Валерий Павлович Леонов — с июня 1988 года бессменный директор Библиотеки Академии
Наук, Президиумом АН 29 марта 2011 года единогласно избран директором БАН на пятый срок.Поздравляем!

— Валерий Павлович, много лет история Библиотеки Академии
наук находится в центре Вашего внимания. Вы написали несколько книг и множество
статей на эту тему и вот сейчас предпринимаете ещё одну попытку создания
биографии любимой Вами библиотеки. Что это? Новое осмысление «Судьбы библиотеки
в России»?

История Библиотеки — это не просто хронология, череда
событий и фактов. Это определённый жизненный цикл, который включает в себя
несколько этапов. Первый этап — период рождения, длящийся около полувека, самый
интересный с точки зрения исследователя: в это время формируется ядро будущей
жизни библиотеки, происходит постижение своей сущности. Затем она достигает
пика и вступает в этап становления, который длится полтора-два века. И,
наконец, переход в новое качество, и этот этап может продолжаться бесконечно
долго, если не случаются какие-то катастрофы. Чем больше дистанция от рождения,
тем явственнее можно услышать голос Библиотеки — ведь она может рассказывать
сама о себе. Процесс изучения истории Библиотеки как живого организма
бесконечен. Постоянно появляются новые документы и свидетельства, раскрывающие
неизвестные страницы её жизни. Порой их находишь неожиданно, там, где не ждёшь.
Словно Библиотека сама подбрасывает тебе свои тайны. Я называю эти находки —
«бывают странные сближения» (см.: Пушкин

А. С. Заметка о «Графе Нулине» //Собр. соч. Т. 6. — М.,
1991. — С. 156). В моей новой книге будет глава «… Из третьей эпохи
воспоминаний», где состоится мысленный диалог с теми, кого уже нет. Но эти люди
— создатели и свидетели истории БАН. Поэтому я определил жанр книги как «Опыт
биографии».

— Десять лет назад, предваряя рассказ об истории БАН в книге
«Судьба библиотеки в России», Вы задаёте вопросы: «Знаем ли мы настоящее
подлинное её лицо? И если да, то какой она была в детстве, ранней юности, в
пору зрелости? Что её ждёт впереди, какое у неё будущее?». Изменилось ли за
следующее десятилетие Ваше видение настоящего и будущего библиотеки?

Действительно за это время произошли разительные перемены библиотечного
ландшафта. Но в нашей библиотеке по-прежнему востребованы традиционные формы
обслуживания. Несколько лет назад мы получили грант Всемирного торгового банка,
и установили в читальном зале компьютеры, а затем открыли зал электронного
доступа к оцифрованным фондам. Некоторое время было заметное оживление у
мониторов, но потом постепенно всё вернулось на круги своя. Читатель приходит в
Библиотеку прежде всего читать Книгу! Во многом, конечно, это определяется
особенностями академической среды, привычкой наших читателей работать с
проверенными первоисточниками.

Но когда ты берёшь в руки книгу, а она ещё не разрезана, и
за несколько веков ты первый, кто открывает эти страницы — с этим чувством
первооткрывателя ничто сравниться не может.

Меня могут обвинить в консерватизме. Да, эта черта присуща
нашей профессии. Профессиональный библиотечный консерватизм изначально строится
на идее сохранения накопленного веками книжного богатства, желании не причинить
ему вреда, предохранить от разрушений и гибели, защитить от нападок
дилетантства и некомпетентности. И в этом смысле я консервативен. Но это,
разумеется, не означает, что я считаю, будто библиотеки должны быть
законсервированы в своём традиционном виде.

Другое дело, что в осмыслении прошлого, настоящего и
будущего библиотеки наметился определённый дисбаланс: стало немодно изучать
традиционные проблемы — сравнительное и международное библиотековедение,
историю, профессиональную подготовку кадров. Напротив, в моде изучение
современных информационных технологий, рассуждения об электронных библиотеках,
проблематика виртуальных библиотек, концепции библиотек будущего.

Нельзя фетишизировать цифровую библиотеку, нацеленную лишь
на удовлетворение массового спроса. Я убеждён, что взаимоотношение человека с
традиционной книгой намного сложнее, чем чтение текстов с дисплея. По
культурному и психологическому воздействию это абсолютно разные вещи, чтение
книги, безусловно, более тонкая функция культуры.

Сегодня все увлечены оцифровкой фондов. Каждая библиотека
считает своим долгом иметь собственную электронную коллекцию. Но разумно ли это
при нашей скудости средств? Происходит дублирование, произвольный отбор книг
для оцифровки без экспертной оценки их качества и аутентичности. Да, наверное,
целесообразно перевести в электронную форму справочную литературу, часть
учебной литературы, особенно по естественнонаучным дисциплинам, но и то до
определённого периода.

В моё время в курсе библиографии мы изучали типы и виды
литературы. Эти знания позволяли дифференцированно подходить к оценке книжных
источников. Да и сегодня такой подход может стать ключом при решении вопросов,
какие книги стоит переводить в электронную форму, а какие  оставить в традиционной.

— Валерий Павлович, как Вы считаете, не сказывается ли уход
книги, а за ней и читателя в Сеть на уровне научной литературы? Разрушение
Государственной системы научно-технической информации (ГСНТИ), которой по праву
гордились в советские времена, привело к закрытию большинства редакций,
занимавшихся выпуском отраслевой научной литературы и периодики. Там работали
профессионалы, которые знали ситуацию в своей отрасли, умели находить авторов.
Рукописи рецензировались, тщательно редактировались. Это во многом определяло и
высокий уровень советской науки. Сейчас всё переменилось. Возможна ли
модернизация без системной научно-информационной поддержки?

Вы затронули очень больной для меня вопрос — я ведь окончил
факультет специальных библиотек и занимался в своё время изучением проблем
научно-технической литературы. Это была очень серьёзная подготовка: мы слушали
специальные курсы, проходили производственную практику в заводских НТБ, изучали
местный опыт отраслевых НИИ, опыт реферирования и аннотирования
научно-технической литературы.

Насколько большое значение государство придавало развитию
ГСНТИ свидетельствует, например, такой факт, о котором рассказал в юбилейной
статье главный редактор РЖ «Механика» профессор Г. К. Михайлов. В середине
1950-х годов на государственном уровне рассматривался вопрос о выделении ВИНИТИ
собственного самолёта, «для ускорения доставки журналов из-за рубежа, — главным
образом из Америки, с тем, чтобы реферативный журнал мог оперативнее отражать
иностранную научную литературу» (см.: «Успехи механики». — 2002. — №2. — С.
178).

Да, сегодня поменялись способы и время доставки информации,
но самой Системы уже нет — всё происходит разрозненно и хаотично. Отсутствие
государственной поддержки в этом вопросе становится катастрофой для
отечественной науки. Это испытывает на себе и наша Библиотека. Она задумывалась
как государственная и так была сформирована. К сожалению, с 30-х годов прошлого
века БАН оказалась оторванной от Академии наук по причине её переезда в Москву.
С каждым годом мы всё острее ощущаем недостаточность государственной поддержки,
оставаясь в положении «дальнего родственника». В связи с этим вспоминается
недавнее заседание учёного совета Академического университета, на котором
академик Ж. И. Алфёров делился впечатлением о «Сколкове» и его идеологии. Была
представлена впечатляющая картина «Сколково», стоимостью в 3,5 млрд долларов,
где будет построен восьмизальный кинотеатр, выставочный центр, центр
современного искусства и многое другое. «А будет ли в этом научном заповеднике
библиотека? И какой она видится?» — спросил я. На что Жорес Иванович ответил:
«Нет, это мы ещё не обсуждали». Как говорится, без комментариев.

— Вы как-то сказали, что из истории надо извлекать не факты,
а смыслы. Что дало Вам изучение истории БАН?

Уверенность. Обращение к истории БАН даёт мне уверенность в
деле, которым я занимаюсь, уверенность в правоте этого дела, его необходимости
и в том, что завершится и этот непростой этап. История Библиотеки — это опыт
преодоления. Она пережила три пожара, разгромное «академическое дело»,
подготовку к несостоявшемуся переезду в Москву, блокаду. Был период жёсткой
идеологической цензуры и, наконец, время пренебрежения интересами библиотеки и
её развития.

Люди, которые здесь работали, — это особая история,
наполненная трагедиями и счастливыми озарениями научных открытий. Кстати, тех,
кто её не полюбил, не стал предан ей, она как бы отторгает, выталкивает. Могу
сказать, что сегодня в библиотеке сложился коллектив единомышленников, радеющих
за общее дело.

В Библиотеке существует поле особого притяжения и, работая в
ней, нельзя не быть романтиком, не слышать симфонию её пространства. Поэтому я
так часто связываю библиотеку с музыкой. Когда размышляю о будущем Книги,
Библиотеки, всегда вспоминаю строки Осипа Мандельштама:

И много прежде, чем я смел родиться, / Я буквой был, был
виноградной строчкой, /Я книгой был, которая вам снится.

В этих строках поэта — удивительно точное понимание книги
как космического субъекта, её вечности и непреходящей ценности.

Наверное, я консервативный человек, но я тем более
утверждаюсь в этой истине, чем больше читаю утопий о будущем «мирового мозга».
Пользуюсь по старинке ручкой, заправленной чернилами, пишу на «оборотках»,
люблю книги, как своих друзей. И счастлив, что занимаюсь своим делом.

Беседовала Татьяна Филиппова,

 фото автора