Избранные места из последней книги: «Думы о Библиологосе — Книжном разуме: Библиологическое эссе. СПБ.: СПб ГИК, 2023. 168 с.
Библиологическое вступление
Уважаемые коллеги, труженики российского книжного дела! Позвольте пояснить терминологию, использованную в заглавии.
Хотя всякая книга является продуктом разумной деятельности людей, термин «Книжный Разум» отсутствует в библиотечных учебниках, книговедческих словарях и энциклопедиях. Тем более является неологизмом его мифологический синоним — словосочетание «Библиологос», смысловую структуру которого образуют два понятийных центра: «библио», который ассоциируется с понятием «книга» в общеизвестных словах «библиотека», «библиография» «библиосфера», и древнегреческий «логос» (λόγος — слово, мысль, смысл, понятие) напоминающий о «логике», «разуме», «истине». Получается логическое произведение (конъюнкция): Библиологос — это «Книжный Разум», воплощающий идею единства противоположных субстанций — двух начал человеческой культуры: «материи» в виде материального изделия «книга» и «духа» в виде идеального предмета «разум».
Правда, официально российские библиотеки ни к какому «Логосу» отношения не имеют. В Федеральном Законе «О библиотечном деле» сказано однозначно: «библиотека — информационная, культурная, просветительская организация», а не центр логосферы. Международная Федерация библиотечных ассоциаций (ИФЛА) на своих форумах, посвящённых актуальным проблемам библиотечного дела и библиографической деятельности, иногда использует слово «логос», но никак не «Библиологос».
Конечно, реальное возникновение и развитие в книжной культуре библиотечных сетей, библиографических систем и библиосферы в целом происходит не стихийно, а при непременном, хотя и анонимном, участии Книжного Разума < … >
В XVIII столетии гениальный мыслитель Иммануил Кант (1724–1804), размышляя о путях достижения идеала высшего блага и конечной цели чистого разума, сформулировал три мировоззренческих вопроса: 1) Что я могу знать? 2) Что я должен делать? 3) На что я могу надеяться?1 По мнению философа, на первый вопрос отвечает теория познания, на второй — мораль, на третий — религия, но, в сущности, все они сводятся к одному антропологическому вопросу — Что есть человек в его целостности?2
Целостность человека как личности и человечества как космического субъекта воплощена в Книжном Разуме, ибо книжные фонды — итог познавательной деятельности людей, а чтение книг — надёжный путь приобретения разумным человеком желанных знаний. Как удостовериться в объёме человеческого разума? Для этого целесообразно обратиться к многомиллионным фондам книг, хранящимся в наших библиотеках, а в качестве морального руководства в читательской деятельности принять критерий свободного доступа к общечеловеческому книжному наследию.
Таким образом, мировоззренческие заветы автора «Критики чистого разума» сводятся к категорическому императиву: люди, читайте, читайте книги! приобщайтесь к Книжному Разуму!
[Из раздела 4.4. «Библиологос — стратегический ресурс книжной культуры]
Человеческий капитал библиосферы. Древние римляне словом «capitalis» отмечали то благо, которое является «основательным, существенным, фундаментальным», например, «капитальная стена», «капитальный ремонт», «солидная сумма денег». Теория «человеческого капитала» возникла в западной экономике в связи с возрастанием роли человеческого фактора в условиях научно-технической революции в середине ХХ века и связана с трудами Нобелевского лауреата по экономике Теодора Шульца (1902–1998), который предложил рассматривать расходы на образование, повышение квалификации, здоровье не только как потребительские расходы, но и как инвестиции в будущее человека. В современной экономической теории человеческий капитал учитывается в качестве характеристики национальной экономики, причём финансовые оценки дополняются социально-культурными показателями, характеризующими цивилизационный уровень населения. Е. В. Никонорова, опираясь на постнеклассическую методологию, показала ключевую роль библиотек в устойчивом развитии культурного и человеческого капитала современного общества3. Ясно, что для реализации этой роли необходимо в полной мере использовать не только экономические инвестиции государства, но и человеческий капитал, свойственный библиосфере. Каким человеческим капиталом (лучше сказать «человеческим потенциалом») располагает российская библиосфера, мы знать не можем, так как библио-книговедческие науки никогда такого рода «человековедением» не интересовались, но есть возможность обратиться к профессиональному менталитету классического библиотекаря.
О профессиональном менталитете библиотекаря-библиографа одним из первых заговорил Исаак Григорьевич Моргенштерн (1932–2008). В своей постановочной статье он исходил из определения: «Менталитет — образ мыслей, специфический уровень коллективного и индивидуального сознания, сформированный в определенной социокультурной среде»4. Именно менталитет он признал ядром духовного капитала человека. Что же представляет собой менталитет типичного российского библиотекаря наших дней?
В течение 2018–2019 гг. Центром по исследованию проблем развития библиотек в информационном обществе (ЦИПР) Российской государственной библиотеки (РГБ) осуществлялось исследование, целью которого было комплексное изучение профессиональных информационных потребностей сотрудников центральных общедоступных библиотек субъектов Российской Федерации. Масштабы исследования достаточно представительны: анкетированием были охвачены 47 центральных (республиканские, краевые, областные) библиотек, руководителями и рядовыми сотрудниками которых были заполнены более 1000 анкет. Фактические данные, представленные в анкетах, позволяют судить о профессиональном менталитете респондентов. Большинство сотрудников библиотек (73,7%) основным источником профессиональной информации назвали ресурсы Интернет; более половины (57,4%) просматривают профессиональную периодику, наиболее популярны журналы «Библиотека», «Современная библиотека», «Библиотечное дело» (25–20% опрошенных).
Оказалось, что около половины библиотечных работников заинтересованы в таких темах, как: Культурно-досуговая и культурно-образовательная деятельность; Библиотечное обслуживание; Цифровые и информационные технологии в библиотеках; четверть опрошенных совершенствуют компетентность в области краеведения, библиографии, фондоведения. Зато управление библиотекой, социокультурное проектирование, научные исследования привлекли внимание всего около полутора процентов (1,5%) сотрудников центральных региональных библиотек (кадровой элиты российского библиотечного дела). Бросились в глаза два пробела в менталитете профессиональных библиотекарей: во-первых, отсутствуют упоминания об обращении к научным монографиям, учебным пособиям, трудам конференций, справочно-энциклопедическим изданиям по библиотековедению, книговедению, информатике; во-вторых, литература по социологии, психологии, языкознанию, культурологии и другим гуманитарно-социальным дисциплинам не попала в круг чтения респондентов.
В результате исследования вырисовался следующий социальный портрет типичного профессионала библиотечного дела начала XXI века. Это женщина с непрофильным (небиблиотечным) высшим образованием, в предпенсионном возрасте 46–55 лет, имеющая стаж работы в библиотечной отрасли от 25 до 39 лет. Её профессиональный менталитет имеет консервативную практическую направленность, нацелен на накопление передового опыта и повышение качества обслуживания читателей. Она готова признать библиотечным гением робота, помнящего расстановочные шифры всех книг в библиотеке, хотя и не читавшего ни одной из них. Теоретические и технологические новации принимаются настороженно и неохотно. Требующая усилий абстрактного мышления идея Библиологоса и гуманистической миссии библиотек как хранилищ общечеловеческой памяти заведомо чужда и непонятна менталитету старшего поколения, воспитанного классическим Библиологосом.
Немаловажно, что классический библиотечный менталитет мифологизирован в сильной степени. В советские времена героические мифы о советском библиотекаре активно культивировались писателями, журналистами, официальными лицами во главе с Н. К. Крупской. На книжном рынке почти ежегодно появлялись сборники статей и высказываний отечественных и зарубежных авторитетных авторов о книге, библиотеке, библиографии, библиотекарях, которые суть «душа дела», а количество статей и стихотворений, прославляющих «маршалов книжных», превышает тысячу. Расцвет советской библиотечной мифологии пришелся на послевоенные 1950–60-е гг., когда библиотечная профессия была особенно богата молодыми и самоотверженными подвижниками, оптимистами и энтузиастами. О тональности публикаций в библиотечной прессе красноречиво говорят их заголовки: «Родной человек», «Профессия наша — педагогическая», «Труд, нужный людям», «Профессия, высоко поднятая Октябрем», «Рассказ о деревенском библиотекаре», «Любовь к читателю — прежде всего», «Щедрое сердце» и т. д. Героизация и поэтизация, необходимые составляющие профессиональной мифологии, непременно присутствовали и в последующих произведениях советской поры, посвящённых увлечённым и бескорыстным служителям Книги. Ценности просвещения, гуманизма и прогресса всегда вдохновляли героев библиотечных мифов, и идеологизированная советская мифология неизменно сохраняла гуманный просвещенческий пафос. Достаточно вспомнить жизнеописания М. И. Рудомино —«Великий библиотекарь» (М., 1991. 217 с.) и В. А. Артисевич — «Библиотечная легенда» (Саратов, 1996. 256 с.).
Однако не следует забывать о стратегической антиномии, о конкуренции в нынешнем одушевленном Библиологосе технократической стратегии и культурно-исторической стратегии, ориентированных на разные антропологические типы — на личности, воспитанные либо в среде аудиовизуальных электронных медиа, либо в лоне классической книжной культуры. Ссылаясь на теории американских психологов, отечественные педагоги приводят следующие характеристики нынешней молодежи (поколения Z). Субъекты поколения Z, по их словам, гиперподвижны, креативны, чрезвычайно быстро взрослеют, прекрасно ориентируются в новаторских разработках и информационных технологиях. Находясь с рождения в информационно-цифровой среде, они быстро обрабатывают клиповую информацию. Обратная сторона этого — неумение вдумываться, глубоко анализировать и сосредоточиваться на чём-то одном. Их мозг более адаптирован для получения больших потоков поверхностной информации, чем сущностного знания. Многим технократическим стратегам кажется, что для расцвета искусства и науки в глобальной постиндустриальной цивилизации достаточно преобразовать книжные фонды в электронные файлы и оцифровать кинематограф. Но они ошибаются. Практика показала, что homo legens — «книгочей» — это более творчески и интеллектуально продвинутая личность, чем телезритель, потребляющий сериалы телеэкрана.
Ещё одно профессиологическое наблюдение. Развивая духовно-просветительские традиции, российские библиотеки всех типов и видов, всех регионов и отраслей знания активно, часто творчески и всегда бескорыстно работают с читателями, приобщают разные поколения к ценностям книжного мира, бережно реставрируют и пополняют фонды, распространяют культуру чтения. Нельзя удержаться от удивления и восхищения самоотверженным энтузиазмом библиотечных работников, если познакомиться с ежегодными сводными планами основных профессиональных мероприятий, публикуемых Российской библиотечной ассоциацией. Так, в сводном плане 2022 года предусмотрено 180 социально-культурных мероприятий различных масштабов и форматов — форумы, фестивали, научно-практические конференции, чтения, семинары, дискуссии, круглые столы, школы обмена опытом и др. Тематика мероприятий чрезвычайно широка и разнообразна. Типичный пример: Псковская областная универсальная научная библиотека им. В. Я. Курбатова проведёт в очно-дистанционном формате Форум модельных библиотек Северо-Запада России «БиблиоMODEL-2022», на который приедут более ста специалистов из различных регионов России. Другой пример: Центральная городская библиотека им. В. Маяковского в Чебоксарах организует семинар-практикум «Мастерская библиотечных проектов», на котором поставлена задача овладеть методикой разработки проектов для грантовых конкурсов. Конечно, не забыты краеведческие традиции, тем более что 2022 год объявлен Годом культурного наследия России. Наряду с заботой об адекватности книжных памятников, российские библиотекари уделяют большое внимание преобразованию книжного наследия в цифровой формат.
Гуманистическая сущность российского библиотечного дела как института воспитания и развития личности ярко проявляется в педагогической работе с детьми и молодёжью (здесь признанные лидеры — Российская государственная детская библиотека и Российская государственная библиотека молодёжи), а также в формировании специальных библиотек для слепых как инклюзивных информационно-культурных центров. Практика свидетельствует, что гуманизм книжности ощущается профессионалами книжного дела на интуитивно-эмпирическом уровне. Книги, как известно, облагораживают, поэтому большинство российских библиотекарей — это стихийные гуманисты, самоотверженно и бескорыстно преодолевающие повседневную суету, объективные и субъективные противоречия российской библиосферы.
Нельзя умолчать и об источниках нелепой суеты, которыми зачастую являются управленческие решения чиновников-культуроведов, нацеленные на организационную оптимизацию библиосферы с целью сокращения бюджетных расходов. Сия «оптимизация» осуществляется в двух вариантах: присоединение мелких учреждений к более крупным и объединение разнопрофильных учреждений культуры. В обоих случаях страдающей стороной оказались библиотеки. Реальна опасность превращения столичных библиотечно-библиографических учреждений из центров книжности, чтения, самообразования в коммерческие бизнесцентры, торгующие арендой помещений, платными досуговыми услугами и т. д. Есть основания опасаться, что московский опыт «разбиблиотечивания» будет подхвачен бизнесэлитой в других регионах, готовящихся старомодную книжную культуру трансформировать в цифровую медиакультуру. Ясно одно: человеческий капитал российского Библиологоса заслуживает многоаспектного социально-аналитического, психологического, когнитивного изучения для преобразования его в полноценный стратегический ресурс современного Библиологоса. Личностная трансформация интеллигентов-книжников должна непременно сопровождаться обновлением их научных и практических знаний…
А. В. Соколов
1 Кант И. Критика чистого разума. — Москва: Издательство «Э», 2015. — С. 138–139.
2 Гуревич П. С. Философская антропология: учеб. пособие. — М.: Омега-Л, 2010. — С. 84–89.
3 Никонорова Е. В. Устойчивое развитие культурного и человеческого капитала: роль библиотек и её оценка // Библиотековедение. — 2017. — Т. 66. — №1. — С. 19–28.
4 Моргенштерн И. Г. О профессиональном менталитете библиотекаря-библиографа // Вестник Челябинской государственной академии культуры и искусств. — 2005. — №2. — С. 120–125.