формировалось общественное сознание людей. Да не одного поколения. Позже, конечно, приходилось горько сожалеть об искажении реальной действительности.
Писательская ложь, как ворона с павлиньими перьями, всё прочнее занимала своё почётное место в литературе о войне. Она каркала на тех, кто пытался показать войну по-другому. Вот так журналисты сами же создали предпосылку для мифомании и фальсификации Победы. Хорошо ещё, что слепок подлинного бытия войны смогли показать бывшие лейтенанты или кремлевскими курсанты, пройдя по «горячему снегу», «вызывая огонь на себя», вознося в плену до рассвета последнюю свою молитву: «Это мы, Господи!» Но этот слепок войны ещё долго раздражал власть, не желающей отказываться от затхлой тины лжи о войне.
– Как жаль, что дети, читая «про войну», не вникают в её суть. Я и сама-то впервые пережила войну только по книге «Убиты под Москвой», — Вера помолчала, потом вдруг сказала со злостью: — Как же могут школьники понимать значение Победы, не читая ничего о ней, не пропустив через себя лучшие страницы, написанные фронтовиками?
– А вы, Верочка, предлагайте детям читать «взрослые» книги о войне. Не бойтесь! Поймут. Здесь надо поступить так же, как война с поступает с людьми: не жалеет ни старого, ни малого. Поэтика военных произведений, если хотите, не терпит «сюсюкающей» риторики или каких-то щадящих форм описания объективной реальности. Война есть война: она безжалостна и полна насилия. Но в ней всегда есть место для высоких чувств, которые переживают только добрые люди.
– Да разве дети это поймут?
– Пусть на первый раз что-то и не поймут. Тогда спросят у взрослого, у вас, в конце концов. Библиотекарям самим бы надо разобраться во всём этом. Возрастное неравенство читателей даже сближает людей. Формируя патриотические чувства по планам и концепциям, составленным свыше, мы забываем о двух дивно близких русской душе чувствах — любви к «отеческим гробам», любви «к родному пепелищу». Без них не понять не только Великой Победы, но и самих себя как граждан России. Эти наши русские непреходящие ценности надо возрождать именно в процессе чтения о войне.
И надо поспешить встретиться с ещё живыми свидетелями войны: с её рядовыми бойцами и тружениками, с мужчинами, с женщинами, с детьми военных лет.
Об этом просила и Анна Ахматова:
Меняются названья городов,
И нет уже свидетелей событий,
И не с кем плакать, не с кем вспоминать.
И медленно от нас уходят тени,
Которых мы уже не призываем,
Возврат которых
Был бы страшен нам.

С автором можно связаться:
skitnevsky@mail.ru


Размышления о Великой Отечественной войне, военной литературе и работе библиотеки по воспитанию патриотизма.
Reflections about the Great Patriotic War, the military literature and library work in education of patriotism.
Великая Отечественная война, 65-летие Победы, патриотизм
The Great Patriotic War, the 65-anniversary of the victory, patriotism