«Библиотечная профессиональная этика — это не собрание
рецептов и рекомендаций, а квинтэссенция этического библиотековедения».

Этика представляет собой учение о морали (нравственности) и
понимается как практическая, или нормативная, философия. Различают
теоретическую этику, познающую моральные основания человеческого существования
и прикладные этические дисциплины, которые занимаются моральными коллизиями в
конкретных областях общественной практики (наука, бизнес, политика,
журналистика и т. п.).1 Ясно, что библиотечная этика представляет собой
прикладную библиотековедческую дисциплину. Поскольку прикладную этику изучают
не для того, чтобы узнать, что такое моральная добродетель, а для того, чтобы
стать добродетельным мастером своего дела, подготовка профессиональных
кодексов, то есть сводов норм и требований, регулирующих деятельность
профессионалов данного рода, весьма полезное и желательное, хотя и сложное и
ответственное занятие. Поэтому следует приветствовать инициативу Российской
Библиотечной Ассоциации по составлению «Кодекса профессиональной этики
российского библиотекаря». Помимо приветствия, хотелось бы принять участие в
отработке этого профессионально-мировоззренческого документа.

Прежде всего нужно уточнить целевое назначение Кодекса. В
Преамбуле сказано, что Кодекс «является нравственной основой профессиональной
деятельности российского библиотекаря» и вместе с тем «носит рекомендательный
характер, его применение — дело чести, совести и профессиональной
ответственности каждого члена библиотечного сообщества». Эти положения
противоречивы. «Нравственные основы профессиональной деятельности» обязательны
для каждого профессионала; тот человек, который игнорирует «нравственные
основы», является безнравственным, то есть профессионально непригодным. Кодекс
профессиональной этики — это нормативно-правовой документ, а не собрание
советов и рекомендаций, апеллирующих к «чести и совести» безответственных
людей. Не зря же в заключении Кодекса говорится, что Совет РБА должен
«рассматривать случаи нарушения Кодекса членами РБА», для которых, стало быть,
соблюдение Кодекса — обязательно. Беда в том, что членство в РБА коллективное,
а не индивидуальное, и те отдельные библиотекари, которые, не имея «чести и
совести», «наносят серьёзный ущерб престижу библиотечной профессии», вовсе не
подлежат юрисдикции Совета РБА.

Нужно решить принципиальный вопрос об адресном назначении
Кодекса: адресован он членам РБА или российским библиотекарям вообще. Если
членам РБА, то он должен стать приложением к Уставу Ассоциации и быть
обязательным для исполнения. Если же он адресуется всем библиотекарям России,
то это не «Кодекс профессиональной этики», а «Декларация Российской
Библиотечной Ассоциации». Декларация — это не нормативно-правовой документ, а
обнародование политической программы. К сожалению, наши коллеги смешали
профессиональную этику и политическую декларацию, добавив солидную долю
тривиальных стереотипов. Обратимся к тексту новой редакции Кодекса2 и
прокомментируем его положения.

Декларативные утверждения:

• «библиотека является необходимым и важнейшим учреждением,
удовлетворяющим информационные, образовательные, культурные и досуговые
потребности общества и отдельной личности» — эта декларация не имеет отношения
к этике, и незачем включать её в этический Кодекс;

• «распространение знаний и информации является важным
условием общественного развития, модернизации и процветания России,
способствует социальной стабильности и справедливости» — просвещенческий трюизм
о том, что распространение знаний и информации якобы служит условием
процветания России, способствует утверждению социальной стабильности и
справедливости в нашей стране, находящейся в состоянии системного кризиса,
звучит не просто демагогически, а почти издевательски;

• «библиотекарь прилагает усилия к повышению социального
престижа своей профессии и признанию её перспективной роли в информационном
обществе; не совершает поступков, наносящих ущерб престижу библиотечной
профессии, заботится об её высоком общественном признании» — здесь опять-таки
присутствует издевательская демагогия: низкий социальный престиж библиотечной
профессии объясняется не государственной политикой, а тем, что беспечные
библиотекари недостаточно заботятся о приоритетности своей профессии в
информационном обществе, допускают поступки, наносящие ущерб её престижу, и
Кодекс требует повысить уровень библиотечного патриотизма.

Тривиальные стереотипы:

• «общественный характер нашей профессиональной деятельности
основывается на чувстве социальной ответственности» — это не отличительный
признак библиотечной профессии; чувство социальной ответственности свойственно
всем профессиям, кроме криминальных;

• «библиотечные фонды являются основой для сохранения,
развития и распространения культурного достояния России…» — истинная правда, но
этика здесь не при чём;

• в отношениях с коллегами библиотекарь «проявляет
доброжелательность, уважение и честность; участвует в формировании
корпоративной культуры коллектива, стремится заслужить свою репутацию
профессионализмом, честным трудом, не прибегая к нечестным приёмам
соперничества и т. д.» — далее продолжается постыдный перечень:

• в ходе своей профессиональной деятельности библиотекарь
«не допускает получения личной материальной или иной выгоды за счёт
пользователей, коллег, книгопродавцев и других поставщиков товаров и услуг»;
писать в официальном «Кодексе», что библиотекари должны быть честными, а не
вороватыми, уважать и доброжелательно относиться друг к другу, партнёрам и
читателям, — значит оскорблять профессию интеллигентов-книжников.

Профессиональные этические положения представлены в разделе,
посвящённом отношениям «библиотекаря» с обществом. Здесь идёт речь о
противостоянии любым формам цензуры, об отказе от участия в политической борьбе
и экономической конкуренции, о предотвращении использования информации в целях
насилия, распространения расовой ненависти и т. п., наконец, о развитии позитивного
межкультурного диалога. Разделяя гуманистический пафос этих положений, хотелось
бы отметить, что они адресованы прежде всего коллективным членам РБА в лице
руководителей библиотек и лишь опосредованно — индивидуальным работникам
отделов обслуживания, обработки, книгохранения или
библиотековедам-исследователям. Коллективным членам адресовано также пожелание
«в отношениях с органами власти, общественными организациями и партнёрами
стремиться к признанию ими социальной значимости библиотек». Лучше было бы
адресовать это пожелание в этический кодекс федеральной и региональной власти,
которые никак не могут уразуметь «социальную значимость библиотек».

Библиотечная этика в полной мере проявляется в отношениях
библиотекаря и пользователя. Существуют две противоположные этические парадигмы
библиотечного обслуживания: сервисная, «клиент-ориентированная», исходящая из
принципа «клиент всегда прав» и провозглашающая, что миссия библиотек
заключается в удовлетворение культурных, образовательных, информационных, досуговых
и пр. потребностей и интересов абонентов; и «педагогическая»,
идейно-воспитательная, исходящая из принципа «библиотекарь знает лучше» и
считающая, что библиотекарь-библиограф должен руководить чтением пользователей
библиотеки для их же собственного блага и с учетом интересов общества. Беда в
том, что авторы Кодекса, требуя от российского библиотекаря «обеспечения
высокого качества предоставляемых библиотечных услуг и высокого уровня культуры
общения», смешали обе парадигмы, забыв об их несовместимости. С одной стороны,
в духе сервисной парадигмы требуется «обеспечить права пользователя на поиск,
отбор и получение информации, которая хранится в библиотеке», «с уважением
относиться к его информационным и культурным потребностям», «предоставлять
информацию пользователю в удобном для него формате, разумно применяя
современные технологии»; с другой же стороны, выступая в роли
педагога-руководителя чтения, библиотекарь должен «способствовать социализации
личности, формированию гражданского сознания», «формировать информационную
культуру личности и критическое отношение к информации с позиций её
достоверности и полезности». Библиотекарь-педагог, заявляют авторы Кодекса, «не
рекомендует антинаучные, недостоверные, заведомо ложные материалы, сознаёт
опасность и вред, который они могут нанести личности и обществу». Здесь
библиотекарь выступает в качестве цензора, который должен уметь распознать
истинные и ложные произведения. При этом запрещается руководствоваться
какими-либо политическими и идеологическими доктринами или экономическими
расчётами. Уму непостижимо, как добродетельному библиотекарю строить «работу с
читателями» в рамках этического кодекса российского библиотекаря.

Исходя из сказанного, новая редакция «Кодекса
профессиональной этики российского библиотекаря» нуждается в доработке.
Во-первых, нужно исключить из него тщеславные декларации и тривиальные
поучения, компрометирующие библиотечную профессию. Во-вторых, требуется
разграничить сервисные и педагогические парадигмы библиотечного обслуживания,
которые могут найти применение в библиотеках разных типов. В-третьих, следует
осознать, что кодексы профессиональной этики, предназначенные для осуществления
добродетельной практики, не должны игнорировать теоретическую этику, занятую
раскрытием сущности этических добродетелей. Библиотечная профессиональная этика
— это не собрание рецептов и рекомендаций, а квинтэссенция этического
библиотековедения. В-четвёртых, главный пробел нынешней редакции Кодекса
состоит в том, что она не ориентирована на деятельность библиотек в условиях
грядущего информационного общества. Как изменятся ценностные ориентации
библиотечного социального института, когда информация и знание станут самым
востребованным товаром, когда информационный рынок станет основой национальной
и глобальной экономики, когда информационный сектор будет существенным
источником ВВП? Информатизация библиотек — пропуск и информационное общество,
поэтому она является наиболее актуальной задачей сегодняшней повестки дня,
однако технократизм плохо уживается с гуманизмом. Как библиотеки
информационного общества, оставаясь бесплатными и общедоступными, сумеют
разрешить этическую коллизию между информационно-технологическими новациями и
гуманистическими традициями, — нельзя забывать об этом вопросе. Наконец, будут
ли граждане информационного общества книгочеями, или следует ожидать дисфункции
чтения в будущем? В-пятых, необходимо признать, что Рабочая группа РБА по
разработке новой редакции «Кодекса профессиональной этики российского
библиотекаря» проделала большую и полезную работу, которую можно принять за
основу при дальнейшей доработке Кодекса.