Прошло немало лет с тех пор, как было опубликовано нашумевшее и получившее широкую известность в узких околокнижных и околобиблиотечных кругах инновационное диссертационное исследование С. А. Басова «Весёлые ребята с кафедры библиотековедения»1, среди героев которого присутствовал профессор А. В. Соколов. Использованная методологическая база диссертации (автор опирался на идеи Д. Хармса, гения бреда) неожиданно оказалась чрезвычайно актуальной сегодня, когда ситуация абсурда — абсурдных решений в сфере культуры и абсурдных персонажей, влияющих на её развитие – нарастает с каждым днём, и библиотечный мир становится «всё чудесатее и чудесатее».

Все эти годы заслуженные лавры кандидата на соискание «неучёной степени библиолюбоведения» С. А. Басова не давали мне покоя, и вот настало время внести свой вклад в начатое им дело. Новая редакция когда-то сделанного им исследования давно назрела. Многие позиции требуют актуализации и иной расстановки акцентов. Так, необходимо переосмысление многих фактов из жизни профессора А. В. Соколова, сакральной фигуры русской культуры и российского библиотековедения. Его блистательные труды перепахали сознание многих профессионалов. Влияние же его идей на регионы совершенно не исследовано. Особенно экспансия его идей за Урал, которая идёт особенно интенсивно со времени его визита в Екатеринбург в 2008–

2009 гг., где он стал хедлайнером форсайт-проекта по библиофутурологии. К тому же дихотомия «гуманизм»—«технократизм» требует новых подходов и активного осмысления. 

Движимая исключительно любовью и признательностью к учёному, сыгравшему значительную роль в моём профессиональном развитии, я уверена, что истинный интеллигент даже в решении важных проблем чужд «звериной серьёзности».

Глава 1. Профессор Соколов очень любил студентов. Но на лекциях в психотерапевтических целях рассказывал им ужастики о техногенной цивилизации. А как только их затрясёт от страха, так он им сразу же рождественские истории о планетарном гуманизме преподносит. Так они и обожали друг друга.

Глава 2. Однажды профессор Соколов написал письмо Э. Тоффлеру, где предлагал обсудить практопию, «фабрики утопий» и «третью волну цивилизации». Но тот был занят погоней за очередным социальным симулякром. Так они и не встретились.

Глава 3. Как-то профессор Соколов задумался о том, кому передать свою лиру. Как геополитик он чувствовал, что будущее за гуманной горнозаводской цивилизацией Екатеринбурга. Они и библиофутурологию поддерживают, и во все эксперименты ввязываются. Но вот беда, нет здесь рассадника культуры в виде специального вуза. Дикий техногенный край! Пусть им профессор Степанов свою лиру отдаёт. И оставил лиру у себя.

Глава 4. Однажды профессор Соколов и профессор Столяров наблюдали в окно, как внизу на площади бодро галопировал авангард, чеканила шаг гвардия, понуро плелись середняки, полз по-пластунски балласт, с трудом подтягивались пилигримы. Вот ведь стратификация какая вышла, подумали они. И рассказали всё Сукиасяну. 

Глава 5. Как-то профессор Степанов переоделся профессором Соколовым и пришёл к Басову. Будем, говорит, делать технологическую революцию, и порушим, что под руку попадёт. Тогда придёт скоро библиотекам конец. Только Басова голыми руками не возьмёшь. Сразу всё понял и заявил напрямик: «Э, брат, не обманешь. Я ваш примитивный ползучий эмпиризм за версту вижу. Это профессор Соколов давеча за буриме элегантно назвал его позитивизмом. Воспитание у него такое. Интеллигент!». Вот почему до сих пор и нет этой революции.

Глава 6. Профессор Соколов любил наблюдать за выпадающими из окна библиотекарями. Бывало, позовёт профессора Столярова, а иногда, по настроению, даже самого Басова, и давай обсуждать, как траектории их полёта коррелируют с тремя коммуникативными практиками. А потом принимается считать: «Жанны, Пенелопы, Клеопатры, опять Жанны, ещё Жанны, неужели снова Жанны?» И тихо заплачет. Очень их любил.

Глава 7. Профессор Степанов и профессор Столяров любили кидаться камнями. Как увидят камни, позовут в компанию Басова, и давай кидаться. Иногда так разойдутся, стоят красные, руками машут, камнями кидаются, просто ужас. А профессор Соколов никогда не кидался, только собирал их. Красиво так раскладывал эти камешки в небольшие горки, и получалось у него каждый раз: Д-Е-К-А-Л-О-Г.

Глава 8. Каждое лето профессор Соколов проводил в деревне на даче. Он вставал рано утром, выпивал жбан парного молока и бежал к реке купаться. Выкупавшись в реке, профессор Соколов ложился на траву и спал до обеда. После обеда профессор Соколов спал в гамаке. В перерывах он отбивался от обожания библиотекарей. Самые наглые из них оккупировали все скворечники и телефонные будки в округе, соорудив в них заодно мобильные библиотеки с QR-кодами. Другие перелазили через забор или спускались на верёвках с крыши дома. Самые робкие засыпали имэйлами, сулили коттеджи в Геленджике, Анапе и Сочи, морские круизы и прочую романтику. В таких невыносимых условиях и страшных муках рождались его знаменитые книги, ставшие классикой.

Глава 9. Министр культуры любил устрицы, а ещё думать о судьбах России. Поэтому, узнав о закрытии РКП и прекращении трансфертов на комплектование, профессор Соколов не удивился. Вот оно, говорит, звериное лицо разбиблиотечивания, о котором я давеча предупреждал. Либо киборги, либо коворкинги и кружки по войлоковалянию. Зачем продвинутому киборгу с техногенно деформированной психикой книги? Когда же всё это кончится?

Вот и конец!