Антиутопия в русской литературе всегда имела место. История нашей страны сама по себе — борьба утопии с антиутопией, идеалистических мечтаний и жестоких разочарований.
Время начать об антиутопии рассказ. Не потому, что Аннушка уже масло разлила, а бабочка Брэдбери уже раздавлена. Нет, просто всему своё время. Антиутопии пора сменить жанр политической сатиры, поскольку последний сейчас кажется неудобным, некорректным. Смех над коммунистической утопией набил оскомину и раздражает. Пора перестать отождествлять греческое «анти» с привычной для русского восприятия «контрой». Авторы антиутопических произведений, как правило, люди умные, талантливые и смелы. Достаточно заглянуть в их биографии, чтоб убедиться: непросто было не сломаться, выстоять, наперекор всему показать, как отечественная история становится управляемой. Да, их изгоняли из СССР. Да, они были «отщепенцами, «контрой», диссидентами. Сократа изгоняли за то же самое.
Многие прекрасные произведения русских классиков имеют налёт антиутопической западно-европейской мысли. Рождается антиутопия только из чрева утопии. Последняя порождает её, если оказывается поражена некой заразой, от которой срочно требуется лекарство.
Мечты о лучшей жизни преследовали человечество всегда. Умножаясь и переливаясь через край, они увлекли за собой мыслителей, философствовавших о государстве, жизнь в котором будет не хуже, чем в райских кущах. Англичанин Т. Мор, написавший в 1516 г. свою «Утопию», подарил тем самым новому литературному жанру название. Утопал в утопизме и наш «кремлевский мечтатель», заверявший простой народ: «Верной дорогой идёте, товарищи!» Красной линией через его утопию, наречённую позже «марксизмом-ленинизмом», проходила мысль о том, что путь к «лучшей жизни» лежит через разрушение старого мира и избавления от царского насилия. Разрушить-то старый мир разрушили, а вот что до создания мира нового…
Свою утопию большевики реализовали по типу библейского апокалипсиса. Судный день пришёл вместе с переворотом в 1917 году. Тысячи судей, в городах и сёлах без суда и следствия карали «классовых противников», «носителей зла». Веря в успех, крушили всё, что попадало под руку, не только материальные ценности, но и духовные. Веру дедов и прадедов меняли на новую. Учились читать по букварям: «Рабы не мы. Мы не рабы». Стали читать толстые книги — тяжёлые по весу, тяжёлые для восприятия; читать их было необходимо, иначе не продвинешься по службе. Вот и читали, что люди живут по законам развития природы, а сама природа-матушка живёт по законам необходимости. Но сильно об этом не задумывались. И жили с раздвоенным сознанием, делая вид, что изучают марксизм-ленинизм.
Мы открывали Маркса каждый том,
как в доме собственном мы открываем ставни.
Но и без чтения мы разбирались в том,
В каком идти, в каком сражаться стане.
Затем появилась прослойка идеологических жрецов, не читавших ни Маркса, ни Ленина, но твёрдо усвоивших, что и как надо говорить о создателях коммунистической утопии. Научившись читать и писать, народ применил это умение в жизни: стали «держать митинговые речи», писать доносы, бичевать «врагов народа». В письмах трудящихся в поддержку партии озвучивать «правильное» мнение: «Признаюсь честно, как член партии. Этого Пастернака я не читал, но заранее знаю, что он наш злейший враг».
Владислав Оскарович Скитневский, кандидат педагогических наук, доцент библиотековедения, г. Кингисепп