Юрий Николаевич Столяров, главный научный сотрудник научно-аналитического отдела нпо
«издательство «наука»», доктор педагогических наук, г. Москва

 Широко обсуждаемый в настоящее время проект новой редакции
«Кодекса профессиональной этики российского библиотекаря» привлёк внимание двух
десятков московских библиотекарей, обучающихся в настоящее время на Высших
библиотечных курсах Российской государственной библиотеки. Им было предложено
письменно выразить своё отношение к этому документу, исходя из того, что
адресован он именно им.

Контингент слушателей Высших библиотечных курсов — люди
зрелые, с достаточным жизненным опытом, высшим (небиблиотечным) образованием и
стажем библиотечной работы. Рассмотрим социально-демографический портрет
опрошенной группы более детально.

Среди слушателей преобладают лица с гуманитарным
образованием: историк, специалист по техническому предпринимательству, эколог,
психолог, социальный работник, искусствовед, палеонтолог, юрист, журналист,
библиотекарь-библиограф, преподаватель: иностранного языка; физики и
математики; русского языка и литературы. Представлены и технические
специальности: металлург, инженеры химического машиностроения; электронной
техники; художественной обработки материалов; механики. Пятеро слушателей имеют
общий трудовой стаж от 15 до 30 лет, семеро — от 5 до 15 лет, семеро — от года
до пяти, трое — до года. Библиотечный стаж у троих составляет от 10 до 34 лет,
у пятерых — от трёх до семи лет, у 12 — от года до трёх лет, у двоих — до года.

Слушатели работают в библиотеках разного типа и вида.
Представлены централизованные библиотечные системы Москвы (в том числе в
детской библиотеке); библиотека государственного Дарвиновского музея;
библиотека Российского государственного социального университета; библиотека
Академии труда и социальных отношений; библиотека истории русской философии и
культуры «Дом А. Ф. Лосева», библиотека Московского технологического колледжа;
Государственная публичная историческая библиотека России; ЦНСХБ. Большую долю
опрошенных составляют работники Российской государственной библиотеки
(сотрудники отделов комплектования, справочно-библиографического, редакционно-издательского,
военной литературы и ряда других). Выборка эта, конечно, нерепрезентативна, но
для отображения общей картины представляет несомненный интерес.

О «Кодексе…» чистосердечно

Библиотекарям было предложено совершенно чистосердечно (и
анонимность опроса тому способствовала) высказаться: а готовы ли они следовать
пунктам Кодекса без внешнего принуждения и показного профессионализма, а
исключительно по велению собственного сердца? В случае несогласия с каким-либо
пунктом проекта Кодекса было желательно назвать причину своего несогласия с
этим положением, однако можно было оставить свои комментарии при себе. В
обсуждении приняла участие почти вся группа, 22 человека из 26.

Общий вывод: абсолютное большинство позиций нового варианта
принимается безоговорочно! Многолетние обсуждения предыдущего «Кодекса» не дали
сколько-нибудь эффективного результата: мнения по его поводу высказывались
очень разные, вплоть до полярных, мало кто считал прежний Кодекс «своим»,
сколько-нибудь работоспособным. Обсуждая проект нового «Кодекса», библиотекари
приняли и его общую концепцию — и его рекомендательный характер (лишь один
человек считает, что «“Кодекс” должен являться чем-то вроде клятвы Гиппократа
для врачей», то есть быть обязательным и предусматривать дисциплинарную
ответственность за его нарушение); и акцент на том, что его выполнение — дело
совести каждого библиотекаря; и его деление на четыре части, что отражает
моральные обязательства библиотекаря по отношению к разным слоям социума. Были
отмечены и полнота раскрытия каждой части, и лаконизм, чёткость начальных и
заключительной его частей.

Библиотекари обнаружили (или по крайней мере
продекларировали) наибольшую готовность следовать следующим максимам «Кодекса»
(по мере убывания):

• защищать право пользователя на конфиденциальность сведений
о его информационной деятельности, руководствуясь при этом чувством социальной
ответственности;

• стремиться заслужить свою репутацию профессионализмом,
честным трудом и моральными качествами, не прибегать к нечестным приёмам
соперничества и к карьеризму;

• не совершать поступков, наносящих ущерб престижу
библиотечной профессии, заботиться о её высоком общественном признании;

• стремиться к профессиональному развитию и повышению
профессиональной квалификации, культурному самообразованию как неотъемлемым
условиям выполнения своей социальной миссии и профессионального долга;

• способствовать профессиональному становлению молодых
кадров, вдохновлять их своим примером отношения к работе;

• в отношениях с коллегами проявлять доброжелательность,
уважение и честность;

• участвовать в формировании корпоративной культуры
коллектива и следовать ей в целях эффективной совместной работы, взаимного
уважения и товарищеской взаимопомощи.

Остальные пункты (за вычетом нескольких, о которых речь
впереди) принимаются на, так сказать, среднепозитивном уровне.

К проекту новой редакции «Кодекса» имеются у
библиотекарей-практиков и замечания. Пройдёмся по ним последовательно — из
соображения, что ещё есть время их обдумать и, возможно, отредактировать текст
документа. Большинство замечаний относятся всего лишь к нескольким позициям.

Одна из ответивших считает, что нужен не «Кодекс
библиотекаря», а «Кодекс писателя», ибо в отсутствии цензуры именно писатели в
ряде случаев позволяют себе употреблять в произведениях ненормативную лексику,
безосновательно порочить классиков, пропагандировать насилие и содействовать
деградации читателей.

Замечания по Преамбуле сводятся к тому, что она полностью
повторяет концовку «Кодекса». Во избежание текстуального повторения концовку
предлагается представить в следующей редакции: «Знание и соблюдение Кодекса
является личным делом каждого российского библиотекаря». (На мой взгляд, эта
норма должна относиться только к соблюдению «Кодекса», а знать его обязан
каждый вступающий на библиотекарскую стезю.)

По разделу «Российский библиотекарь» имеются следующие
замечания. В первом пункте («...исходит в своей деятельности из убеждения, что
библиотека является необходимым и важнейшим институтом современного общества»)
слово «важнейшим» следует заменить на более скромное: «важным», «значимым».
Второй пункт («... участвует в распространении знаний и информации как основы
для модернизации и процветания России»), по мнению 18% опрошенных, звучит
излишне пафосно. В меньшей мере это относится и к третьему пункту, в котором
говориться о том, что российский библиотекарь способствует общественному
развитию, социальной стабильности и справедливости, руководствуется чувством
социальной ответственности. Некоторым библиотекарям это выражение представляется
слишком общим, в нём они не усматривают даже того, что эта декларация относится
только к России. Я же полагаю, что этот пункт в этом разделе остаться должен,
поскольку библиотекарь должен иметь некий идеальный общественный ориентир своей
профессиональной деятельности, разве что стоит постараться уйти от двойного
использования в одной фразе слова «социальной» — может быть, именно это и
осложняет её восприятие.

Участники обсуждения предлагают сблизить или даже объединить
пункты из первого и второго разделов: «...способствует сохранению, развитию и
распространению культурного достояния России (но тут хорошо бы отразить, что
оно имеет и зарубежные корни. — Ю. С.), всего многообразия национальных культур
и языков народов своей страны» и «...способствует межкультурному диалогу
этнических, языковых и культурных групп, представленных в обществе».

Из формулировки: «<...> в своей профессиональной
деятельности стремится к удовлетворению информационных, образовательных,
культурных и досуговых потребностей общества и отдельной личности»), было
предложено исключить слова «и досуговых», поскольку досуговые потребности
рассматриваются как составляющая культурных потребностей. (У меня на этот счёт
суждение более радикальное: противопоставление в этом пункте информационных
потребностей остальным нелогично. Все эти потребности предстают перед
библиотекарем как информационные, только каждая имеет свою специфику. Кроме
того, здесь отсутствует неисчислимый перечень иных потребностей. Почему не
указаны, например, производственные потребности? Информационным противостоят
только внеинформационные потребности, например эмоциональные, духовные,
психологические, коммуникативные, и то с оговоркой — их библиотека тоже призвана
удовлетворять. Следовало бы оставить бы здесь указание только на информационные
и коммуникационные потребности.)

Наименование раздела «В отношениях с обществом
библиотекарь...» было предложено скорректировать: речь должна вестись не об
«обществе» (предметы следующих разделов — пользователи и коллеги — тоже часть
общества), а об органах власти.

Обращают внимание на близость по существу второго и третьего
пунктов. Упоминание о законах здесь многим представляется излишним,
необходимость их соблюдать подразумевается сама собой. Каждый пятый участник
обсуждения вообще предлагает исключить эти нормы из Кодекса как дублирующие
законодательные постулаты. В Кодексе должно оставаться лишь то, что диктует
библиотекарю собственная совесть, что осталось за рамками законов, или что
невозможно узаконить формально. Против этой нормы (или против её
стилистического выражения? — это из ответов не всегда понятно) высказалось
наибольшее количество опрошенных.

Такое же неприятие вызвала и статья «<...> не
допускает рекомендации антинаучных, недостоверных, заведомо ложных материалов,
сознаёт опасность и вред, который они могут нанести личности и обществу».
Возражение у библиотекарей тут вызывают несколько моментов. Во-первых: зачем
библиотекарю иметь в фонде такие материалы (тут опять повторю высказанный мною
ранее упрёк составителям: они ориентируют «Кодекс» только на тех библиотекарей,
которые заняты обслуживанием читателей, но есть ведь в библиотеках ещё
комплектаторы,  методисты и т. д.).

Во-вторых, библиотекарь далеко не всегда в состоянии
разобраться в степени научности, достоверности, заведомой ложности информации,
да и не всегда, не во всех библиотеках и не на всех должностях это входит в его
обязанности.

В-третьих, библиотекарь не всегда может знать с какой целью
читатель обращается к антинаучным, недостоверным и заведомо ложным материалам,
особенно в научных и специальных библиотеках, поэтому отказ в выдаче таких
материалов идёт вразрез с социальным назначением такой библиотеки, служит
проявлением непрофессионализма библиотекаря. Вместе с тем для библиотек,
обслуживающих детей, рассматриваемый пункт чрезвычайно актуален. Отсюда в
частности и следует многократно отмечаемая мной необходимость либо
дифференцировать «Кодекс» применительно к библиотекам разных типов, либо предусмотреть
возможность существования отдельных кодексов для разнотипных библиотек.
Особенно актуализируется эта задача в связи с принятием федерального закона №
436 ФЗ «О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию»,
тем более что его введение в действие отнесено на 2012 год. До того времени
дети остаются беззащитными перед вредными произведениями, так их можно защитить
хотя бы силами библиотечного сообщества.

В-четвёртых, понятие научности или ненаучности неприложимо к
целым пластам сосредоточенных в библиотеках документов — к Библии, например,
или к художественной литературе. Словом, над этим пунктом разработчикам
придётся ещё очень основательно поработать.

Норма «<...> способствует формированию критического
отношения к информации с позиции её достоверности и полезности» вызвала у
респондентов наибольшее неприятие. По зову души, по велению сердца
придерживаться её готовы только 36% респондентов. Остальные либо не знают, как
этого добиваться, либо не уверены, что это входит в полномочия библиотекаря или
даже считают такую деятельность недопустимой для библиотекаря, либо усматривают
в этой деятельности неправомерное культивирование нигилизма в читательской
среде, либо не представляют для себя эту роль, поскольку работают, например, в
отделе фондохранения. На мой субъективный взгляд, эта норма может
распространяться, во–первых, только на тех библиотекарей, кто непосредственно
обслуживает читателей. Во–вторых, в чистом виде она приемлема в лучшем случае
только для библиотек, обслуживающих детей и подростков. Короче говоря,
правильнее всего было бы такую норму из этого документа попросту убрать.

Остальные замечания касаются снятия избыточной, с точки
зрения аналитиков, категоричности норм, а также редакционных уточнений.

Так, высказано предложение раздел «В отношениях с
пользователем библиотекарь...» открыть пунктом о способствовании библиотекарем
социализации личности, формированию гражданского сознания. Есть и такие, кто
затруднился согласиться с этой нормой или отвергнуть её — по причине недостатка
профессионализма или невозможности выполнить это требование на своём участке
работы.

Норму «<...> обеспечивает высокое качество
предоставляемых библиотечных услуг» предлагают снабдить оговоркой: «по
возможности материальной базы библиотеки». Двое участников обсуждения
поостереглись выражать согласие с утверждением, что библиотекарь обязан
содействовать развитию информационных и культурных потребностей (а где же
названные выше образовательные и досуговые? — Ю. С.) пользователя. В одном
случае это было вызвано убеждением, что читатель «сам знает свои потребности»
(кто знает, а кто и не знает. — Ю. С.), в другом — незнанием того, как это
можно сделать. Задача педагогов в данном случае —разъяснить библиотекарям их
возможности. Иное дело, как это может осуществить специалист, скажем, по
библиографическому описанию или индексированию документов.

Отдельные библиотекари сомневаются в острой необходимости
нормы о предоставлении пользователю информации «в удобном для него формате,
разумно применяя современные технологии». Выполнить эту норму в состоянии лишь
те, у кого эти технологии в наличии. Поэтому если эту максиму и оставлять, то в
более мягкой формулировке: «по мере возможности», «стремясь» и т. п. Избыточно
здесь слово «разумно».

Есть пожелания по совершенствованию и раздела «В отношении с
коллегами библиотекарь <...>».

Пункт о соблюдении библиотекарем принципа конфиденциальности
личной информации представляется маловразумительным: о чьей (своей или своих
коллег) информации идёт речь? О личной информации какого рода?

Предпоследний и последний пункт было предложено объединить и
сократить, обобщив высказанное в них таким образом: библиотекарь стремится
избегать извлечения любой личной выгоды за счёт пользователей и коллег.

В разделе «По отношению к своей профессии библиотекарь
<...>» видится повтор с только что рассмотренным пунктом из предыдущего
раздела.

Библиотекари высказывают мнение, что было бы замечательно,
если бы нормы «Кодекса» выполняли хотя бы половина библиотекарей или если бы
выполнялась хотя бы половина кодексных норм.

Как видим, слушатели отнеслись к Проекту вдумчиво,
ответственно, критично. Хотелось бы надеяться, что разработчики примут во
внимание высказанные ими критические суждения, и это поможет отшлифовать
документ перед его принятием.