Ирина Ивановна Тихомирова, доцент кафедры детской литературы
СПбГУКИ, кандидат педагогических наук, Санкт-Петербург

 Библиотека, оказавшаяся на перепутье двух подходов, технократического
и гуманистического, должна не забыть о той высокой миссии, что на неё
возложена, — миссии по воспитанию в человеке человечности.

Опасаясь оказаться в качестве изгоев грядущего
информационного общества, библиотечные руководители энергично инициируют
программы автоматизации, информатизации и компьютеризации библиотечных
процессов, проекты построения электронных библиотек, сводных каталогов,
корпоративных библиотечных сетей, служб виртуального библиографического
обслуживания и т. п.

Информатизация библиотек означает, что они изменяют свою
коммуникационную сущность: выходят из документальной коммуникации и становятся
элементом электронной коммуникации. Я называю такую метаморфозу
«разбиблиотечивание». Это пропуск в информационное общество.

Что понимается под «разбиблиотечиванием»? Этот
неблагозвучный термин означает такое преобразование библиотеки, когда она
утрачивает свои сущностные, необходимые и обязательные качества.

Библиотеке необходимо присущи по крайней мере два
существенных признака: книжный фонд и читатели библиотечных книг. Это главные
признаки: без книг и читателей библиотекари перестают быть библиотекарями, а
пустующие книгохранилища и читальные залы библиотечными пространствами назвать
нельзя. Разбиблиотечивание означает «симуляцию книг и читателей»; оцифровывание
фонда — замена книг их суррогатами, а телекоммуникационное обслуживание —
виртуализация читателей. В результате получается, как говорят французские
постмодернисты, симулякр, то есть знак, обозначающий то, чего нет.

Учреждение, именовавшееся раньше «библиотека» теперь
отсутствует, а вместо него появился информационный центр, центр электронной
коммуникации, который можно из уважения к его происхождению назвать
«электронной библиотекой», но точнее было бы именовать «информаторием». Здесь
рукописные и печатные книги станут исполнять роль музейных экспонатов, и будет
господствовать безбумажная, а не книжная коммуникация. Бывшие
интеллигенты-книжники превратятся в информационных менеджеров,
аналитиков-синтезаторов информационных ресурсов, навигаторов в глобальных
информационных сетях в лучшем случае в инструкторов по освоению информационной
культуры. Подобный библиотечный симулякр, несомненно, будет благосклонно
воспринят энергичными технократами информационного общества, ведь именно такой
представлялась им библиотека будущего.

Homo informaticus

и дисфункция чтения

Допустим, оправдаются предположения футурологов, что
человек, выросший в искусственных условиях информационной среды и овладевший
информационной культурой, должен претерпеть органическую трансформацию,
изменить свою природу  и из банального
homo sapiens превратиться в homo informaticus — человека информационной
культуры. Можно согласиться с тем, что homo informaticus будет умнее и
креативнее, станет более расчетливым и реактивным, чем интеллигент-книжник, но
он наверняка не будет почитателем книги, томимым благородной жаждой чтения.
Дисфункция чтения — одна из хронических болезней информационной культуры. Если
дисфункция чтения станет характерной приметой информационного общества, то
разбиблиотечивание библиотек произойдет автоматически. Такая угроза реально
существует, и способы её преодоления неизвестны. Если русские люди перестанут
читать книги, зачем содержать библиотеки?

Похоже, что и государственную власть вовсе не беспокоит
превращение россиян в нацию нечитателей, а вот выращиванием homo informaticus
она озабочена всерьёз.

У нас уже есть «Концепция формирования информационного
общества в России» и его стратегия, под эти документы до 2020 года выделяются
3788 миллиардов рублей! Все эти документы обещают полноценную жизнь и
эффективную деятельность человека в информационном обществе XXI века. При этом
ни в одном официальном документе, ни в одной концепции, стратегии или
программе, нацеленной на построение в России информационного общества, нет слов
«книга» или «чтение». Напрашивается безрадостный вывод: наши государственные
мужи представляют будущее российское общество как общество нечитающее и
бескнижное. Не случайно же у нас нет ни федеральных законов, ни целевых
программ, ни политических концепций, ни стратегических планов, где звучала бы
обеспокоенность судьбами книги, чтения, российской книжной культуры.

Приходится признать, что никого не смущает
«разбиблиотеченное» технократическое общество, основанное на информационном
рынке и глобальной электронной коммуникации. Может быть, и не стоит
беспокоиться об «обиблиотечивании» информационного общества?

Заглянем в будущее. Библиотеки в классическом их воплощении,
то есть как «более или менее значительное собрание книг; место, откуда
отпускают на определённых условиях книги для чтения на месте или на дом» (Ф. Ф.
Павленков), сохранятся в двадцать первом столетии, если они будут нужны
обществу не как информатории, а как «неразбиблиотеченные библиотеки». Это
возможно только в том случае, если библиотеки возьмут на себя выполнение
какой-то крайне важной общественной миссии, которую никакие другие социальные
институты выполнить не в состоянии. В чём заключается эта миссия?

«Обиблиотечивание»

информационного общества

Успешному разрешению многих проблем в экстремальных условиях
столкновения цивилизаций и корыстных притязаний великих держав, угрожающих
существованию человечества, препятствует дегуманизация отношений между
отдельными людьми, народами, нациями, государствами. Если гуманизм основан на
сотрудничестве и взаимопомощи, на равноправии и толерантности, на
взаимопонимании и уважении других культур, то разрушительная дегуманизация
проявляется в алчности и эгоизме, праве сильного и беспомощности слабого,
аморальности и хамстве во всех их проявлениях. Только гуманизация общественного
сознания может спасти от гибели обезумевшее человечество. Как достичь нужного
уровня гуманизации сознания — это главный вопрос в повестке дня современного
человечества.

Мы не можем обсуждать здесь проблему гуманизации и дегуманизации
в целом, затронем лишь один её аспект, связанный с трансформацией
коммуникационной культуры, которую несколько фривольно мы окрестили
«разбиблиотечиванием — обиблиотечиванием». Причём затронем только на уровне
трёх гипотез.

Гипотеза 1. Библиотеки всех типов и видов, особенно
общедоступные бесплатные библиотеки, всегда были воплощением идеи гуманизма как
основы человеческих отношений и общественной деятельности. Вплоть до конца ХХ
века всемирная библиотечная система, аккумулировавшая знания и мудрость
человечества, представляла собой 
единственный светский социальный институт, имеющий право считаться
символом общественного гуманизма. Не случайно по уровню развития библиотек
судили об уровне развития культуры в данной стране. Однако в условиях
индустриального общества ручная технология библиотечного труда стала
расцениваться как свидетельство архаичности библиотечного дела. Возникла идея
модернизации (первоначально — механизации, автоматизации) библиотек, которая
получила всеобщую поддержку. Прогресс вычислительной и телекоммуникационной
техники создал необходимую информационно-технологическую базу для реализации
этой идеи. Оцифровывание книжных фондов и сетевое (виртуальное)
библиотечно-библиографическое обслуживание привели к трансформации библиотек в
традиционном понимании в информационные центры, то есть к «разбиблиотечиванию»
бывшего символа гуманизма общества. Так состоялась информатизация библиотек.

Гипотеза 2. Информатизация библиотек в силу своего
технократического замысла наносит ущерб гуманистической сущности библиотек. В
программах строительства информационного общества всегда отдавался приоритет
информатизации библиотек, и сегодня достигнуты большие успехи в этом
направлении. Гуманистические аспекты неизменно оставались в тени. Если исходить
из буквы и духа государственных программ, то библиотекам следует считать
главной информационную функцию и видеть свою миссию в удовлетворении
информационных потребностей элитарных читателей (высшей страты) на основе
информационных порталов Президентской библиотеки и других информационных
ресурсов. (Низшую страту можно в расчёт не брать, так как её информационные
потребности примитивны). Следовательно, отвергаются полиграфическая книга и
общедоступная библиотека — плоды гуманистического просвещения и одухотворения
человечества, завещанные предыдущими веками. Взамен предлагаются Интернет и мобильная
телефония — плоды глобальной экспансии западного технократизма. С
технократической точки зрения быстродействие и экономичность Интернета и
ридеров — главное доказательство превосходства электронной коммуникации над
книжной коммуникацией по всем критериям, в том числе и с точки зрения
гуманизации. Однако это заявление бьёт мимо цели. Гуманизм заключается не в
оперативном, дешевом и изобильном предоставлении текстов, релевантных данному
запросу, а в том, что интеллигенты-книжники витиевато называют «магия книги».

Гипотеза 3. Уместно вспомнить известное пророчество Дмитрия
Сергеевича Лихачёва: «Двадцать первый век будет веком гуманитарных наук и
гуманизма. В противном случае человечество может выродиться в гуманоидов,
умеющих считать и пользоваться компьютерами, но их духовные ценности можно
будет выразить одним-двумя словами».

Суть этой гипотезы и заключается в необходимости
обиблиотечить информационное общество, то есть вернуть разбиблиотеченным
библиотекам их первоначальную гуманистическую сущность. Необходимость
обиблиотечивания обусловлена тем, что книга — это не текст на бумажном
носителе, а нечто таинственное и одухотворённое. Магия книги заключается в том,
что она содержит часть духовности своего автора, которая взывает к духовности
читателя. Если получается резонанс, конгениальное взаимодействие двух
духовностей, появляется пламя духа, обжигающее память. Поэтому Книгу можно
перечитывать неоднократно, каждый раз находя в ней новое содержание.

Интернет — симулякр духовности собеседника (которого нет),
он апеллирует к рациональному сознанию и сопутствующим эмоциям посредством
механически генерируемых сообщений. В информационном обществе, надо полагать,
восторжествует информационная магия Интернета, а библиотечная магия,
отвергнутая прагматичным homo informaticus, скроется, как говорил Валерий
Брюсов, «в катакомбы, в пустыни, в пещеры». Однако я уверен, что не придётся
долго ждать её победоносного возвращения и неизбежного обиблиотечивания
информационного общества. На чём основана моя уверенность?

Библиотека как гуманистический символ нации.

Нужно различать модернизацию и разбиблиотечивание библиотек.
Если информационные технологии используются для поиска или транспортировки
нужных текстов, имеет место модернизация библиотечно-библиографического обслуживания,
а не разбиблиотечивание; разбиблиотечивание происходит тогда, когда читателю
предлагают не книжный оригинал, а его электронное изображение в режиме онлайн.
Строго говоря, всякая модернизация библиотечно-библиографических процессов с
использованием ИКТ есть начало разбиблиотечивания, но важно соблюдение меры:
если в конечном итоге нет ни одухотворённой книги, ни живого читателя, то
гуманистический символ заменяется технократическим символом, и библиотека
исчезает, если же соблюдается классическая дефиниция: «библиотека значительное
собрание книг; место, откуда отпускают на определённых условиях книги для
чтения на месте или на дом», налицо библиотека, а не какое-либо другое
учреждение. Информатизация библиотек не самоцель, а средство укрепления и развития
гуманистической сущности, изначально свойственной всякой библиотеке.

Прогнозируя роль и место библиотек в информационном
обществе, необходимо исходить из постулата, что книга — это не только источник
получения информации и средство заполнения досуга, а необходимый элемент
национального самосознания и общечеловеческой культуры, поэтому научные и
научно-технические, детские и школьные, национальные и региональные библиотеки
представляют собой не просто информационное, досуговое, социально-культурное учреждение,
а гораздо более важное достояние — гуманистический символ нации. Без этого
символа нация утрачивает идентификацию, как человек, потерявший память и
забывший родной язык. Этот символ нельзя заменить искусственным симулякром,
поэтому оцифрованный книжный фонд не может служить аутентичным символом
гуманизма; «разбиблиотеченная» библиотека — символ технократизма, который
присущ информаторию, а не библиотечному институту.

В грядущем информационном обществе библиотеки должны,
конечно, заботиться об информатизации, интернетизации и т.д., то есть о
модернизации. Но еще больше, и в первую голову, им следует думать о том, чтобы
не потерять своего библиотечного достоинства и стать обителью и приютом
интеллигентов-книжников. Только усилиями интеллигентов-книжников библиотеки
смогут выполнить высокую миссию гуманистического символа нации. Поэтому, если
кто-нибудь спросит меня «Кому нужны библиотеки в двадцать первом веке?», я
отвечу, не стесняясь великих слов: России!