Он родился в селе Овсянка под Красноярском — самый неуютный и самый пронзительный из русских писателей второй половины ХХ века. Виктор Петрович Астафьев прожил годы, полные невзгод и испытаний: голодное сиротство, бродяжничество, неустроенность, пережил ужасы войны, тяжёлую контузию и многое другое. Всё это проросло в его книгах. Но сам он всегда говорил, что если Господь даровал и сохранил ему жизнь, то для какой-то очень высокой и ответственной миссии. Такой миссией Астафьев считал Книгу Правды о войне. И он написал её, преодолевая себя, «Прокляты и убиты». Эта горькая, неудобная правда, обжигающая сердце, все громче заглушается майскими парадами, лязганьем оружия и грохотом танков по нашим улицам и площадям.

Именно этим романом Астафьев подвёл итог своим размышлениям о войне как о «преступлении против разума». Первым дерзкий вызов военному официозу бросил Виктор Некрасов. Его «окопная» правда разрушила все каноны тогдашней литературы: в ней не было ни генерала, ни маршала, только солдаты и офицеры и сталинградский окоп, в котором сражался когда-то сам писатель.

Такой же «окопный», личностный и трагичный взгляд на войну и у Астафьева.

Виктор Петрович писал: «Когда-то я подхватил и с энтузиазмом повторял слова Константина Симонова: “Всю правду о войне знает только народ”. Увы, теперь я знаю, что всю правду о войне знает только Бог. Народ наш в большинстве своём не знал её и, возможно, знать не хочет — слишком страшна она и отвратительна, слишком для усталых русских людей, прежде всего истинных вояк, правда эта неподъёмна. Многое сгорит во времени и развеется пеплом в мироздании из того, что хранит усталая да уже и изнемогшая от тяжкого груза российская память и история».

И ещё… «Сколько потеряли народа в войну-то? Знаете ведь и помните. Страшно называть истинную цифру, правда? Если назвать, то вместо парадного картуза надо надевать схиму, становиться в День Победы на колени посреди России и просить у своего народа прощение за бездарно “выигранную” войну, в которой врага завалили трупами, утопили в русской крови. Не случайно ведь в Подольске, в архиве, один из главных пунктов “правил” гласит: “Не выписывать компрометирующих сведений о командирах Совармии”».

Помнят ли слова писателя те, кто сегодня рядит малышей в военную форму, отправляет «штурмовать» картонный Рейхстаг или пишет на своих «мерседесах» «Можем повторить»?