Уф-ф! Наконец-то! Разрешён многовековой спор о критериях оценки детской литературы — какими им быть — педагогическими или эстетическими? Сколько копий было сломано светлейшими умами— от Белинского до Чуковского. Виссарион Григорьевич утверждал, что «детские книги пишутся для воспитания, а воспитание — великое дело: им решается участь человека». Корней Иванович, напротив, полагал, что ребёнок «создаёт свой мир, свою логику и свою астрономию, и кто хочет говорить с детьми, должен проникнуть туда и поселиться там, дети живут в четвёртом измерении, они в своём роде сумасшедшие, ибо твёрдые и устойчивые явления для них шатки, и зыбки, и текучи».
Не чуждыми этих споров оказались и современные специалисты. Часть из них остаётся верна традициям «руководства детским чтением», старой доброй рекомендательной библиографии, часть отстаивает концепцию «равноправного диалога» взрослого и ребёнка: «современные книги... нацелены не столько на поддержку процесса освоения детьми мира взрослых, сколько на создание условий для взаимного узнавания».
Точку в этих дискуссиях поставили наши законодатели: запретить!
И сразу стала понятна логика предыдущих действий – закрыть кафедры детской литературы и библиотечной работы с детьми, ликвидировать журнал «Детская литература», пресечь все попытки разработки библиографических указателей… Всё это заменил Закон о защите детей от вредной информации, который регламентирует доступ ребёнка к книге, а, по сути, вводит цензуру.
По уровню маразматичности, на мой взгляд, этот закон превосходит все инициативы думцев — от предложения «отстреливать перелётных птиц» до запрета использования англицизмов и американизмов в СМИ.
Требование закона маркировать детскую литературу, концерты, спектакли и телевизионные передачи, в первую, очередь, ударило по издателям: магазины, опасаясь штрафных санкций, самостоятельно изымают книги из продажи, без решения суда.
В сложной ситуации оказались и сотрудники библиотек, которые не только боятся приобретать современные детские книги, но и ломают голову, как проставить возрастную маркировку на тысячи единиц, которые уже хранятся в фондах. Или решить, к примеру, проблему расположения «взрослой» книги от детской на расстоянии не менее 100 метров?
В этот шабаш безумия включились и «бдительные родители». Так, в Екатеринбурге организация, называющая себя «Уральский родительский комитет», проводит самостоятельные инспекции книжных магазинов. В результате этих проверок, пять книг, четыре из которых посвящены половому воспитанию, были признаны опасными для детей. Пятой оказался бестселлер Давида Гроссмана «С кем бы побегать» издательства «Розовый жираф».
В додинском театре Европы все спектакли на всякий случай помечены +16, а Достоевский и Гроссман +18. В Филармонии — концерты классической музыки +16. То есть, от подростков наши горе-законодатели отрезали целый пласт культуры — пьесы Чехова, Островского, музыку Гайдна и Вагнера.
Кто-то из мудрых французов сказал: «Степень бессилия власти прямо пропорциональна количеству принимаемых ею законов».
С любовью, Татьяна Филиппова,
главный редактор журнала «Библиотечное Дело»
