Художественная литература обладает уникальной способностью переселять читателя из мира внешнего в мир внутренний, открывать в человеке то, что невидно поверхностному взгляду, выявлять причины и истоки противоречий человеческих поступков, примирять их, давать им объяснение.
Исследование, проведённое в Петербурге в рамках программы «Чтение юных петербуржцев и культура» выявило, что среди изучаемых предметов старшеклассникам очень не хватает предмета «Психология». Замечено, что в эпоху духовных кризисов интерес к изучению глубинных свойств человека значительно увеличивается. Философ Монтень в своих «Опытах», в главе «О непостоянствах наших поступков» писал: «Величайшая трудность для тех, кто занимается изучением человеческих поступков, состоит в том, чтобы примирить их между собой и дать им единое объяснение». Как же найти подход к этой «величайшей трудности»? Лучший способ для этого не наука психология, как думают школьники, а чтение художественной литературы.
Известный психолог, бывший главный редактор и основатель журнала «Человек» В. П. Зинченко, в интервью, названном «Духовное возрождение»1 на первое место в познании человека поставил художественный опыт, особенно опыт Достоевского, достигшего изображения таких глубин души человеческой, до которой науке сегодня ещё далеко. При этом он отметил, что искусство на сотню лет опережает науку в познании феномена «человек».
В отличие от науки, изучающей объективные свойства человека и говорящей языком понятий, теорий, законов и цифр, художественная литература посредством художественных образов раскрывает человека в единстве объективного и субъективного, внешнего и внутреннего, индивидуального и социального, явного и скрытого. Однако психологические знания, заложенные в художественной литературе, не даются читателю в готовом виде, они скрыты под покровом явлений, заложены в глубине. Это, по словам Тургенева, «тайная психология», которую надо суметь разгадать. Эта разгадка и составляет центр тяжести чтения художественной литературы — основу его читательского таланта. Сошлёмся на авторитет Н. А. Рубакина: «Изучение человеческой души и её переживаний и должно быть сделано главным, центральным пунктом в деле изучения содержания литературных произведений, и первый вопрос, какой нельзя не предъявить к такому произведению, заключается в следующем: что даёшь ты для понимания человека, человеческой души, всех её переживаний и в ней самой, и в её отношениях к психике других людей, с какими ей приходится в данной обстановке и при данных условиях соприкасаться»2.
Лев Толстой в письме к В. В. Стасову от 9 июня 1878 г. определил сущность художественной литературы и специфику её чтения общими словами: «отпереть психологическую дверь», прибавив к чтению «заражаемость» и «сопереживание», что даёт основание для изучения взаимосвязи творческой деятельности писателя и читателя с общих позиций психологии творчества и культуры восприятия и выявления на этом стыке научных подходов к решению задачи учить читать художественную литературу, учить воспринимать искусство. Если психологическая дверь в душу литературного героя отперта, есть искусство, есть эмоция, есть художественное наслаждение. Если психологическая дверь заперта, сколько бы не стучался писатель в сердце читателя, отклика не будет. Искусство, как считал Толстой, «есть деятельность человеческая, состоящая в том, что один человек сознательно, известными внешними знаками передаёт другим испытываемые им чувства, а другие люди заражаются этими чувствами и переживают их»3. Такое понимание восприятия искусства ставит также задачу развития эмоциональной сферы читателя, способности «радоваться чужой радости, горевать чужому горю, сливаться душою с другим человеком»4.
Ирина Ивановна Тихомирова, кандидат педагогических наук, Санкт-Петербург
1 Зинченко В. П. Духовное возрождение // Человек. — 1990. — №2. — С. 5–15.
2 Рубакин Н. А. Избранное, 2 тома.— Т. 2. — М.: Книга, 1975. — С. 246.
3 Толстой Л. Н. Полное собрание сочинений в 90 томах. — Т. 30. Серия первая. Произведения. — М.: Художественная литература, 1951. — С. 65.
4 Там же. С.148.