Галина Михаиловна Пальгуева, специальный корреспондент журнала «Библиотечное дело», г. Нижний Новгород

Библиотеки всех уровней вынуждены решать множество задач, часто им не свойственных. Нужна ли в библиотеке ещё и гуманитарная экспертиза? И что это такое? 

Предлагаемая вниманию читателя статья — это попытка понять сущность и задачи экспертного знания и его составляющей — гуманитарной экспертизы — в повышении эффективности библиотечной деятельности во всех её направлениях.
 Цель статьи — обратить внимание коллег на то, что некоторые моменты экспертной деятельности присутствуют в нашей практике; например, прочно вошло в профессиональную лексику такое понятие, как «экспертное обследование работы библиотек». Тем не менее не ошибусь, если скажу, что нам не хватает специальных знаний, относящихся к экспертизе, и навыков их применения.
Мысль о том, что в библиотеке должно быть место для гуманитарной экспертизы, возникла при знакомстве с очень интересной книгой «Экспертиза в современном мире: от знания к деятельности» под редакцией Г. В. Иванченко и Д. А. Леонтьева.1 Я не ставила своей задачей рецензировать этот сборник, мне хотелось обратить внимание на отдельные аспекты нового для меня понятия и попутно сформулировать некоторые тезисы о применении полученных знаний в работе.
Вместе с тем без общего рассказа о сборнике, наверное, не обойтись. Он представляет собой, как сказано в аннотации, «первую в отечественной литературе попытку междисциплинарного осмысления и конструирования экспертизы как формы гуманитарного знания и особой формы практической деятельности». Издание адресуется специалистам, работа которых связана с применением экспертного подхода в науках о человеке.
Библиотечная наука и практика, несомненно, имеют отношение к человеку, поэтому сразу обратило на себя внимание утверждение одного из авторов, что «человек должен изучаться как система переработки информации».2 Следовательно, человек — это система, запрограммированная на получение, переработку, хранение, а затем и мобилизацию информации для рационального решения задач. Не правда ли, слышится что-то родное? Вполне соответствует определению процесса чтения, как его понимают поборники всеобщей и единственно верной компьютеризации библиотек. Оставим пока эту реплику в качестве заметки на полях и вернёмся к сборнику.
В статьях издания перед нами предстаёт огромный и разноликий мир экспертиз: экологической, педагогической, психологической, искусствоведческой, коммуникационной… Причём здесь перечислены только те направления, с которыми достаточно тесно взаимодействуют и библиотекари. С интересом читаются статьи о методологии и прикладных аспектах рассматриваемой темы: о лингво-семантической экспертизе; оценке ситуации социального моделирования; проверке на «читабельность» слов, идей, текстов; о проблемах экспертизы в образовании, в том числе дошкольном.
Анализ этой информации убеждает в том, что «значительная часть экспертиз должна носить комплексный характер, учитывая междисциплинарное содержание гуманитарного познания».3
Ещё одна заметка на полях: использование достижений и методов смежных гуманитарных наук: педагогики, психологии, филологии, социологии, — достаточно давно обычное дело не только в библиотековедческой науке, но и в практике работы детских библиотек, поскольку эти науки имеют самое непосредственное отношение к миру детства. С учётом этих особенностей, хотелось бы раскрыть некоторые ключевые понятия заинтересовавшей меня темы.

О сущности и задачах гуманитарной экспертизы
Сама по себе экспертиза как оценка соответствия формализованным постулатам (правилам, законам, нормативам) существует достаточно давно, даже в словаре Ожегова имеется её определение, но в современном мире всё большее значение приобретает понятие гуманитарной экспертизы, «которая в свою очередь имеет под собой немалую теоретическую базу и длинную историю».4
В число авторов изучаемого сборника входят представители многих гуманитарных наук. Соответственно их подход к трактовке интересующего нас понятия вариативен, как вариативно и их определение того, что представляет или должна представлять собой гуманитарная экспертиза.
Поскольку в данном конкретном случае сборник изучался с намерением поиска места и роли библиотеки в мире экспертиз, представляется правомерным сосредоточиться на тех определениях гуманитарной экспертизы, которые могут быть полезными для диверсификации форм и методов библиотечного дела.
Гуманитарная экспертиза (ГЭ), как утверждает один из авторов, оценивает любую деятельность с точки зрения её значимости, ценности, последствий и рисков для человека — как целого социума, так и индивида. «Специфика ГЭ связана с выявлением влияния психологических особенностей людей на социальные события и влияния социальных событий на психологические особенности людей».5
Здесь просто сами собой напрашиваются заметки на полях о сравнительных характеристиках чтения как психологического процесса и его влияния на внутренний мир и поведенческие особенности человека.
Однако продолжим изучение.
На взгляд того же автора, «назревает необходимость введения в социальную практику института гуманитарной экспертизы (ГЭ), позволяющей оценивать возможные последствия (как позитивные, так и негативные) принимаемых решений для развития личности».6
Известно, что каждая из гуманитарных наук изучает личность человека, но каждая по-своему конструирует его как предмет изучения. В дисциплинарных рамках человек предстаёт как «Homo economicus”, “Homo sociologicus”, “Homo legens» (читающий). «Гуманитарная экспертиза, будучи междисциплинарной, позволяет преодолеть эти ограничения».7
Ещё одно ключевое понятие ГЭ может быть полезным для библиотекарей. Экспертная деятельность, в особенности комплексная гуманитарная экспертиза, необходима, прежде всего, в ситуациях неоднозначных, в которых не существует одного «правильного» ответа или решения».8 Особенно когда решение, принимается из благих побуждений. Но его последствия могут быть не только неадекватны, но и прямо противоположны ожидаемым результатам. В качестве одного из примеров, иллюстрирующих смысл и содержание ГЭ, приводится ситуация борьбы с алкоголизмом в 80-е годы XX века, в начале перестройки. Принятое тогда решение о вырубке виноградников диктовалось вполне благородными целями сохранения здоровья нации: нечего будет пить — не будет и пьянства. Однако корень зла оказался совсем не там. Авторы антиалкогольного проекта (или прожекта?), исповедуя, скорее всего, политический популизм, не приняли во внимание ментальные особенности конкретных людей, так или иначе имеющих отношение к проблеме. В результате нанесён значительный экономический ущерб, люди, занимающиеся виноградниками, потеряли работу, а алкоголизм и ныне там.

Проблемное поле ГЭ
в библиотечной деятельности
Думается, что цитаты из сборника звучат достаточно весомо для того, чтобы продолжить разговор о месте и роли библиотеки в ГЭ.
Если пересказать суть основных понятий ГЭ своими словами, то техническая, юридическая, медицинская экспертиза и прочие виды экспертиз — это проверка на соответствие определенным законам, нормативам, правилам и т. п. Следовательно, экспертиза гуманитарная — это выявление соответствия ценностным гуманистическим установкам, господствующим в обществе, в социуме. При этом в процессе ГЭ сначала происходит выявление наличия и уровня этих ценностных ориентаций. Затем составляются экспертные заключения в виде всех возможных сценариев развития событий, итогов реализации программ, проектов, принимаемых законов, телевизионных передач, рекламных акций и того влияния, которое они окажут на отдельного человека и социум в случае соответствия или несоответствия существующим или формирующимся ценностям. Эффективность ГЭ зиждется на том, что все предположительные сценарии будущих результатов и рисков широко освещаются в обществе, для того чтобы каждый мог сделать свой выбор, чётко понимая его последствия для себя и для других.
Более свежий пример. В телевизионной программе М. Швыдкого «Культурная революция» обсуждался вопрос об ограничениях в Интернете. Одни говорили, что всё вредное в Сети нужно запретить, другие задавали законный вопрос о том, кто будет решать, что и кому вредно и что именно нужно запрещать. Обсуждение получилось основанным на одних эмоциях, а потому — бурным и невнятным. Вполне возможно, что если бы авторы передачи могли заказать полноценную ГЭ, всестороннюю проработку этого вопроса и в финале передачи озвучить все предполагаемые варианты воздействия на человека и общество как наличия цензуры, так и отсутствия каких-либо ограничений, то всё было бы гораздо яснее. Эффективность передачи для каждого конкретного зрителя заключалась бы в снабжении его доказательной информацией к размышлению о том, как строить свои взаимоотношения с Интернетом. Это дало бы более весомые аргументы для принятия возможных административных и других решений по данному вопросу.
При этом не забудем, что авторы изучаемого сборника постоянно напоминают: заключение ГЭ не является ни проектом решения, ни самим решением, обязательным к исполнению. Заключение ГЭ — это возможность видеть проблему более выпукло, детально, открыто.
Приведённые примеры показывают, что широкое поле для ГЭ предоставляет деятельность СМИ. Характер подачи новостей, обилие эротических сцен, сцен насилия и т. д. имеют колоссальное влияние на человека, особенно склонного к внушению. Думается, что в этом ряду найдётся место и для гуманитарной экспертизы влияния на человека книги как носителя информации и чтения как процесса потребления информации.
Что ж, настало время соединить воедино заметки на полях данной статьи и сформулировать экспертный вопрос: может ли библиотека быть субъектом и объектом ГЭ, выступать организатором и заказчиком ГЭ? Отдавая себе отчёт в том, что это будет попытка всего лишь первого, к тому же практически на ощупь, приближения, попробую все же ответить на этот вопрос.
Любое экспертирование начинается со знакомства с проблемой. Проблем в современной библиотеке много и большинство из них не имеют однозначного и очевидного решения, следовательно, уже на этом основании они могут быть предметом экспертизы.
Одна из главных проблем, которая мне видится — сохранение библиотеки как таковой, как социального института. Иным она кажется надуманной, иным — решённой в пользу информационных центров, однако утверждение, что библиотека должна быть только центром информации, не единственное. Существуют также понимание библиотеки как центра коммуникации, а детской библиотеки — как центра творческого развития личности. Какое же влияние будет оказывать библиотека, реорганизованная тем или иным образом на индивида и социум? Вряд ли кто-то возьмёт на себя смелость найти на этот вопрос единственный беспорный ответ. Разве что библиотека станет объектом ГЭ! Приходится только сокрушаться, что библиотечные перестройки обходятся у нас, кажется, совсем без всякой экспертизы и какого-либо предвидения последствий предпринимаемых изменений.
Прокомментировать это можно следующим образом. За последние лет пять наше профессиональное сообщество вполне освоилось с такими терминами, как «юридическое лицо», «стандарты оплаты труда», «оказание услуг» и т. д. При оформлении библиотекой статуса юридического лица приглашались юристы для экспертизы подготовленных документов. Это естественный шаг, но экспертиза получалась односторонней. Юристы, так же, как чуть позже экономисты, при подготовке новых стандартов оплаты труда, не учитывали лингвистических, понятийных, функциональных особенностей библиотеки. В результате в регламентирующих документах происходит детерминизация, исчезают такие понятия, как ЦДБ (центральная детская библиотека), заместитель директора (методист, библиограф) по работе с детьми, детская библиотека. Следующий этап — исчезновение вслед за терминами и их носителей. В этих условиях стирание с лица земли детских библиотек пройдёт совершенно незамеченным обществом. Возможность закрытия самостоятельных специализированных детских библиотек объясняют порой заботой о благе детей и подростков, якобы «во взрослых» библиотеках им будет лучше. Не факт. Давайте спросим социологов, психологов, родителей, самих детей, наконец! Давайте создадим из них экспертную группу. Пусть каждый аргументированно, с применением профессиональных и житейских, что немаловажно, знаний ответит на вопрос, действительно ли дети так уж стремятся попасть поскорее в мир взрослых? Или на каком-то этапе они всё-таки отгораживаются от взрослых, иначе зачем же они создают свою субкультуру? Вполне вероятно, что на этом этапе им необходимо иметь самостоятельную сферу и точки реализации своих намерений и удовлетворения интересов, и такой сферой может быть детская библиотека!
Каковы последствия процесса слияния детских библиотек с библиотеками для взрослых? Кто возьмётся это предсказать, выявить все возможные риски для личностного и творческого развития детей, социализации их личности? На сегодняшний день семья и школа с этим не справляются. Их приоритеты — материальное обеспечение и обеспечение знаниями. Для детской библиотеки наряду с предоставлением доступа к информации, функциональной составляющей, как бы с этим ни спорили, является обеспечение права на творческое, гуманистическое развитие и самореализацию через книгу и чтение. Риски сужения сферы личностного развития детей, с закрытием детской библиотеки или превращением её в незначительный придаток публичной и даже школьной библиотеки, вполне могут привести к негативным последствиям. Как это ни печально, общество к данному вопросу пока ещё равнодушно, у него других забот хватает. Одновременно «взрослые» и школьные библиотеки преследуют узковедомственные интересы, занимаясь перетягиванием на себя одеяла, то есть читателей-детей. И это не голословное утверждение. Согласно статистическим данным (форма 6НК), в 2008 году в отдельных ЦБС и взрослых библиотеках Нижегородской области количество читателей — детей до 14 лет составило около 47%. Не секрет, что за счёт детей ЦБС решают проблему выполнения плановых цифровых показателей. Учитывая этот факт и то, что публичные библиотеки идентифицируют себя с информационными центрами, то есть занимаются только предоставлением информации, мы имеем проблему без однозначного ее решения. Соответственно, она может стать предметом ГЭ. Более того, поскольку в решении проблемы заинтересованы прежде всего детские библиотеки, было бы естественным, если бы детские, особенно областные детские библиотеки стали заказчиками и субъектами ГЭ. Но…
Возвращаюсь к «заметкам на полях» в начале данной статьи, к заметкам о чтении. Глубоко убеждена, что в библиотеке можно, а в детской библиотеке обязательно нужно рассматривать чтение не только как процесс потребления информации и не только как технику чтения. Собственно говоря, определение чтения до сих пор неоднозначно. Мы-то с вами, дорогие коллеги, давно уже видим разделение его на деловое, прагматическое и свободное, творческое. Если быть точной, определений чтения существует не так уж мало, но многоаспектное и сведенное воедино изучение влияния разных видов и моделей чтения на детей разных возрастов встречается редко. Проблема необходимости сохранения чтения художественной классической литературы как средства формирования гуманистических ценностей у детей для многих, к сожалению, не очевидна. Более того, для многих не очевидна, а на самом деле уже болезненно назрела, проблема качества чтения, качества детской литературы, их влияния на детей, а через них и на взрослых, и опосредованно на общество, нацию.
По большому счёту, и здесь библиотеки, в частности ОДБ, могли бы стать субъектом и организатором ГЭ или хотя бы найти в ней свою нишу. Исходя из генезиса ГЭ, задачи библиотекарей как экспертов детского чтения и литературы можно рассматривать не только и не столько через призму литературоведения, то есть систему художественных образов, но и через предвидение воздействия слова, текста на психологическое состояние детей. Оно может быть как позитивным, так и негативным, в зависимости от ситуативного компонента восприятия художественного произведения. Риски «потребления» некачественной литературы заключаются в том, что чаще всего она находит отклик у людей готовых к внушению, то есть к получению на подсознательном уровне чётких команд, инструкций, призыва к действию, освобождающих от самостоятельного мышления, принятия решения, ответственности за эти решения. Не случайно, большинство рекламных слоганов призывают: «пойди», «купи», «возьми всё, что хочешь». Поскольку у детей и подростков не всегда отчётливо сформулированы ценностные ориентации и недостаточен житейский опыт, под влиянием низкопробной литературы происходит подмена нормальных человеческих потребностей их суррогатами. К сожалению, подобные риски чаще всего невидимы и неощутимы, а потому и опасны. Особенно опасно то, что занимаются подобной подменой понятий современные авторы, адресующие свои произведения детям и подросткам. Разумеется, особенности современных детей позволяют писателям, якобы от их имени, занимать и отстаивать любые ценностные позиции, но не оправдывают
ЛЮБЫЕ, в данном случае малохудожественные, примитивные, построенные по принципу потакания, СПОСОБЫ выражения позиций.
Несовпадение понимания качества чтения, качества детской литературы писателей, библиотекарей, самих детей может быть предметом ГЭ. «Если предъявить спорные произведения выборке разных людей, легко установить их эмоциональную реакцию на них».9 Когда она оказывается совпадающей у заметного числа людей, можно говорить о закономерной реакции, влияющей на человека, позитивной или негативной, которую обязан предвидеть писатель, адресующий книгу подростку, и библиотекарь, предлагающий произведение юному читателю.
ГЭ и проблемы профессии
Библиотечная наука и практика уже подошли к тому рубежу, когда востребованность подобной работы становится неизбежной. Но… Опять это но! И увы! Проблемы библиотеки, качества библиотечного обслуживания, качества чтения, качества детской литературы выливаются в конечном счёте в проблемы нашего профессионализма.
Нет сомнения в том, что в соответствии с велением времени мы уже вполне освоили методики продвижения чтения в пространстве информационных технологий, социальных рекламных пиар-акций, партнёрских отношений. Они приносят свои плоды. Но какие? Нет ли среди них волчьих ягод? Не произрастают ли эти красивые, но ядовитые ягодки в силу нашей недостаточной компетентности в одном вопросе и её утраты в другом?
Сегодня библиотекарям, особенно детским, нужна серьёзная подготовка для проникновения вместе с читателями в глубь чтения как сложного междисциплинарного процесса. И мы уже всё чаще говорим о себе, как об экспертах в области чтения. На мой взгляд, это более естественная ипостась детского библиотекаря, нежели роль «зазывалы» и продавца информационного продукта. Осознание этого происходит, и работа в этом направлении, несомненно, ведётся. Примеров можно привести немало. Именно детскими библиотекарями вопрос качества чтения поднимается и осознаётся как первостепенный, а роль библиотекаря в его повышении — как ведущая. Но эта роль сегодня не очень заметна в силу разных причин. К сожалению, у нас не всегда есть достаточные основания для того, чтобы называть себя экспертами детской литературы, так как мы зачастую не соответствуем профессиональным требованиям, предъявляемым к этой деятельности.
Наблюдения и выводы локального исследования НГОДБ «Психологические штрихи к портрету детского библиотекаря» говорят о том, что в детских библиотеках сегодня много людей не просто случайных (среди участников опроса — 60%), а таких, которые просто отрабатывают свою нищенскую зарплату. А это развращает: у молодых вызывает профессиональный нигилизм, у пожилых — ригидность мышления, приспособленчество, нежелание что-то изменять
Тем не менее основной вывод исследования подтверждает понимание коллегами необходимости качественного комплектования фондов библиотеки качественной детской литературой.
В чем же заключается участие детских библиотекарей, руководителей и ведущих специалистов детских библиотек в этом процессе? Прежде всего, речь должна идти о том, что необходимо обучение навыкам экспертов по детской литературе.
Однако анализ проведённого опроса показал, что в массе своей детские библиотекари не видят себя таковыми. Человек, сидящий сегодня за кафедрой выдачи, очень часто не умеет делать даже элементарных вещей, необходимых в профессии. Например, в другом исследовании мы попросили наших библиотекарей написать отзывы о своих любимых детских книгах. Ставилась задача написать своё, личностное мнение о книге хорошей и о книге плохой. В сущности, это и есть гуманитарная экспертиза книги. Оказалось, что библиотекари сегодня просто не умеют отличать отзыв от пересказа, аннотацию от анонса, фабулу от композиции, отделять текст произведения от неудачных иллюстраций. Но самое печальное, нет развития собственной мысли и её доказательства, то есть используется тезис без аргументов, зато наличествуют общие фразы, речевые штампы, грамматические и стилистические ошибки. Существуют проблемы с оценкой произведений юмористического характера (Г. Остер, А. Гиваргизов), с определением смысла всего произведения, отдельных слов, образов. А ведь воздействует на читателя именно смысл, вызвавший личностную реакцию на слово и текст, а не инвариантное, определённое в словаре значение слова в тексте.
Что же у нас получается? Библиотека как социальный институт может быть объектом, субъектом, организатором и заказчиком ГЭ. А библиотекарь? Какова его роль как человеческого фактора?
Обратившись вновь к сборнику, можно увидеть, что в нескольких его разделах говорится о персональном составе экспертной комиссии, функциях, обязанностях и ответственности экспертов. В двух словах об этом можно сказать следующее: в комиссию должны входить как высокопрофессиональные в своей области специалисты, так и люди обыденные (так в книге), поскольку для ГЭ равно важны и знания, и личный житейский опыт, и интуитивные суждения. Кроме того, люди обыкновенные в экспертной комиссии являются выразителями мнения того самого социума и индивида, ради блага которого и проводится экспертиза. И ещё. Присутствие в комиссии людей, не имеющих учёных званий, обязывает специалистов составлять экспертное заключение глубоко научным по сути и адаптированным по способу выражения, то есть таким, чтобы оно было понятным любому человеку.
Думается, что предыдущий абзац некоторым образом уже осветил роль библиотекаря в ГЭ, а именно: в каких-то вопросах он может выступать как высокопрофессиональный специалист, а таких в библиотеках немало, в каких-то — как человек обыкновенный. В практике библиотечного дела наибольшим профессионализмом, как правило, обладает методист. Представители других библиотечных специальностей, достигшие высокого уровня знаний и креативности, также выступают методистами в своей специальности, поэтому, говоря о методистах, мы говорим об обобщенном понимании библиотечного профессионализма. Отсюда следует, что методисты (библиотекари) могут и должны быть экспертами в библиотечном деле и членами любой комиссии ГЭ.
Возвращаюсь вновь на страницы штудируемой книги. Нахожу здесь описание механизма проведения различных экспертиз. Спроецировав на координаты этого механизма требования современной методической деятельности, можно обнаружить их методологическое сходство и, в идеале, говорить о методисте как эксперте.
Первое сходство заключается в том, что задачами методистов являются анализ и пояснение сложившейся ситуации в работе библиотек разных уровней, диагностика используемых форм и методов библиотечного обслуживания и методической работы, оценка их эффективности, обоснование реальности осуществления тех или иных программ и проектов, идентификация и повышение квалификации сотрудников.
На сегодняшний день в полный рост встаёт вопрос о понимании методистами (библиотекарями) своей деятельности в профессиональной сфере именно как экспертной работы.
Традиционно методисты анализируют статистические, планово-отчётные документы. К сожалению, чаще всего за анализ выдаётся простое перечисление проведённых мероприятий, без каких-либо оценок соответствия заявленным целям и прогнозирования развития. Задача методиста-эксперта заключается в выявлении существенного и типичного в собранном материале о деятельности библиотеки. (Во всех районах финансируется НДК — это типично, в большинстве библиотек не используют обсуждение книг — это существенно). Сходство методологии заключается в определении места каждого факта в общей системе библиотечной практики. (Проектно-программная деятельность охватывает все стороны библиотечного обслуживания детей, веблиография — редкое явление)
Ещё одно похожее, но не часто используемое направление анализа — сравнение фактов для установления связей между явлениями, стоящими за фактом. (Много-мало, лучше-хуже, благодаря чему, что получилось, куда дальше...)
Пока ещё очень несмело применяется относительно новое явление в методической практике — использование смысловых фрагментов документов: дайджестов, информационных подборок, пресс-клипингов. Эти методы базируются на контент-анализе, реферировании и экспертной оценке. О контент-анализе методисты имеют весьма слабое представление, да и реферирование встречается не часто. Под экспертной оценкой в данном случае понимается соответствие любых видов библиотечной деятельности законам, уставам, положениям, методикам, делопроизводству и т. д. Чтобы избежать перечислений, методист-эксперт должен на основе информации, содержащейся в отчёте о работе библиотеки, проекте, программе, аргументированно осветить следующие вопросы:
• указаны ли необходимые формальные детали делопроизводства: оформление титульного листа, дата составления, даты проведения всех мероприятий;
• соответствует ли структура отчёта (плана, проекта, программы) особенностям заявленных целей и задач;
• даны ли цифровые показатели в сравнении, за какое время, какая тенденция вырисовывается из данного сравнения;
• имеется ли аргументированное обоснование необходимости проведения различных мероприятий (акций), а также соответствие эффективности их целям и задачам;
• даны ли оценки качества мероприятий по соответствующим методическим стандартам;
• раскрыты ли и оценены использованные при проведении мероприятий формы и методы; проявляется ли (и как) их инновации, нестандартность;
• имеется ли анализ состояния ведущих направлений работы, библиотеки, а также анализ и обоснование их выбора;
• выявлены ли методические ошибки;
• обобщены ли результаты, полученные в рамках каждого из подходов к оценке.
Сходным с ГЭ является и формулирование итогов анализа: справка, обоснование, заключение.
Таким образом, методический анализ должен привести к обобщённым выводам о ценности опыта работы, к прогностическим рекомендациям по применению этого опыта работы, определить суть проблематики библиотечного обслуживания, работы отдельной библиотеки, основу программ совершенствования библиотечной практики. А это и есть основа практики ГЭ.
О сходстве, а потому и возможности применении методов ГЭ можно вести речь, анализируя работу отделов обслуживания. Их сотрудники проводят различные локальные изучения читательских интересов, предпочтений, рейтингов популярности книги и писателей. Правды ради следует отметить, что в этой работе библиотекарям чаще всего не хватает того, что делает экспертизу экспертизой — интерпретации, оценки и прогнозирования.
Резюмируя сказанное, хотелось бы особо подчеркнуть следующее. Очень часто библиотеки выполняют несвойственную им работу именно потому, что не умеют прогнозировать её результаты, эффективность, необходимость на данном этапе. Повторю ещё раз: локальные прикладные исследования, различные анализы деятельности, как правило, всего лишь констатируют, фиксируют состояние дел, а гуманитарная экспертиза идёт дальше. Она задаётся вопросами: ну и что? Что из этого следует? Для чего это нужно? Как это повлияет на дальнейшее развитие? В этом её отличие и преимущество.
Другой вопрос, насколько мы осознаём важность и нужность именно такого взгляда на привычную всем библиотечную работу. Отмечая сходство используемых методик, мы всё-таки не можем сегодня говорить о наличии многоаспектной социокультурной экспертизы библиотечной деятельности. Для того чтобы стать действительными экспертами и в своей профессии, и в социокультурной сфере, чтобы сделать роль и место библиотеки в ГЭ значимой, нужно ещё многому и многому учиться.
Ещё об одной очень важной мысли из сборника стоит хотя бы упомянуть. Речь идёт о государственном и общественном статусе гуманитарной экспертизы, процедуре и механизме её заказа и исполнения. Для меня этот вопрос пока останется за рамками статьи, хотя именно здесь кроются реальные проблемы включения библиотеки в реальное осуществление ГЭ.
Сегодня библиотеки только на подходе к использованию экспертного обследования социокультурной ситуации, в том числе и в своих регионах, и в своих библиотеках. А это совершенно необходимо и нам и обществу в целом, поскольку законодательные реформы, создание двухуровневой структуры местного самоуправления оставляют за библиотеками право выбора, быть ли им востребованными или оставаться «вещью в себе». А если «быть», то какими, и как этого достичь, каковы будут последствия нашего выбора и не только для нас?

С автором можно связаться:
palguevagm@rambler.ru

1 Экспертиза в современном мире: от знания к деятельности / Под ред. Г. В. Иванченко, Д. А. Леонтьева. — Смысл, 2006. — 454 с.
2 Чернов А. В. Экспертная деятельность в регионах: гуманитарные аспекты / А. В. Чернов // Экспертиза в современном мире: от знания к деятельности / Под ред. Г. В. Иванченко, Д. А. Леонтьева. — Смысл, 2006. — С. 167.
3 Сафуанов Ф. С. Гуманитарная экспертология: актуальные проблемы и перспективы / Ф. С. Сафуанов // Экспертиза в современном мире: от знания к деятельности / Под ред. Г. В. Иванченко, Д. А. Леонтьева. — Смысл, 2006. — С. 53.
4 Дерябина О. М. Гуманитарная экспертиза как механизм влияния / О. М. Дерябина // Экспертиза в современном мире: от знания к деятельности / Под ред. Г. В. Иванченко, Д. А. Леонтьева. — Смысл, 2006. — С. 109.
5 Тульчинский Г. Л. Гуманитарная экспертиза как социальная технология / Г. Л. Тульчинский // Экспертиза в современном мире: от знания к деятельности / Под ред. Г. В. Иванченко, Д. А. Леонтьева. — Смысл, 2006. — С. 22.
6 Тульчинский Г. Л. Гуманитарная экспертиза как социальная технология / Г. Л. Тульчинский // Экспертиза в современном мире: от знания к деятельности / Под ред. Г. В. Иванченко, Д. А. Леонтьева. — Смысл, 2006. — С. 11.
7 Юдин Б. Г. От этической экспертизы к экспертизе гуманитарной / Б. Г. Юдин // Экспертиза в современном мире: от знания к деятельности / Под ред. Г. В.. Иванченко, Д. А. Леонтьева. — Смысл, 2006. — С. 40–41.
8 Леонтьев Д. А. Экзистенциальные основания экспертной деятельности / Д. А. Леонтьев // Экспертиза в современном мире: от знания к деятельности / Под ред Г. В. Иванченко, Д. А. Леонтьева. — Смысл, 2006. — С. 45.
9 Леонтьев Д. А. Слова, идеи, тексты как объекты экспертного анализа / Д. А. Леонтьев // Экспертиза в современном мире: от знания к деятельности / Под ред. Г. В. Иванченко, Д. А. Леонтьева. — Смысл, 2006. — С. 43.