Мы так привыкли к мысли о безусловной ценности библиотечного фонда как такового, что редко задумываемся: а в чём же, собственно, эта ценность заключается? Я попробовала поразмышлять на эту тему, выбрав для примера область, наиболее мне близкую — фонд идиша Российской национальной библиотеки, хранителем которого я имею счастье состоять. Вспомнилось мне о многом, о чём хотелось бы рассказать читателям.
Фонд идиша «обрёл самостоятельность» лишь десять лет тому назад. До этого он был составной частью объединённого еврейского фонда, который, в свою очередь, входил в состав Отдела литературы на языках Азии и Африки (ОЛСАА). В этом фонде были представлены издания на всех семитских языках, но прежде всего — на иврите. Исключительная ценность петербургской коллекции книг на иврите давно уже признана в мире. Однако выяснилось, что и фонд идиша ничуть не менее значим — просто имеет свою специфику.
По объёму он небольшой: порядка 22–25 тыс. ед. хранения. Хронологические рамки охватывают четыре столетия — с XVII по XXI века. Правда, по-настоящему старинных книг здесь (как, наверное, и в большинстве книгохранилищ мира), не очень много. В какой-то степени это компенсируется громадным сборником текстов на архаическом идише оксфордского издания1. Что же касается новых поступлений, то они настолько незначительны, что фонд можно считать фактически закрытой коллекцией. Её содержание хочется сравнить с драгоценным камнем, искрящимся множеством граней. Рассматривать их тоже можно под разными углами.
Мне уже не раз случалось говорить о том, что здесь хранится едва ли не самое большое в мире собрание книг, составлявших круг чтения евреев дореволюционной России. Ведь на еврейскую книгу распространялось действие закона о цензуре, согласно которому Императорская публичная библиотека имела право на обязательный экземпяр любого цензурованного издания. Всем памятны слова Дмитрия Сергеевича Лихачёва о том, что в случае гуманитарной катастрофы культуру человеческого общества можно будет восстановить благодаря библиотекам, буде они сохранятся. Так вот, по-настоящему осознать смысл этого высказывания мне помогла лишь работа в идишском фонде. В ХХ в. катастрофа, причём отнюдь не только гуманитарная, унесла жизни миллионов евреев и настолько трансформировала культуру уцелевших, что казалось — уклад жизни их предков безвозвратно канул в Лету. Но сохранились книги! Непривычные и не очень понятные для нас, они, тем не менее, способны донести до всех, кто может услышать, отголоски этой утраченной цивилизации. Книг так много и они такие разные, что по ним можно реконструировать ее вплоть до мельчайших подробностей. Впрочем, старая часть фонда — тема для отдельного большого рассказа. Подчеркну лишь, что погружение в неё не только разрушает многие мифы и стереотипы, но и на каждом шагу сулит замечательные открытия…
Уже одного этого было бы достаточно для признания ценности фонда, не правда ли?
Вера Вадимовна Кнорринг, ведущий библиотекарь отдела литератур стран Азии и Африки РНБ, кандидат исторических наук, Санкт-Петербург