С учителями в университете нам повезло. «Введение в литературоведение» читал В. Мануйлов, спецкурс по творчеству Л. Н. Толстого — Г. Бялый, «Историю Античной литературы» — легендарная Г. Шарова, а историю зарубежной литературы — Н. Жирмунская. Мы всё гадали, кто из «корифеев» познакомит нас с XIX веком — самым золотым периодом российской словесности. 

Преподаватель нас сначала разочаровал — был он странный, как бы не от мира сего. Ходил в допотопном прорезиненном плаще, который гремел и не гнулся — в гардеробе его просто ставили в угол. Всегда всклокоченный, с густой бородой, в глубине которой иногда можно было увидеть остатки завтрака. Он не был лектором в привычном понимании этого слова. Садился за стол как-то бочком и тихим голосом начинал что-то рассказывать. Первоначально гул в аудитории мешал расслышать его слова, но постепенно установилась абсолютная тишина. Мы как заколдованные внимали каждому звуку его голоса. Это были странные лекции — абсолютная импровизация, размышления, внезапные озарения, которые он тут же записывал на листе бумаги. Он задавал себе вопросы и сам на них отвечал, спорил сам с собою и себе же доказывал истину.

Это был Вадим Эразмович Вацуро, один из крупнейших отечественных историков литературы, учёный с мировой известностью и непререкаемым научным авторитетом. Вацуро-пушкинист, Вацуро-текстолог, Вацуро-комментатор, Вацуро — описатель и аналитик литературного быта, Вацуро — собеседник учёных самых разных поколений и школ. Сотрудник Пушкинского Дома.

Прямо на наших глазах он создавал полную картину литературной жизни минувшего века во всём её многообразии и в динамике, со всеми её нюансами и полутонами. Творчество же Пушкина выступало своеобразным центром этого сложного литературного мира, одновременно и «точкой отсчёта», и фокусом, в котором сходились важнейшие историко-литературные, стилистические, языковые, поэтические, социокультурные и прочие проблемы эпохи.

Стоит ли говорить, как мы боялись экзамена? Слушать — это одно, а использовать такой понятийный аппарат — совсем другое.

Это был самый необычный экзамен. Студенты тянули билет, начинали отвечать. Вадим Эразмович слушал не более минуты. Потом ставил четвёрку, отдавал зачётку и говорил: «Спасибо. Следующий». Наконец, дошла очередь до Юры К. Что-то поменялось в сценарии. Юра отвечал уверенно и громко. Вацуро слушал его несколько минут и вдруг спросил: «Простите, а в каком жанре написан “Борис Годунов”? Юра (не задумываясь): “Это поэма”». «Спасибо. Следующий». Отвечать садится Таня В. Он повторяет ей вопрос. 

Таня: «Как сказал Юра К., “Борис Годунов — это поэма”». Вадим Эразмович молчит, долго смотрит в окно, потом произносит: «Но есть и другие авторитеты». Извиняется и выходит из аудитории. Как потом оказалось, он отправился в деканат и написал заявление об уходе. 

Это я о «переизбытке гуманитариев», если вы догадались.