Книжные люди в русской литературе ХХ века*

Образы библиотек, библиотекарей и библиофилов в русской художественной литературе ХХ века весьма интересны и противоречивы. Многие авторы не только отмечают черты, характерные для того или иного исторического периода, и показывают положение библиотек в обществе, но также создают устойчивые стереотипы.
В пре­ды­ду­щих ста­ть­ях мы в хро­но­ло­ги­че­с­ком по­ряд­ке рас­смо­т­ре­ли оте­че­ст­вен­ную ху­до­же­ст­вен­ную ли­те­ра­ту­ру, име­ю­щую от­но­ше­ние к биб­ли­о­теч­ной про­фес­сии. Те­перь пе­рей­дем к опи­сан­ным в ней ха­рак­тер­ным ти­пам.
Преж­де все­го, это тип биб­ли­о­те­ка­ря-пра­вед­ни­ка (ед­ва ли не свя­то­го), не об­ра­ща­ю­ще­го вни­ма­ния на нуж­ду и го­лод, ду­ма­ю­ще­го толь­ко о бла­го­по­лу­чии биб­ли­о­те­ки, в ко­то­рой ра­бо­та­ет. Он при­сут­ст­ву­ет в по­ве­с­ти Ю. Ф. Стрех­ни­на «Есть жен­щи­ны в рус­ских се­ле­нь­ях»²⁵, рас­ска­зе В. М. Шук­ши­на «Пси­хо­пат»²⁸, а в боль­шей сте­пе­ни — в ро­ма­не И. Г. Эрен­бур­га «День вто­рой»²⁹ и рас­ска­зе А А. Ка­ра­ва­е­вой «Ме­ра сча­с­тья»¹³. Ге­ро­и­ни про­из­ве­де­ний Эрен­бур­га и Ка­ра­ва­е­вой очень по­хо­жи друг на дру­га — в тя­же­лей­шие дни ре­во­лю­ции они спа­са­ли кни­ги, со­хра­няя от унич­то­же­ния ред­чай­шие из­да­ния. Они стал­ки­ва­лись не толь­ко с го­ло­дом и ма­те­ри­аль­ны­ми ли­ше­ни­я­ми, но и с рав­но­ду­ши­ем ме­ст­ных вла­с­тей, весь­ма пре­не­бре­жи­тель­но от­но­сив­ших­ся к биб­ли­о­те­ке.
Обе ге­ро­и­ни ви­дят свое сча­с­тье в том, что­бы по­мо­гать лю­дям, пре­до­став­ляя им зна­ния и ин­фор­ма­цию. Тем не ме­нее са­мо опи­са­ние биб­ли­о­те­карш и в том, и в дру­гом слу­чае от­нюдь не при­вле­ка­тель­но: «Лю­ди ду­ма­ли, что она по­хо­жа на книж­но­го жуч­ка и что в ее го­ло­ве толь­ко но­ме­ра ка­та­ло­га. Дру­гим она ка­за­лась боль­шой урод­ли­вой бук­вой. <…> На­та­лья Пе­т­ров­на Гор­ба­че­ва не спа­са­ла ни свою жизнь, ни до­б­ро, ни ре­во­лю­цию. Она спа­са­ла кни­ги. Она бы­ла оди­но­ка, не­мо­ло­да и не­кра­си­ва. Ни­кто не знал да­же, как ее зо­вут — го­во­ри­ли: биб­ли­о­те­кар­ша. <…> Она си­де­ла, за­ку­тан­ная в ка­кое-то пе­с­т­рое тря­пье. Из тря­пья тор­чал су­хой ос­т­рый нос. Гла­за тре­вож­но по­све­чи­ва­ли. Из­ред­ка за­хо­дил в биб­ли­о­те­ку ка­кой-ни­будь чу­дак. Уви­дев На­та­лью Пе­т­ров­ну, он ша­ра­хал­ся прочь: она по­хо­ди­ла не на че­ло­ве­ка, но на со­ву».²⁹ А ге­ро­и­ня Ка­ра­ва­е­вой, по ее соб­ст­вен­но­му при­зна­нию, все­го лишь «смеш­ная, чув­ст­ви­тель­ная ста­ру­шон­ка с не­удав­шей­ся жиз­нью».¹³
В не­ко­то­рых слу­ча­ях «свя­тость» биб­ли­о­те­ка­ря при­во­дит к тра­ги­ко­ми­че­с­ким си­ту­а­ци­ям. Так, в рас­ска­зе Н. К. Гор­бу­но­ва «До­клад» биб­ли­о­те­карь ис­крен­не ра­ду­ет­ся за про­фес­со­ра, без­за­с­тен­чи­во ис­поль­зу­ю­ще­го в сво­ем вы­ступ­ле­нии ред­кие ма­те­ри­а­лы, ко­то­рые она со­би­ра­ла по кру­пи­цам в те­че­ние дол­го­го вре­ме­ни,⁷ а Со­неч­ка из од­но­имен­ной по­ве­с­ти Л. Е. Улиц­кой — за сво­е­го му­жа, по­мо­ло­дев­ше­го по­сле по­яв­ле­ния у не­го лю­бов­ни­цы.²⁶
Но ча­ще все­го в об­ра­зе «пра­вед­ни­ка» пред­ста­ет биб­ли­о­те­карь-хра­ни­тель, за­бо­тя­щий­ся о со­хра­не­нии книг для бу­ду­щих по­ко­ле­ний. В це­лом та­кой об­раз впол­не по­ло­жи­те­лен, хо­тя по­рою ко­ми­чен, как, на­при­мер, в рас­ска­зе А. И. Му­са­то­ва «Ос­т­рож­ская биб­лия».²⁰ От­ме­тим, что оте­че­ст­вен­ная ли­те­ра­ту­ра в этом рас­хо­дит­ся с за­ру­беж­ной, где биб­ли­о­те­карь-хра­ни­тель — преж­де все­го сви­ре­пый «цер­бер», сто­я­щий на стра­же сво­их фон­дов и в тай­не не­на­ви­дя­щий чи­та­те­лей (в оте­че­ст­вен­ной ли­те­ра­ту­ре не­дру­же­люб­но на­ст­ро­ен­ные биб­ли­о­те­ка­ри встре­ча­ют­ся го­раз­до ре­же).
Дру­гой тип — биб­ли­о­те­карь-иде­а­лист, меч­та­ю­щий при­об­щить всех чи­та­те­лей к «ра­зум­но­му, до­б­ро­му, веч­но­му» и, в пер­вую оче­редь, к чте­нию «се­рь­ез­ной» ли­те­ра­ту­ры. На­и­бо­лее ха­рак­тер­ные при­ме­ры — в пье­се А. М. Во­ло­ди­на «Иде­а­ли­ст­ка»⁵ и ро­ма­не Л. В. Ка­ре­ли­на «Ми­к­ро­рай­он».¹⁴
Еще один тип биб­ли­о­теч­но­го ра­бот­ни­ка — че­ло­век, не со­глас­ный с по­ли­ти­че­с­кой си­с­те­мой и су­ще­ст­ву­ю­щи­ми в об­ще­ст­ве по­ряд­ка­ми, рас­сма­т­ри­ва­ю­щий биб­ли­о­те­ку как сво­е­об­раз­ное убе­жи­ще (са­мую низ­кую сту­пень­ку со­ци­аль­ной ле­ст­ни­цы).² Этот об­раз при­сут­ст­ву­ет в пье­се А. М. Га­ли­на «Биб­ли­о­те­карь».6 Но ти­пич­ный при­мер — пер­со­наж «Ра­ко­во­го кор­пу­са» А. И. Со­лже­ни­цы­на Шу­лу­бин. Он был бо­е­вым ко­ман­ди­ром, по­том стал крас­ным про­фес­со­ром, а кон­чил «биб­ли­о­те­ка­рем в да­ле­ком Ко­кан­де»: «Сколь­ко я от­сту­пил! — но все-та­ки я жив, но де­ти мои кон­чи­ли ин­сти­ту­ты. А биб­ли­о­те­ка­рям спу­с­ка­ют тай­ные спи­с­ки: унич­то­жить кни­ги по лже­на­у­ке ге­не­ти­ке! унич­то­жить все кни­ги пер­со­наль­но та­ких-то! Да при­вы­кать ли нам?»²³
Са­мый рас­про­ст­ра­нен­ный тип биб­ли­о­те­ка­ря — об­раз че­ст­но­го и бед­но­го тру­же­ни­ка. В по­ве­с­ти Л. И. Бе­ля­е­вой «Семь лет не в счет» глав­ный ге­рой Про­зо­ров на семь лет уез­жа­ет за «длин­ным руб­лем» на Са­ха­лин. За это вре­мя его же­на Ла­ри­са пре­вра­ща­ет­ся в ти­пич­ную ста­ро­мод­ную биб­ли­о­те­кар­шу с уз­лом во­лос на за­тыл­ке и в шер­стя­ном сви­те­ре: «Од­на… ут­ром, днем, ве­че­ром… До­ма, в биб­ли­о­те­ке. Да­же в биб­ли­о­те­ке. Кни­ги, пол­ки, кни­ги…».⁴ Прав­да, в от­ли­чие от тра­ди­ци­он­но­го «биб­ли­о­теч­но­го» сте­рео­ти­па, она все же за­во­дит лю­бов­ни­ка. При этом Про­зо­ро­ва воз­му­ща­ет не столь­ко его на­ли­чие, сколь­ко его бед­ность и ин­тел­ли­гент­ность: «Моз­г­ля­вый книж­ник, и ты дрог­нешь го­ло­сом, ес­ли взду­ма­ешь все­рьез уве­рять: “Не имей сто руб­лей”».⁴
По­ми­мо Ла­ри­сы, сра­зу за­няв­шей под­чи­нен­ное по­ло­же­ние в се­мье (все-та­ки, что зна­чит «про­стой биб­ли­о­теч­ный ин­сти­тут» про­тив Гор­но­го, ко­то­рый кон­чил Про­зо­ров!), в по­ве­с­ти опи­сы­ва­ют­ся и дру­гие биб­ли­о­те­ка­ри. Это прин­ци­пи­аль­ная и пря­мо­ли­ней­ная за­ве­ду­ю­щая чи­таль­ным за­лом, а так­же две по­дру­ги Ла­ри­сы, для ко­то­рых уви­деть мир обес­пе­чен­ных лю­дей — все рав­но, что «сле­тать на Марс»: «По­до­шли еще две гос­тьи со сто­ро­ны Ла­ри­сы, то­же биб­ли­о­те­кар­ши, де­вуш­ки в воз­ра­с­те от двад­ца­ти пя­ти до трид­ца­ти. Од­на ма­лень­кая, пух­лень­кая, с жел­той че­лоч­кой. Ос­таль­ные свои во­ло­сы она раз­де­ли­ла по­по­лам, стя­ну­ла ап­теч­ны­ми ре­зин­ка­ми, и они тор­ча­ли у нее из-за ушей как два сно­пи­ка. Дру­гая де­вуш­ка, длин­ная, ху­дая даль­ше не­ку­да, с чер­ны­ми во­ло­са­ми, под­ст­ри­жен­ны­ми, как у па­жа, бы­ла из тех, что но­сят ту­ф­ли без каб­лу­ков, оч­ки и сум­ку че­рез пле­чо. Их яв­но тя­го­ти­ло ущерб­ное по­ло­же­ние оди­но­ких дев».⁴ Что же ка­са­ет­ся тех, кто су­мел «вый­ти в лю­ди» и «жить не ху­же дру­гих», то у них биб­ли­о­те­ка­ри вы­зы­ва­ют ли­бо пре­зре­ние, ли­бо — в луч­шем слу­чае — сни­с­хо­ди­тель­но-не­до­умен­ное со­жа­ле­ние: «Но ка­кая же это жизнь? Это… так… су­ще­ст­во­ва­ние. <…> Бо­же, ка­кой вы все за­стен­чи­вый, за­бав­ный … ар­хив­ный на­род. Скуч­но­ва­то. <…> А не­да­ром го­во­рят, нерв­ная си­с­те­ма у ста­рых дев — ни­ку­да».⁴
Об­ра­зы биб­ли­о­те­ка­рей в ху­до­же­ст­вен­ной ли­те­ра­ту­ре очень лег­ко пе­ре­хо­дят в сте­рео­ти­пы, ког­да од­на и та же си­ту­а­ция «дуб­ли­ру­ет­ся» во мно­же­ст­ве про­из­ве­де­ний или же ког­да на­чи­на­ют пре­об­ла­дать по­верх­но­ст­ные (и весь­ма обид­ные) опи­са­ния биб­ли­о­теч­ной про­фес­сии. Так, биб­ли­о­те­карь в изо­б­ра­же­нии мно­гих пи­са­те­лей — чу­да­ко­ва­тый от­шель­ник, ко­то­рый толь­ко тем и за­ни­ма­ет­ся, что «книж­ки чи­та­ет». Его внеш­ний об­лик, как пра­ви­ло, ка­ри­ка­ту­рен (да он, соб­ст­вен­но, и не сле­дит за сво­ей внеш­но­с­тью), ра­бо­та од­но­об­раз­на, и пер­спек­тив у не­го ни­ка­ких нет. Лю­бо­пыт­но, что по­доб­ные сте­рео­ти­пы мож­но об­на­ру­жить и в тех про­из­ве­де­ни­ях, где об­раз биб­ли­о­те­ка­ря впол­не по­ло­жи­те­лен, да­же бла­го­ро­ден. Так, в од­ной из на­и­бо­лее за­мет­ных книг 1990-х гг. — упо­мя­ну­той ра­нее «Со­неч­ке» Л. Е. Улиц­кой — опи­сы­ва­ет­ся «без­мя­теж­ная ду­ша» глав­ной ге­ро­и­ни, за­ку­тан­ная «в ко­кон из ты­сяч про­чи­тан­ных то­мов»,²⁶ и в то же вре­мя от­ме­ча­ет­ся, что «Со­неч­ки­но чте­ние, став­шее лег­кой фор­мой по­ме­ша­тель­ст­ва», про­ис­хо­ди­ло от­ча­с­ти из-за от­сут­ст­вия соб­ст­вен­но­го во­об­ра­же­ния.²⁶
При­ме­ча­тель­но, что биб­ли­о­те­ка в этой по­ве­с­ти ас­со­ци­и­ру­ет­ся ис­клю­чи­тель­но с убе­жи­щем («един­ст­вен­но на­деж­ное ме­с­то­оби­та­ние в ми­ре»), а опи­сы­ва­ет­ся толь­ко в двух не­боль­ших эпи­зо­дах (один из них — это сце­на зна­ком­ст­ва Со­неч­ки со сво­им бу­ду­щим му­жем). Ха­рак­тер­но и опи­са­ние глав­ной ге­ро­и­ни: «Нос ее был дей­ст­ви­тель­но гру­ше­вид­но-рас­плыв­ча­тым, а са­ма Со­неч­ка, дол­го­вя­зая, ши­ро­ко­пле­чая, с су­хи­ми но­га­ми и от­си­де­лым то­щим за­дом, име­ла лишь од­ну стать — боль­шую ба­бью грудь, ра­но от­рос­шую да как-то не к ме­с­ту при­став­лен­ную к ху­до­му те­лу. Со­неч­ка сво­ди­ла пле­чи, су­ту­ли­лась, но­си­ла ши­ро­кие ба­ла­хо­ны, стес­ня­ясь сво­е­го ник­чем­но­го бо­гат­ст­ва спе­ре­ди и уны­лой пло­с­ко­сти сза­ди».²⁶

В свою оче­редь, биб­ли­о­те­ка в ху­до­же­ст­вен­ной ли­те­ра­ту­ре то­же опи­сы­ва­ет­ся весь­ма сво­е­об­раз­но. По­ми­мо то­го, что она «ис­поль­зу­ет­ся» как ме­с­то сви­да­ния, биб­ли­о­те­ка мо­жет ас­со­ци­и­ро­вать­ся с ма­га­зи­ном, в ко­то­ром сто­ит оче­редь бес­це­ре­мон­ных и тол­ка­ю­щих­ся «по­ку­па­те­лей»: «Чи­та­те­ли здесь раз­ные: и ста­рые, и ма­лые, гра­мот­ные и ма­ло­гра­мот­ные, а то уж и слиш­ком об­ра­зо­ван­ные. Каж­до­му на­до уго­дить, каж­до­му най­ти то, что ему боль­ше по вку­су. <…> Не­ко­то­рые ни­че­го оп­ре­де­лен­но­го не про­си­ли, но не­о­хот­но бра­ли и то, что им пред­ла­га­ли. Они пе­ре­би­ра­ли и раз­гля­ды­ва­ли кни­ги, как то­вар в ма­га­зи­не».¹⁷
Не­что по­доб­ное мож­но об­на­ру­жить и в упо­мя­ну­той ра­нее по­ве­с­ти Т. В. Се­ме­но­ва «Улич­ные фо­на­ри», при­чем де­ло под­час при­ни­ма­ет при­чуд­ли­вые фор­мы: «Ма­га­зин, ма­с­тер­ская и биб­ли­о­те­ка за дол­гие го­ды сов­ме­ст­ной жиз­ни стран­ным об­ра­зом ско­опе­ри­ро­ва­лись и, как это ча­с­то бы­ва­ет у до­б­рых со­се­дей, вы­ру­ча­ли друг дру­га, жи­вя по прин­ци­пу: ты мне, а я те­бе. Ре­бя­та из ма­с­тер­ской чи­ни­ли ту­фель­ки и са­пож­ки, по­лу­чая вза­мен де­фи­цит­ные де­тек­ти­вы и хо­ро­шие ку­с­ки мя­са, а чи­та­ю­щий кра­са­вец мяс­ник и мо­ло­день­кая про­дав­щи­ца из ба­ка­лей­но­го от­де­ла не за­бы­ва­ли то­же и о сво­их со­се­дях из биб­ли­о­те­ки, при­дер­жи­вая и для них ла­ко­мые ку­соч­ки».²² За­ме­тим, что в си­ту­а­ции, ког­да кни­ги ста­но­вят­ся де­фи­ци­том, ко­то­рый ино­гда по­яв­ля­ет­ся на при­лав­ках, ас­со­ци­а­ция с ма­га­зи­ном яв­ля­ет­ся не та­кой уж и на­ду­ман­ной. С дру­гой сто­ро­ны, биб­ли­о­те­ка в мас­со­вом со­зна­нии — это и сво­е­об­раз­ный «пункт про­ка­та»: або­не­мент яв­ля­ет­ся «дли­тель­ным про­ка­том», чи­таль­ный зал — «крат­ко­сроч­ным».
По­весть Т. В. Се­ме­но­ва ин­те­рес­на еще и тем, что пи­са­тель по­ка­зы­ва­ет сте­рео­тип­ное чи­та­тель­ское по­ве­де­ние и да­же пы­та­ет­ся си­с­те­ма­ти­зи­ро­вать «биб­ли­о­теч­ные» сте­рео­ти­пы, что в ху­до­же­ст­вен­ном про­из­ве­де­нии уже са­мо по се­бе го­во­рит о мно­гом. Хо­тя за­ме­тим, что и сам ав­тор не удер­жал­ся от обид­ной «сте­рео­тип­ной» фра­зы в ад­рес биб­ли­о­те­ка­рей: «Она по­лу­ча­ла сто двад­цать руб­лей, но счи­та­ла это спра­вед­ли­вой пла­той за вы­пол­не­ние сво­их, в об­щем-то, не­слож­ных обя­зан­но­с­тей».²² В це­лом же по­весть от­ра­жа­ет мысль, что ни­где и ни у ко­го так не про­яв­ля­ет­ся сте­рео­тип­ность мы­ш­ле­ния, как у чи­та­те­лей в биб­ли­о­те­ке. Ее при­ме­ры мно­го­чис­лен­ны:
• чи­та­тель по­ла­га­ет, что биб­ли­о­те­карь оце­ни­ва­ет лю­дей толь­ко по на­ли­чию у них до­маш­ней биб­ли­о­те­ки («у биб­ли­о­те­ка­ря все лю­ди жу­ли­ки, кто не чи­та­ет книг»);²²
• биб­ли­о­те­карь — че­ло­век се­рь­ез­ный, стра­ст­но ув­ле­чен­ный сво­ей ра­бо­той и по­это­му… на­чи­с­то ли­шен­ный чув­ст­ва юмо­ра (в пред­став­ле­нии мно­гих лю­дей это яв­ля­ет­ся ед­ва ли не са­мым глав­ным гре­хом). Ес­ли же ко­му-ли­бо при­хо­дит­ся убе­дить­ся в об­рат­ном, то это ста­но­вит­ся на­сто­я­щим от­кры­ти­ем;
• чи­та­те­ли тре­бу­ют де­тек­ти­вы и про­чую «лег­кую» ли­те­ра­ту­ру по­то­му, что «ре­аль­ная жизнь и так на­до­ела, не хва­та­ло еще о ней чи­тать».²² Что же ка­са­ет­ся ли­те­ра­ту­ры «се­рь­ез­ной», то к ней сплошь и ря­дом предъ­яв­ля­ют тре­бо­ва­ния вне­ли­те­ра­тур­но­го ха­рак­те­ра («что бы­ло даль­ше?», «чем де­ло кон­чи­лось?», «по­че­му на­до до­ду­мы­вать са­мо­му»?);
• для чи­та­те­ля глав­ный «по­ка­за­тель ка­че­ст­ва» кни­ги — ее по­тре­пан­ность: «Дай­те ка­кую-ни­будь рва­нень­кую, по­тре­пан­ную книж­ку, их ин­те­рес­но чи­тать. Че­го ж у вас по­след­нее вре­мя ни­че­го не рвут? Хо­ро­ших книг сов­сем, что ли, нет?»;²²
• в слу­чае воз­ник­но­ве­ния кон­флик­та чи­та­тель все­гда ви­нит биб­ли­о­те­ка­ря, и сто­ит толь­ко биб­ли­о­те­ка­рю сде­лать за­ме­ча­ние да­же са­мо­му гру­бо­му и ха­мя­ще­му по­се­ти­те­лю, как тот тут же «пе­ре­во­ра­чи­ва­ет» си­ту­а­цию: «И во­об­ще в биб­ли­о­те­ке та­ким то­ном не раз­го­ва­ри­ва­ют: это уч­реж­де­ние Ми­ни­с­тер­ст­ва куль­ту­ры»;²²
• один из са­мых «не­ис­тре­би­мых» сте­рео­ти­пов — убеж­де­ние, что биб­ли­о­те­карь все луч­шие кни­ги пря­чет от чи­та­те­лей, а ес­ли что-то ин­те­рес­ное в биб­ли­о­те­ке и есть, то это, ра­зу­ме­ет­ся, на­хо­дит­ся под при­лав­ком;
• для чи­та­те­ля все ра­бо­та­ю­щие в биб­ли­о­те­ке лю­ди оди­на­ко­вы, и он не улав­ли­ва­ет раз­ли­чий меж­ду ра­бот­ни­ком со ста­жем и сту­ден­том на прак­ти­ке и т. д.
Глав­ная ге­ро­и­ня по­ве­с­ти, за­пи­сы­ва­ю­щая свои впе­чат­ле­ния о ра­бо­те с чи­та­те­ля­ми, на­зы­ва­ет свою те­т­радь на­блю­де­ний не ина­че как «му­сор­ным ящич­ком» и «ско­пи­щем пе­чаль­ных и на­сме­ш­ли­вых на­блю­де­ний над людь­ми», «и то рав­но­ду­шие к ше­с­ти ты­ся­чам чи­та­те­лей, то не­до­ве­рие к ним, ко­то­рое со сто­ро­ны мог­ло бы по­ка­зать­ся не­при­вле­ка­тель­ным и да­же от­вра­ти­тель­ным свой­ст­вом ее на­ту­ры, ста­ло для нее сво­е­го ро­да за­щит­ной ре­ак­ци­ей от люд­ско­го рав­но­ду­шия и не­до­ве­рия».²² Не же­лая вы­слу­ши­вать по­верх­но­ст­ные суж­де­ния о кни­гах со сто­ро­ны по­се­ти­те­лей биб­ли­о­те­ки, эта ге­ро­и­ня са­ма не­воль­но спо­соб­ст­ву­ет рас­про­ст­ра­не­нию все тех же сте­рео­ти­пов: она ор­га­ни­зу­ет «за­вет­ную пол­ку» для книг лю­би­мых пи­са­те­лей, ко­то­рую пре­до­став­ля­ет в рас­по­ря­же­ние толь­ко тем чи­та­те­лям, ко­то­рые, по ее мне­нию, мо­гут по­нять и оце­нить по­доб­ную ли­те­ра­ту­ру.
Не­ред­ко пи­са­те­ли обы­г­ры­ва­ют и на­ли­чие сре­ди по­се­ти­те­лей биб­ли­о­тек (как, впро­чем, и дру­гих уч­реж­де­ний куль­ту­ры) сво­е­го ро­да «ори­ги­на­лов» (ча­ще все­го — лиц с раз­лич­ны­ми пси­хи­че­с­ки­ми от­кло­не­ни­я­ми или, в луч­шем слу­чае, с ка­ри­ка­тур­ной внеш­но­с­тью), ко­то­рых па­ни­че­с­ки бо­ят­ся и биб­ли­о­те­ка­ри, и ос­таль­ные чи­та­те­ли. Как иро­ни­че­с­ки от­ме­ча­ет глав­ный ге­рой «Хра­ни­те­ля древ­но­с­тей» Ю. О. Дом­б­ров­ско­го, «у та­ких му­хо­мо­ров не пой­мешь, че­го боль­ше — ос­ли­ной на­стой­чи­во­с­ти или вос­тор­жен­ной пе­ту­ши­ной зло­с­ти».⁹

Ин­те­рес­но, что по­доб­ный мо­мент от­ме­ча­ют и за­ру­беж­ные ис­сле­до­ва­те­ли ху­до­же­ст­вен­ной ли­те­ра­ту­ры, ка­са­ю­щей­ся биб­ли­о­теч­ной те­ма­ти­ки. Па­ра­док­саль­но, но од­ним из са­мых «не­ус­т­ра­ни­мых» не­до­стат­ков в ра­бо­те пуб­лич­ных биб­ли­о­тек, су­ще­ст­вен­но ска­зы­ва­ю­щих­ся на их ими­д­же, ока­зы­ва­ет­ся их… об­ще­до­с­туп­ность. Ав­то­ры, опи­сы­ва­ю­щие ра­бо­ту об­ще­до­с­туп­ных биб­ли­о­тек, ищут что-ли­бо за­по­ми­на­ю­ще­е­ся и не­ред­ко ос­та­нав­ли­ва­ют свое вни­ма­ние на «со­ци­аль­ных не­удач­ни­ках»: лю­дях «не от ми­ра се­го», без­ра­бот­ных, пен­си­о­не­рах, ко­то­рым не­ку­да боль­ше по­дать­ся и т. п., при­рав­ни­вая за­од­но к не­удач­ни­кам и биб­ли­о­те­ка­рей.
По­про­бу­ем про­ана­ли­зи­ро­вать, как пи­са­те­ли ви­дят биб­ли­о­те­ку? Кем яв­ля­ет­ся биб­ли­о­те­карь в ху­до­же­ст­вен­ных про­из­ве­де­ни­ях? Ка­кие осо­бен­но­с­ти биб­ли­о­теч­ной ра­бо­ты по­лу­ча­ют свое от­ра­же­ние на стра­ни­цах книг?
В це­лом про­из­ве­де­ния, в ко­то­рых за­тра­ги­ва­ет­ся биб­ли­о­теч­ная те­ма­ти­ка, мож­но раз­де­лить на три груп­пы:
• сво­е­об­раз­ные «оды», где ав­то­ры с боль­шой теп­ло­той вспо­ми­на­ют о биб­ли­о­те­ках, ко­то­рые они по­се­ща­ли в дет­ст­ве, или же вы­ра­жа­ют при­зна­тель­ность встре­тившимся им биб­ли­о­те­ка­рям;
• про­из­ве­де­ния, где опи­са­ния биб­ли­о­тек и биб­ли­о­те­ка­рей за­ни­ма­ют ос­нов­ное (или, по край­ней ме­ре, зна­чи­тель­ное) ме­с­то, но нет за­ме­ток на эту те­му от ли­ца ав­то­ра;
• кни­ги, в ко­то­рых биб­ли­о­те­ки упо­ми­на­ют­ся в от­дель­ных эпи­зо­дах.
Пер­вую груп­пу в ос­нов­ном со­став­ля­ют не­боль­шие рас­ска­зы или очер­ки. Ино­гда это об­зор га­зет­ных пуб­ли­ка­ций вку­пе с лич­ны­ми впе­чат­ле­ни­я­ми ав­то­ра (В. Я. Кан­то­ро­вич «О биб­ли­о­те­ка­ре — дру­ге, по­мощ­ни­ке пи­са­те­ля»¹²), но ча­ще все­го — соб­ст­вен­ные вос­по­ми­на­ния о пер­вом по­се­ще­нии биб­ли­о­те­ки. Не­ма­лая их часть от­но­сит­ся к до­ре­во­лю­ци­он­ным го­дам и, со­от­вет­ст­вен­но, к су­ще­ст­во­вав­шим в то вре­мя пуб­лич­ным (об­ще­ст­вен­ным) и на­род­ным биб­ли­о­те­кам. Так, Б. А. Ла­в­ре­нев опи­сы­ва­ет Хер­сон­скую об­ще­ст­вен­ную биб­ли­о­те­ку,¹⁸ В. А. Ка­ве­рин — Псков­скую об­ще­ст­вен­ную биб­ли­о­те­ку,11 А. Бе­лый — на­род­ную биб­ли­о­те­ку-чи­таль­ню им. Н. А. Ос­т­ро­вско­го в Пе­тер­бур­ге³ и др.
Не­ред­ко пи­са­те­ли вы­ра­жа­ют «ог­ром­ное чув­ст­во бла­го­дар­но­с­ти к за­дум­чи­вым, но не­уны­ва­ю­щим де­вуш­кам-биб­ли­о­те­ка­рям», пре­кло­ня­ют­ся пе­ред по­жи­лы­ми биб­ли­о­те­кар­ша­ми, пе­ред их «не­ста­ре­ю­щим серд­цем, сквозь ко­то­рое про­шли к серд­цам чи­та­те­лей сот­ни ты­сяч на­ших строк».15 Биб­ли­о­те­карь ви­дит­ся им как сво­е­об­раз­ное свя­зу­ю­щее зве­но меж­ду ав­то­ром и чи­та­те­лем. С од­ной сто­ро­ны, биб­ли­о­те­карь — «до­ве­рен­ное ли­цо чи­та­те­ля».^{8, 19, 21, 30} С дру­гой — друг и по­мощ­ник пи­са­те­ля — «рас­по­ря­ди­тель судь­бы книг», «про­вод­ник, ко­то­рый по­мо­га­ет кни­ге най­ти до­ро­гу к чи­та­тель­ско­му серд­цу».^{16, 31} Для боль­шин­ст­ва ав­то­ров на­ли­чие в ка­ком-ли­бо на­се­лен­ном пунк­те биб­ли­о­те­ки — са­мый вер­ный по­ка­за­тель куль­ту­ры.^{10, 11, 21, 24}
О са­мой же биб­ли­о­теч­ной про­фес­сии В. А. Ка­ве­рин на­пи­сал, что это «од­на из са­мых бла­го­род­ных про­фес­сий, тре­бу­ю­щая тер­пе­ния, люб­ви к де­лу, си­лы ду­ши. Мне мо­гут воз­ра­зить, что эти чер­ты не­об­хо­ди­мы для каж­дой про­фес­сии. Но де­ло, ко­то­ро­му от­да­ет свою жизнь биб­ли­о­теч­ный ра­бот­ник, по­то­му и тре­бу­ет та­кой люб­ви, та­кой са­мо­от­вер­жен­ной пре­дан­но­с­ти, что это очень скром­ное и на пер­вый взгляд поч­ти не­за­мет­ное де­ло».¹¹
В про­из­ве­де­ни­ях, от­не­сен­ных на­ми к пер­вой груп­пе, мож­но об­на­ру­жить и не­ма­ло кри­ти­че­с­ких за­ме­ча­ний в ад­рес биб­ли­о­тек. Опи­сы­вая по­се­ще­ния биб­ли­о­тек, мно­гие ав­то­ры поль­зу­ют­ся уди­ви­тель­но схо­жи­ми обо­ро­та­ми: «не знаю, как вам, чи­та­тель, а мне вез­ло на хо­ро­ших биб­ли­о­те­ка­рей»,¹ «мне по­сча­ст­ли­ви­лось: я встре­чал­ся в сво­ей жиз­ни с на­сто­я­щи­ми ма­с­те­ра­ми биб­ли­о­теч­но­го де­ла»,¹¹ «к сча­с­тью, на све­те хо­ро­ших биб­ли­о­те­ка­рей го­раз­до боль­ше чем пло­хих», «к со­жа­ле­нию, и сре­ди биб­ли­о­те­ка­рей мож­но встре­тить су­ха­рей, чи­нов­ни­ков, рав­но­душ­ных к кни­ге, чи­та­те­лям, сво­ей ра­бо­те»¹² и т. д. По­лу­ча­ет­ся, что по­се­ще­ние биб­ли­о­те­ки во мно­гом за­ви­сит от «ве­зе­ния» или «не­ве­зе­ния», то есть ес­ли «не по­ве­зет», то мож­но на­тк­нуть­ся и на «сте­рео­тип­ную» — не­дру­же­люб­ную — биб­ли­о­те­кар­шу.
Биб­ли­о­те­ка­ри, по мне­нию ря­да ав­то­ров, ма­ло ин­те­ре­су­ют­ся ли­те­ра­тур­ной кри­ти­кой (по­сколь­ку не счи­та­ют нуж­ным «втор­гать­ся» в смеж­ные на­уки), а ес­ли да­же и ин­те­ре­су­ют­ся, то не вы­ска­зы­ва­ют соб­ст­вен­но­го мне­ния, пред­по­чи­тая го­то­вые фор­му­ли­ров­ки.¹²
Не воз­ра­жая про­тив про­ве­де­ния чи­та­тель­ских кон­фе­рен­ций, пи­са­те­ли от­ме­ча­ют их край­не низ­кую эф­фек­тив­ность: в боль­шин­ст­ве слу­ча­ев все сво­дит­ся к за­чи­ты­ва­нию «по бу­маж­ке», и кон­фе­рен­ция пре­вра­ща­ет­ся в «офи­ци­аль­ное ме­ро­при­я­тие, да­ю­щее весь­ма ма­ло и ав­то­ру, и чи­та­те­лям».³⁰ Кро­ме то­го, «да­же и на хо­ро­шо ор­га­ни­зо­ван­ных, “жи­вых” кон­фе­рен­ци­ях речь в де­вя­но­с­то де­вя­ти слу­ча­ях из ста идет о том, про что го­во­рит­ся в кни­ге, а лишь в од­ном при­мер­но слу­чае ка­са­ет­ся то­го, как на­пи­са­на кни­га, ка­кие ху­до­же­ст­вен­ные сред­ст­ва при­ме­нял ав­тор».³⁰
В не­ко­то­рых очер­ках при­сут­ст­ву­ет и то, что мож­но на­звать «биб­ли­о­теч­ны­ми» сте­рео­ти­па­ми. При­чем они яв­ля­ют­ся не столь­ко по­верх­но­ст­но-уп­ро­щен­ны­ми изо­б­ра­же­ни­я­ми биб­ли­о­тек и биб­ли­о­те­ка­рей, сколь­ко опи­са­ни­ем их под оп­ре­де­лен­ным уг­лом зре­ния. Яр­кий при­мер — очерк М. С. Ша­ги­нян «Сут­ки в Ле­нин­град­ской Пуб­лич­ной биб­ли­о­те­ке». Его со­дер­жа­ние сво­дит­ся к сле­ду­ю­ще­му: од­но де­ло — за­ни­мать­ся в биб­ли­о­те­ке в днев­ное вре­мя, и сов­сем дру­гое — быть за­пер­тым в ней на ночь, ког­да во­лей-не­во­лей на­чи­на­ют ме­ре­щить­ся кры­сы, при­зра­ки и про­чая чер­тов­щи­на. «Мне по­чу­ди­лись шо­ро­хи — слов­но все кни­ги на пол­ках ста­ли пе­ре­ли­с­ты­вать­ся не­ви­ди­мы­ми паль­ца­ми. Я ис­пу­га­лась крыс и по­про­бо­ва­ла опять чи­тать при све­те бе­лой но­чи. Все бо­гат­ст­во от­де­ле­ний бы­ло те­перь мое, но по­мню ка­кой-то стран­ный су­е­вер­ный страх пе­ред кни­гой, ко­то­рая не бы­ла “вы­пи­са­на” для ме­ня, бо­язнь снять ее с пол­ки, точ­но са­ма кни­га ста­нет сви­де­те­лем та­ко­го на­ру­ше­ния до­б­рых ста­рых пра­вил Пуб­лич­ной биб­ли­о­те­ки».²⁷
Две дру­гие груп­пы (кни­ги, в ко­то­рых биб­ли­о­те­ки и биб­ли­о­те­ка­ри за­ни­ма­ют глав­ное ме­с­то, и про­из­ве­де­ния, в ко­то­рых они упо­ми­на­ют­ся эпи­зо­ди­че­с­ки) го­раз­до бо­лее мно­го­чис­лен­ны и раз­но­об­раз­ны. О них мы рас­ска­жем в сле­ду­ю­щей ста­тье.

Михаил Юрьевич Матвеев, старший научный сотрудник отдела истории библиотечного дела РНБ, кандидат педагогических наук

* Продолжение. Начало в № 10–11

¹ Ду­ша де­ла: Пи­са­те­ли о библ. тру­де / Вступ. ст. В. Ко­че­то­ва. — М., 1987. — 318 с.: ил.
² Ра­вин­ский Д. К. Ло­вуш­ка для ин­тел­ли­ген­та: за­ме­ча­ния по по­во­ду об­ра­за биб­ли­о­теч­но­го ра­бот­ни­ка в со­вет­ской ли­те­ра­ту­ре // Про­фес­си­о­наль­ное со­зна­ние биб­ли­о­те­ка­рей: не­об­хо­ди­мость пе­ре­мен в пе­ре­ход­ный пе­ри­од: Ма­те­ри­а­лы се­ми­на­ра. Моск­ва, 3–4 ию­ня 1993 г. — М., 1994. — С. 67–75.
³ Бе­лый А. Борь­ба за куль­ту­ру // Бе­лый А. На ру­бе­же двух сто­ле­тий / Вступ. ст., под­го­тов­ка тек­с­та и ком­мент. А. А. Ла­в­ро­ва. — М., 1989. — С. 315–327.
⁴ Бе­ля­е­ва Л. И. Семь лет не в счет: По­весть. — М.: Сов. пи­са­тель, 1978. — 326 с.
⁵ Во­ло­дин А. М. Иде­а­ли­ст­ка // Во­ло­дин А. М. Для те­а­т­ра и ки­но. — М., 1967. — С. 140–148.
⁶ Га­лин А. М. Пье­сы. — М.: Со­юз те­атр. де­я­те­лей РСФСР, 1989. — 442, [2] с.: ил.
⁷ Гор­бу­нов Н. К. До­клад: Рас­сказ // Гор­бу­нов Н. К. На скло­не дней: По­весть и рас­ска­зы. — М., 1976. — С. 100—103.
⁸ Глад­ков Ф. В. Сло­во о биб­ли­о­те­ка­ре // Биб­ли­о­те­карь. — 1957. № 4. — С. 35–36.
⁹ Дом­б­ров­ский Ю. О. Со­бра­ние со­чи­не­ний: В 6 т. — Т. 4. Хра­ни­тель древ­но­с­тей: Ро­ман / Ред. сост. Н. Ту­ру­мо­ва-Дом­б­ров­ская. — М.: Тер­ра, 1993. — 400 с.
¹⁰ Изюм­ский Б. В. На­ше об­щее де­ло: Очерк // Биб­ли­о­те­карь. — 1960. — № 6. — С. 41.
¹¹ Ка­ве­рин В. А. Биб­ли­о­теч­ный ра­бот­ник: Очерк // Биб­ли­о­те­карь. — 1957. — № 5. — С. 16–17.
¹² Кан­то­ро­вич В. Я. О биб­ли­о­те­ка­ре — дру­ге, по­мощ­ни­ке пи­са­те­ля: Очерк // Кан­то­ро­вич В. Я. За­мет­ки пи­са­те­ля о со­вре­мен­ном очер­ке. — М., 1962. — С. 333–339.
¹³ Ка­ра­ва­е­ва А. А. Двор: По­ве­с­ти и рас­ска­зы. — М.: Сов. пи­са­тель, 1969. — 616 с.
¹⁴ Ка­ре­лин Л. В. Ми­к­ро­рай­он: Ро­ман. — М.: Сов. Рос­сия, 1963. — 349 с.
¹⁵ Кас­силь Л. А. Серд­це биб­ли­о­те­ки: Очерк // Биб­ли­о­те­карь. — 1957. — № 9. — С. 43–45.
¹⁶ Кас­силь Л. А. Тре­тий не­лиш­ний: Очерк // Биб­ли­о­те­карь. — 1976. — № 6. — С. 21–22.
¹⁷ Ку­ла­ков­ский А. Н. Рас­тет мя­та под ок­ном: По­весть // Ку­ла­ков­ский А. Н. Тро­пы хо­жен­ные и не­хо­жен­ные: Ро­ман; Рас­тет мя­та под ок­ном: По­весть. — М., 1978. — С. 289–421.
¹⁸ Ла­в­ре­нев Б. А. Моя пер­вая ака­де­мия // Веч­ные спут­ни­ки: Сов. пи­са­те­ли о кни­гах, чте­нии, биб­ли­о­филь­ст­ве. — М.: Кни­га, 1983. — С. 161–169.
¹⁹ Ли­дин В. Г. Друг и со­вет­чик чи­та­те­ля // Биб­ли­о­те­карь. — 1958. — № 9. — С. 5–7.
²⁰ Му­са­тов А. И. Ос­т­рож­ская биб­лия: Рас­сказ // Му­са­тов А. И. Твер­дый шаг: Рас­ска­зы. — М., 1963. — С. 201–233.
²¹ Пе­т­ров Д. (Би­рюк) Друг и со­вет­чик // Биб­ли­о­те­карь. — 1960. — № 4. — С. 29.
²² Се­ме­нов Т. В. Улич­ные фо­на­ри: По­весть // Се­ме­нов Т. В. Го­лу­бой дым. — М., 1979. — С. 5–272.
²³ Со­лже­ни­цын А. И. Из­бран­ная про­за. — М.: Сов. Рос­сия, 1990. — 703, [1] с.
²⁴ Со­ло­ухин В. А. О биб­ли­о­те­ке // Со­ло­ухин В. А. Вла­ди­мер­ские про­сел­ки. — М.: Мо­ло­дая гвар­дия, 1958. — С. 304.
²⁵ Стрех­нин Ю. Ф. Есть жен­щи­ны в рус­ских се­ле­нь­ях. — М.: Сов. Рос­сия, 1970. — 174 с.
²⁶ Улиц­кая Л. Е. Со­неч­ка: [По­весть] / [Ил. Л. Пер­ву­ши­на]. — М.: ЭКС­МО-пресс, 2001. — 127 с.: ил.
²⁷ Ша­ги­нян М. С. Сут­ки в Ле­нин­град­ской Пуб­лич­ной биб­ли­о­те­ке // Сов. ис­кус­ст­во. — 1939. — 26 янв.
²⁸ Шук­шин В. М. Пси­хо­пат // Шук­шин В. М. Рас­ска­зы. — М., 1984. — С. 456–467.
²⁹ Эрен­бург И. Г. День вто­рой // Эрен­бург И. Г. Собр. соч.: В 9 т. — М., 1964. — Т. 3. — С. 151–362.
³⁰ Эрен­бург И. Г. До­ве­рен­ное ли­цо чи­та­те­ля // Лит. газ. 1967. 20 дек.
³¹ Яков­лев Ю. Я. Ры­ца­ри кни­ги // Биб­ли­о­те­карь. — 1963. — № 11. — С. 48.