Книжные люди в русской литературе ХХ века

Как представлены библиотеки, библиотекари, а также библиофилы в русской художественной литературе ХХ века — мы попробуем рассмотреть в настоящей и ряде последующих статей.
Го­во­ря о дан­ной те­ме, преж­де все­го сле­ду­ет от­ме­тить то, что она очень ред­ко по­па­да­ла в по­ле зре­ния оте­че­ст­вен­ных биб­ли­о­те­ка­рей и биб­ли­о­те­ко­ве­дов.^1–6 Меж­ду тем пре­умень­шать её зна­чи­мость ни в ко­ем слу­чае нель­зя.
О. А. Ка­ле­ги­на от­ме­ча­ет, что «на пре­стиж су­ще­ст­вен­но вли­я­ют сте­рео­ти­пы биб­ли­о­теч­ной про­фес­сии, фор­ми­ру­ю­щи­е­ся у лю­дей на ос­но­ве ху­до­же­ст­вен­ных об­ра­зов, пред­став­лен­ных в раз­лич­ных ви­дах ис­кус­ст­ва, осо­бен­но в ли­те­ра­ту­ре и ки­не­ма­то­гра­фе. Биб­ли­о­те­карь мо­жет быть пред­став­лен на­ши­ми ав­то­ра­ми и по­ло­жи­тель­ной, и от­ри­ца­тель­ной лич­но­с­тью, но, как пра­ви­ло, в чем-то ущерб­ной: про­бле­мы в лич­ной жиз­ни, не­удав­ша­я­ся ка­рь­е­ра при­во­дят их в биб­ли­о­те­ку. Вы­со­кие чув­ст­ва — ду­хов­ность, слу­же­ние лю­дям, са­мо­ог­ра­ни­че­ние — рас­сма­т­ри­ва­ют­ся как чу­да­че­ст­во или пол­ный аль­т­ру­изм. Всё это в со­во­куп­но­с­ти с не­до­ста­точ­ной эко­но­ми­че­с­кой под­держ­кой биб­ли­о­тек со сто­ро­ны го­су­дар­ст­ва при­во­дит к низ­кой оцен­ке про­фес­сии у лю­дей, ре­аль­но не пред­став­ля­ю­щих всю слож­ность и зна­чи­мость биб­ли­о­теч­но­го тру­да».⁴
Ана­ло­гич­но­го мне­ния при­дер­жи­ва­ет­ся и С. А. Браж­ни­ко­ва: «Судь­ба биб­ли­о­те­ка­ря — смо­т­реть в кни­гу! <…> Та­кая жизнь сфор­ми­ро­ва­ла оп­ре­де­лен­ный об­раз. Пре­крас­ный об­раз в на­ших соб­ст­вен­ных гла­зах! Но как по­ка­зы­ва­ют при­ме­ры из ху­до­же­ст­вен­ной ли­те­ра­ту­ры — весь­ма не­адек­ват­ный в гла­зах пи­са­те­лей, жур­на­ли­с­тов, то есть тех, кто оз­ву­чи­ва­ет и од­но­вре­мен­но пре­до­пре­де­ля­ет об­ще­ст­вен­ное мне­ние».¹
Рас­сма­т­ри­вая дан­ную те­му, мож­но ис­поль­зо­вать че­ты­ре ос­нов­ных под­хо­да:
• жа­н­ро­вый (в за­ви­си­мо­с­ти от жа­н­ра ли­те­ра­ту­ры);
• хро­но­ло­ги­че­с­кий (в за­ви­си­мо­с­ти от вре­ме­ни по­яв­ле­ния то­го или ино­го про­из­ве­де­ния);
• ти­по­ло­ги­че­с­кий (по­иск об­щих за­ко­но­мер­но­с­тей в изо­б­ра­же­нии биб­ли­о­тек и биб­ли­о­те­ка­рей у раз­ных ав­то­ров);
• ана­лиз со­дер­жа­ния тех или иных про­из­ве­де­ний (кон­тент-ана­лиз) в со­че­та­нии с эле­мен­та­ми ли­те­ра­ту­ро­вед­че­с­ко­го ана­ли­за (ка­ко­ва роль биб­ли­о­те­ка­ря, яв­ля­ет­ся ли он по­ло­жи­тель­ным или от­ри­ца­тель­ным ге­ро­ем, ка­ко­ва по­зи­ция пи­са­те­ля, за­чем в том или ином про­из­ве­де­нии при­сут­ст­ву­ет биб­ли­о­те­ка, в ка­ких смыс­ло­вых зна­че­ни­ях она упо­ми­на­ет­ся и т. д.).
На наш взгляд, луч­ше все­го ис­поль­зо­вать сра­зу не­сколь­ко под­хо­дов, по­сколь­ку ни один из них в от­дель­но­с­ти не да­ет пол­ной кар­ти­ны. И дей­ст­ви­тель­но, лю­бое круп­ное про­из­ве­де­ние вы­хо­дит за «рам­ки» сво­е­го вре­ме­ни, по­иск об­щих черт (рав­но как и ана­лиз со­дер­жа­ния от­дель­ных про­из­ве­де­ний) сво­дит­ся к пе­ре­чис­ле­нию ря­да сте­рео­тип­ных (и, увы, да­ле­ко не все­гда при­вле­ка­тель­ных) опи­са­ний. Биб­ли­о­те­карь в ка­че­ст­ве по­ло­жи­тель­но­го ге­роя не обя­за­тель­но по­ка­зы­ва­ет­ся как про­фес­си­о­нал сво­е­го де­ла, а за­мет­ки от име­ни са­мо­го ав­то­ра, рав­но как и по­дроб­ные опи­са­ния биб­ли­о­тек, встре­ча­ют­ся не в каж­дом про­из­ве­де­нии.
В на­сто­я­щей ста­тье мы ис­поль­зу­ем все эти под­хо­ды, за ис­клю­че­ни­ем жа­н­ро­во­го, свя­за­но это с тем, что в дан­ном слу­чае вни­ма­ние уде­ля­ет­ся пре­иму­ще­ст­вен­но «се­рь­ез­ной» ху­до­же­ст­вен­ной ли­те­ра­ту­ре.
Хро­но­ло­ги­че­с­ки ин­те­ре­су­ю­щую нас ли­те­ра­ту­ру мож­но ус­лов­но раз­де­лить на пять пе­ри­о­дов: 1900–1917 гг.; 1920–1930-е; 1940–1950-е; 1960–1980-е; 1990-е гг.
До ре­во­лю­ции об­раз биб­ли­о­те­ки в ху­до­же­ст­вен­ной ли­те­ра­ту­ре был до­ста­точ­но раз­но­пла­но­вым. Так, в рас­ска­зе И. А. Бу­ни­на «Грам­ма­ти­ка люб­ви» очень по­этич­но опи­сы­ва­ет­ся биб­ли­о­те­ка по­ме­щи­ка Хво­щин­ско­го (про­ез­жа­ю­щий ми­мо име­ния Ив­лев на­хо­дит са­мый вер­ный пред­лог, что­бы ту­да по­пасть: он де­ла­ет вид, что со­би­ра­ет­ся ку­пить кни­ги).¹⁵ Весь­ма по­зи­тив­но опи­сы­ва­ет­ся и де­я­тель­ность бес­плат­ных на­род­ных биб­ли­о­тек Вят­ско­го зем­ст­ва у Н. К. Ми­хай­лов­ско­го.²¹
Од­на­ко на­и­бо­лее за­мет­ный при­мер из до­ре­во­лю­ци­он­ной ли­те­ра­ту­ры от­нюдь не по­ло­жи­те­лен — это рас­сказ И. Ба­бе­ля «Пуб­лич­ная биб­ли­о­те­ка» (1916). В нем опи­сы­ва­ет­ся, как «при­кос­нув­ши­е­ся к кни­ге» (т. е. к «от­ра­же­нию жиз­ни») биб­ли­о­те­ка­ри Им­пе­ра­тор­ской Пуб­лич­ной биб­ли­о­те­ки са­ми сде­ла­лись «от­ра­же­ни­ем жи­вых, на­сто­я­щих лю­дей»: «Да­же слу­жи­те­ли в раз­де­валь­ной за­га­доч­но ти­хи, ис­пол­не­ны со­зер­ца­тель­но­го спо­кой­ст­вия, не брю­не­ты и не блон­ди­ны, а так — не­что сред­нее. До­ма они, мо­жет быть, под вос­кре­се­нье пьют де­на­ту­рат и дол­го бьют же­ну, но в биб­ли­о­те­ке ха­рак­тер их не шум­лив, не­при­ме­тен и за­ву­а­ли­ро­ван­но-су­м­ра­чен. <…> В чи­таль­ном за­ле — слу­жа­щие по­вы­ше: биб­ли­о­те­ка­ри. Од­ни из них — «за­ме­ча­тель­ные» — об­ла­да­ют ка­ким-ни­будь яр­ко вы­ра­жен­ным фи­зи­че­с­ким не­до­стат­ком: у это­го паль­цы скрю­че­ны, у то­го съе­ха­ла на­бок го­ло­ва и так и ос­та­лась. Они пло­хо оде­ты, то­щи до край­но­с­ти. По­хо­же на то, что фа­на­ти­че­с­ки ими вла­де­ет ка­кая-то мысль, ми­ру не­из­ве­ст­ная. <…> у биб­ли­о­те­ка­рей «не­за­ме­ча­тель­ных» — на­чи­на­ю­ща­я­ся неж­ная лы­си­на, се­рые чи­с­тые ко­с­тю­мы, кор­рект­ность во взо­рах и тя­го­ст­ная мед­ли­тель­ность в дви­же­ни­ях. Они по­сто­ян­но что-то жу­ют и дви­га­ют че­лю­с­тя­ми, хо­тя ни­че­го у них во рту нет, го­во­рят при­выч­ным ше­по­том; во­об­ще, ис­пор­че­ны кни­гой, тем, что нель­зя соч­но зев­нуть».⁹
Не луч­шим об­ра­зом опи­сы­ва­ют­ся в дан­ном рас­ска­зе и по­се­ти­те­ли биб­ли­о­те­ки. Это по­сто­ян­ные чи­та­те­ли «с при­зна­ка­ми бе­зу­мия», «про­вин­ци­аль­ные юно­ши» с го­ря­щи­ми гла­за­ми, ску­ча­ю­щие во­ен­ные и чи­та­ю­щие ев­реи — «не­из­мен­ная при­над­леж­ность каж­дой пуб­лич­ной биб­ли­о­те­ки в Рос­сий­ской им­пе­рии».⁹
В 1920–1930-е гг. до не­ко­то­рой сте­пе­ни со­хра­ня­ют­ся до­ре­во­лю­ци­он­ные «тра­ди­ции» изо­б­ра­же­ния биб­ли­о­тек и биб­ли­о­те­ка­рей, и од­но­вре­мен­но по­яв­ля­ет­ся тип но­во­го, «со­ци­а­ли­с­ти­че­с­ко­го» биб­ли­о­те­ка­ря. В ча­ст­но­с­ти, про­бле­мы ор­га­ни­за­ции лич­ной биб­ли­о­те­ки пи­са­те­ля за­тра­ги­ва­ют­ся в ро­ма­не К. К. Ва­ги­но­ва «Тру­ды и дни Сви­с­то­но­ва» (его глав­ный ге­рой скло­ня­ет­ся к то­му, что кни­ги в лич­ной биб­ли­о­те­ке долж­ны рас­по­ла­гать­ся не по раз­де­лам, фор­ма­ту, хро­но­ло­гии или ред­ко­с­ти из­да­ний, а по сте­пе­ни вос­тре­бо­ван­но­с­ти тем или иным че­ло­ве­ком).¹⁶
До­воль­но мно­го стра­ниц по­свя­ще­но биб­ли­о­те­кам в ро­ма­не В. А. Ка­ве­ри­на «Скан­да­лист, или Ве­че­ра на Ва­си­ль­ев­ском ос­т­ро­ве», при­чем в их опи­са­ни­ях при­сут­ст­ву­ют мно­гие ха­рак­тер­ные для ху­до­же­ст­вен­ной ли­те­ра­ту­ры сте­рео­ти­пы. Так, лич­ная биб­ли­о­те­ка од­но­го из пер­со­на­жей ро­ма­на — Дра­го­ма­но­ва — опи­сы­ва­ет­ся сле­ду­ю­щим об­ра­зом: «Ос­т­рая мор­да вы­гля­ну­ла из-под гру­ды книг, сва­лен­ных на по­до­кон­ник. Се­рый мо­ток, сплю­щи­ва­ясь, вы­пол­зал из-под япо­но-рус­ско­го сло­ва­ря. Меж­ду сло­ва­рем и тол­стым то­мом «Из­ве­с­тий Ака­де­мии на­ук» был тун­нель. Упи­ра­ясь лап­ка­ми в по­до­кон­ник, во­ло­ча жи­вот, кры­са вы­лез­ла в мир».¹⁸ Дру­го­му пер­со­на­жу, про­фес­со­ру Лож­ки­ну, слу­чай­но за­пер­то­му на ночь в Ле­нин­град­ском уни­вер­си­те­те, ме­ре­щат­ся при­зра­ки в уни­вер­си­тет­ской биб­ли­о­те­ке, а его не­о­жи­дан­ное по­яв­ле­ние в чи­таль­ном за­ле Пуб­лич­ки по­сле дли­тель­но­го от­сут­ст­вия, ког­да все кол­ле­ги-про­фес­со­ра уже счи­та­ли его по­гиб­шим, вы­гля­дит и во­все ко­мич­но: «учё­ный люд» вздра­ги­ва­ет и ук­рад­кой на­чи­на­ет кре­с­тить­ся (за ис­клю­че­ни­ем «из­ве­ст­но­го скеп­ти­ка» ака­де­ми­ка Вя­зо­ва, ко­то­рый «не счи­тал воз­мож­ным, что­бы при­ви­де­ние мог­ло явить­ся для на­уч­ных за­ня­тий в ру­ко­пис­ное от­де­ле­ние Пуб­лич­ной биб­ли­о­те­ки»).¹⁸
Весь­ма сво­е­об­раз­но опи­сы­ва­ет­ся и са­ма Пуб­лич­ка: «Лег­ки, как в те­а­т­ре, ле­ст­ни­цы Пуб­лич­ной биб­ли­о­те­ки. Кре­с­то­об­раз­ны, как в мо­на­с­ты­ре, сво­ды ее пла­фо­нов.
Здесь вет­хо-уг­рю­мые фо­ли­ан­ты в пе­ре­пле­тах из ду­бо­вых до­сок. <…> Здесь сжа­тые ме­тал­ли­че­с­ки­ми за­стеж­ка­ми ру­ко­пи­си за­ды­ха­ют­ся за стек­ла­ми, в ясе­не­вых шка­фах, на­блю­дая мед­лен­ную сме­ну сво­их хра­ни­те­лей. <…> Вы­цве­та­ют бук­вы, жел­те­ет бу­ма­га.
И на ар­хи­тра­ве, над ка­пи­те­ля­ми ко­лонн по­ме­щена над­пись, за­им­ст­во­ван­ная из ус­та­ва мо­на­с­тыр­ских биб­ли­о­тек: «Не про­из­во­ди­те ни­ка­ко­го шу­ма, не воз­вы­шай­те го­ло­са здесь, где го­во­рят мерт­вые». Здесь лю­ди хо­дят ти­хой по­сту­пью, лю­ди, ко­то­рые от­но­сят­ся к кни­гам, как к рав­ным. Они при­хо­дят мо­ло­ды­ми, ухо­дят ста­ри­ка­ми».¹⁸ В це­лом В. Ка­ве­рин изо­б­ра­жа­ет биб­ли­о­те­ку при­мер­но так же, как и И. Ба­бель: это ме­с­то, ото­рван­ное от ок­ру­жа­ю­ще­го ми­ра, где ни­ког­да ни­че­го не ме­ня­ет­ся. В этом от­но­ше­нии ха­рак­те­рен об­раз хра­ни­те­ля Ру­ко­пис­но­го от­де­ле­ния — «гор­ба­то­го на од­но пле­чо ста­ри­ка»: по­сколь­ку «его отец и дед бы­ли хра­ни­те­ля­ми Ру­ко­пис­но­го от­де­ле­ния, что ему в кон­це кон­цов до Рус­ской ре­во­лю­ции или Вер­саль­ско­го ми­ра».¹⁸
При­чуд­ли­вый мир биб­ли­о­фи­лов до­ре­во­лю­ци­он­ной Рос­сии пред­ста­ет на стра­ни­цах ро­ма­на М. Чер­но­ко­ва «Книж­ни­ки». В нём по­дроб­но и ко­ло­рит­но опи­са­ны и «су­м­рач­ные пе­тер­бург­ские лав­ки ан­тик­ва­ров», и са­ми книж­ни­ки, все­це­ло пре­дав­ши­е­ся сво­ей все­по­гло­ща­ю­щей стра­с­ти. При этом за по­мощь в ра­зы­с­ка­нии книг они го­то­вы вы­тер­петь ка­кое угод­но про­зви­ще — «ал­хи­ми­ки, пу­с­то­с­вя­ты, пыль­ная чудь» и т. п.²⁴ В ми­ре книж­ни­ков — своя фи­ло­со­фия и свои при­ме­ты. Как го­во­рит один из пер­со­на­жей ро­ма­на, Ан­д­рей Се­ме­но­вич Ха­пу­тин, «вся­кое со­бра­ние то­же бы­ва­ет сча­ст­ли­вым и не­сча­ст­ли­вым. Ска­жем, Аль­ди­ны без Пе­т­рар­ки хоть не бе­ри — про­па­дешь; Эль­зе­ви­ры — без Раб­ле. Из фран­цуз­ских во­сем­над­ца­то­го ве­ка са­мая сча­ст­ли­вая кни­га «Ла­фон­тен» с ри­сун­ка­ми Эй­зе­на. Но боль­ше не­сча­ст­ли­вых».²⁴
Меж­ду тем са­мо опи­са­ние книж­ни­ков до­ста­точ­но ка­ри­ка­тур­но: все они но­сят ог­ром­ные бо­ро­ды, на­по­ми­на­ют то ли хищ­ных птиц, то ли сред­не­ве­ко­вых ма­гов в при­чуд­ли­вых оде­я­ни­ях и за пре­де­ла­ми сво­их за­став­лен­ных кни­га­ми квар­тир и ла­вок прак­ти­че­с­ки не­за­мет­ны. Не­од­но­ро­ден и про­ти­во­ре­чив и сам их мир: «При­об­ре­с­ти ин­те­рес­ную биб­ли­о­те­ку — меч­та каж­до­го книж­ни­ка. Тут и на­жи­ва, и сла­ва, лю­бо­ва­ние, шум, за­дор, по­чет от со­би­ра­те­лей-тол­сто­су­мов. Но раз­ве ма­ло есть <…> «чу­жих» лю­дей, не книж­ни­ков, а спе­ку­лян­тов: для та­ких лю­дей кни­га про­сто то­вар, и на нем мож­но на­жи­вать день­ги, ис­кус­ст­вен­но со­зда­вать ред­ко­с­ти».²⁴ В це­лом «Книж­ни­ки» М. Чер­но­ко­ва — од­но из очень ред­ких в оте­че­ст­вен­ной ли­те­ра­ту­ре про­из­ве­де­ний, пол­но­стью по­свя­щен­ных биб­ли­о­филь­ской те­ма­ти­ке, и в по­сле­ду­ю­щие де­ся­ти­ле­тия ни­че­го по­доб­но­го уже не пе­ча­та­лось (в ка­че­ст­ве ис­клю­че­ния мож­но на­звать не­дав­но по­явив­ший­ся ро­ман И. Ше­ри­на «Сле­зы ве­щей»).
Биб­ли­о­те­ки упо­ми­на­ют­ся и в про­из­ве­де­ни­ях М. А. Бул­га­ко­ва. Так, в фе­ль­е­то­не «Сколь­ко Брок­га­у­за мо­жет вы­не­с­ти ор­га­низм?» са­ти­ри­че­с­ки опи­сы­ва­ет­ся «лен­тяй-биб­ли­о­те­карь» из про­вин­ци­аль­но­го го­род­ка, весь­ма сво­е­об­раз­но трак­ту­ю­щий по­ня­тие «ру­ко­вод­ст­во чте­ни­ем»: «Один мо­ло­дой ра­бо­чий, упор­ный че­ло­век, меч­та­ю­щий об уни­вер­си­те­те, от­рав­лял биб­ли­о­те­ка­рю су­ще­ст­во­ва­ние, спра­ши­вая у не­го со­ве­тов о том, что ему чи­тать. Биб­ли­о­теч­ная кры­са, что­бы от­вя­зать­ся, за­яви­ла, что све­де­ния «обо всем ре­ши­тель­но» име­ют­ся в сло­ва­ре Брок­га­у­за.
Тог­да ра­бо­чий на­чал чи­тать Брок­га­у­за. С пер­вой бук­вы А.
Изу­ми­тель­но бы­ло то, что он до­шел до пя­той кни­ги (Бан­ки — Бер­гер).
Прав­да, уже со вто­ро­го то­ма сле­сарь стал ма­ло есть, как-то осу­нул­ся и сде­лал­ся рас­се­ян­ным. Он со вздо­хом, ме­няя про­чи­тан­ную кни­гу на но­вую, спра­ши­вал у куль­тот­де­лов­ской грым­зы, за­сев­шей в пыль­ных книж­ных бар­ри­ка­дах, «мно­го ли ос­та­лось?». В пя­той кни­ге с ним ста­ли про­ис­хо­дить стран­ные ве­щи. Так, сре­ди бе­ла дня он уви­дал на ули­це, у вхо­да в ма­с­тер­ские, Бан­на-Абуль-Аб­бас-Ах­мед-ибн-Мо­гам­мед-От­ман-ибн-аля, зна­ме­ни­то­го араб­ско­го ма­те­ма­ти­ка в бе­лой чал­ме»¹⁴. И не ми­но­вать бы бед­но­му ра­бо­че­му пол­но­го по­ме­ша­тель­ст­ва, ес­ли бы ему не встре­тил­ся ме­ст­ный жур­на­лист, ве­лев­ший не­мед­лен­но пре­кра­тить по­доб­ное «об­ра­зо­ва­ние». Ре­ак­ция жур­на­ли­с­та на про­ис­хо­дя­щее бы­ла весь­ма по­ка­за­тель­ной: он «на­пи­сал о биб­ли­о­те­ка­ре фе­ль­е­тон, в ко­то­ром, не вы­хо­дя из пре­де­лов той же пя­той кни­ги, об­ру­гал его Без­го­ло­вым мол­лю­с­ком и Бар­су­чь­ей шку­рой».¹⁴
В «Бе­лой гвар­дии» кни­ги есть у мно­гих пер­со­на­жей. Но тра­ди­ци­он­ная «книж­ная му­д­рость» (за ред­ки­ми ис­клю­че­ни­я­ми вро­де по­эта Ры­са­ко­ва) уже не мо­жет уте­шить че­ло­ве­ка, ибо в про­ис­хо­дя­щих кро­ва­вых со­бы­ти­ях зна­ния бес­по­лез­ны, «ум че­ло­ве­ка слаб», а «мудр толь­ко зве­ри­ный ин­стинкт».¹³
Еще бо­лее тра­гич­на си­ту­а­ция в «Ма­с­те­ре и Мар­га­ри­те», в той сце­не, где Во­ланд рас­по­ла­га­ет­ся на кры­ше ГБЛ им. В. И. Ле­ни­на и из­го­ня­ет от­ту­да Ле­вия Мат­вея (в од­ной из ран­них ре­дак­ций ро­ма­на Ко­ро­вь­ев с Бе­ге­мо­том про­хо­дят по за­лам биб­ли­о­те­ки, при­во­дя в ужас биб­ли­о­те­карш, но по­ря­док не на­ру­ша­ют и на вы­хо­де да­же сда­ют чи­та­тель­ские ли­ст­ки как при­мер­ные чи­та­те­ли).¹² В це­лом пре­бы­ва­ние Во­лан­да на кры­ше биб­ли­о­те­ки мож­но по­ни­мать и как на­гляд­ное под­тверж­де­ние биб­лей­ской ис­ти­ны, гла­ся­щей, что зна­ния ум­но­жа­ют ми­ро­вую скорбь, и как ин­тер­пре­та­цию мыс­ли И. Ге­те, что за­блуж­де­ния хра­нят­ся в биб­ли­о­те­ках, а ис­ти­на жи­вет в че­ло­ве­че­с­ком ду­хе.
Биб­ли­о­те­ки в го­ды Ве­ли­кой Оте­че­ст­вен­ной вой­ны — осо­бая те­ма. В про­из­ве­де­ни­ях, на­пи­сан­ных в го­ды вой­ны или по­сле ее окон­ча­ния, со­дер­жит­ся, по­жа­луй, на­и­бо­лее по­ло­жи­тель­ный об­раз биб­ли­о­те­ки из всей оте­че­ст­вен­ной ли­те­ра­ту­ры (сю­да от­но­сят­ся и те кни­ги, ко­то­рые вы­хо­ди­ли в 1950–1960-е гг., но ка­са­лись во­ен­ной те­ма­ти­ки). Как пра­ви­ло, это не­боль­шие очер­ки или рас­ска­зы. На­при­мер, очерк Н. С. Ти­хо­но­ва «Бес­ст­раш­ные кни­го­лю­бы» про лей­те­нан­та, со­би­рав­ше­го кни­ги под ог­нём нем­цев в раз­ва­ли­нах Пе­тер­го­фа,²³ и рас­сказ В. Г. Ли­ди­на «Кни­га бес­смерт­на» про за­ве­ду­ю­щую рай­он­ной биб­ли­о­те­кой, су­мев­шую со­хра­нить в ус­ло­ви­ях ок­ку­па­ции не­ма­лую часть биб­ли­о­теч­но­го фон­да (она пе­ре­кле­и­ва­ла на кни­ги ти­туль­ные ли­с­ты со ста­рых учеб­ни­ков и тем са­мым спас­ла их от унич­то­же­ния).¹⁹
В рас­ска­зе Л. И. Бо­ри­со­ва «Бло­ка­да» за­тра­ги­ва­ет­ся тра­ги­че­с­кая те­ма бло­ка­ды Ле­нин­гра­да, и в том чис­ле — судь­ба лич­ных книж­ных со­бра­ний в осаж­ден­ном го­ро­де. Ав­тор от­ме­ча­ет, что на­сто­я­ще­му биб­ли­о­фи­лу, да­же ес­ли бы у не­го и был ки­ло­грамм кру­пы, стыд­но бы­ло бы по­ку­пать за эти «день­ги» це­лую фи­ло­соф­скую биб­ли­о­те­ку, по­сколь­ку это — «ци­ни­че­с­кий слу­чай».¹¹
Гла­за­ми де­тей во­ен­ной по­ры биб­ли­о­те­ка по­ка­за­на в по­ве­с­ти А. А. Ли­ха­но­ва «Дет­ская биб­ли­о­те­ка». Они вос­при­ни­ма­ют её и как кри­те­рий «взрос­ло­с­ти» («че­ло­век, ко­то­рый по­се­ща­ет биб­ли­о­те­ку, — са­мо­сто­я­тель­ный че­ло­век»), и как убе­жи­ще (по срав­не­нию с «дво­ра­ми, за­пол­нен­ны­ми шпа­ной»), и как сво­е­об­раз­ный храм с «бла­го­го­вей­ной ти­ши­ной, на­сто­ян­ной на слад­ко­ва­том за­па­хе ста­рых книг». До­ста­точ­но ин­те­ре­сен и об­раз биб­ли­о­те­ка­ря — Та­ть­я­ны Львов­ны, быв­шей ба­ле­ри­ны Ма­ри­ин­ско­го те­а­т­ра, ко­то­рая су­ме­ла при­об­щить ре­бят к про­из­ве­де­ни­ям рус­ской ли­те­ра­ту­ры и по­мог­ла им по­нять по­эзию А. С. Пуш­ки­на. «Та­ин­ст­вен­ной и ве­ли­ча­вой» пред­ста­ет она пе­ред глав­ны­ми ге­ро­я­ми рас­ска­за во вре­мя чте­ния сти­хов, ду­ши ре­бят за­ми­ра­ют от вос­тор­га. Но в то же вре­мя они от­ме­ча­ют и дру­гое: за­кон­чив чте­ние, Та­ть­я­на Львов­на не­из­беж­но пре­вра­ща­ет­ся «в обык­но­вен­ную, по­хо­жую на во­ро­ну с го­лой ше­ей, биб­ли­о­те­кар­шу».²⁰
Яр­кий об­раз биб­ли­о­те­ки пред­став­лен в рас­ска­зе И. А. Баг­му­та «Дра­го­цен­ное из­да­ние», где опи­сы­ва­ет­ся бой в раз­ва­ли­нах од­ной из об­ла­ст­ных биб­ли­о­тек. В раз­гар сра­же­ния один из бой­цов не­о­жи­дан­но вспо­ми­на­ет как не­что не­до­сти­жи­мо-да­ле­кое обыч­ную биб­ли­о­теч­ную ти­ши­ну: «в его во­об­ра­же­нии всплыл рос­кош­ный ве­с­ти­бюль биб­ли­о­те­ки и та осо­бая, уют­ная ти­ши­на чи­таль­но­го за­ла, ког­да слы­шен толь­ко ти­хий ше­лест пе­ре­во­ра­чи­ва­е­мых стра­ниц».¹⁰ Биб­ли­о­те­ка, по­те­ряв­шая око­ло 2 млн то­мов, бы­ла от­кры­та на сле­ду­ю­щий же день по­сле ос­во­бож­де­ния го­ро­да. Од­ну из уце­лев­ших книг, взя­тую глав­ным ге­ро­ем в свою часть под че­ст­ное сло­во, вер­нул в биб­ли­о­те­ку его то­ва­рищ, по­сколь­ку тот «по­гиб при ис­пол­не­нии бо­е­во­го за­да­ния».
Сре­ди про­из­ве­де­ний, свя­зан­ных с во­ен­ной те­ма­ти­кой и со­дер­жа­щих по­ло­жи­тель­ный об­раз биб­ли­о­те­ка­ря, сле­ду­ет так­же на­звать «В род­ном го­ро­де» В. П. Не­кра­со­ва²² и «Я люб­лю те­бя, жизнь» В. А. Иль­и­на17.
По­ми­мо во­ен­ной те­ма­ти­ки в ху­до­же­ст­вен­ной ли­те­ра­ту­ре 1950-х не­ред­ко опи­сы­ва­лось и уча­с­тие биб­ли­о­те­ка­ря в вос­ста­нов­ле­нии на­род­но­го хо­зяй­ст­ва, хо­тя под­час и до­воль­но-та­ки иде­а­ли­зи­ро­ван­ным об­ра­зом как, на­при­мер, в ро­ма­не С. П. Ба­ба­ев­ско­го «Свет над зем­лей»⁸ или в рас­ска­зе С. П. Ан­то­но­ва «Биб­ли­о­те­кар­ша».⁷
В 1960-е гг. в оте­че­ст­вен­ной ли­те­ра­ту­ре на­ме­ти­лась тен­ден­ция к со­зда­нию сте­рео­тип­ных изо­б­ра­же­ний биб­ли­о­тек и биб­ли­о­те­ка­рей. Об этом — в про­дол­же­нии дан­ной ста­тьи.

Михаил Юрьевич Матвеев, старший научный сотрудник отдела истории библиотечного дела РНБ, кандидат педагогических наук

¹ Браж­ни­ко­ва С. А. Об­раз биб­ли­о­те­ка­ря в ли­те­ра­тур­ных про­из­ве­де­ни­ях // http://www.bgunb.ru/bgunb/professional/bgb/2002/2/article3.html.
² Гал­ки­на Н. Лю­ди вы­со­ко­го при­зва­ния: Об­раз биб­ли­о­те­ка­ря в со­вет­ской ли­те­ра­ту­ре: (Об­зор) // Клуб и ху­дож. са­мо­де­я­тель­ность. — 1970. — № 12. — С. 30–31.
³ Ду­ша де­ла: Пи­са­те­ли о библ. тру­де/ Вступ. ст. В. Ко­че­то­ва. — М., 1987. — 318 с., ил.
⁴ Ка­ле­ги­на О. А. Имидж биб­ли­о­те­ки // http://www.kitaphane.ru/issues/bv8_5.shtml.
⁵ Пер­во­уши­на Л. Об­раз биб­ли­о­те­ка­ря в ху­до­же­ст­вен­ной ли­те­ра­ту­ре: (Об­зор, 1955–1965) // Биб­ли­о­те­карь. — 1966. — № 9. — С. 42–46.
⁶ Ра­вин­ский Д. К. Ло­вуш­ка для ин­тел­ли­ген­та: за­ме­ча­ния по по­во­ду об­ра­за биб­ли­о­теч­но­го ра­бот­ни­ка в со­вет­ской ли­те­ра­ту­ре // Про­фес­си­о­наль­ное со­зна­ние биб­ли­о­те­ка­рей: не­об­хо­ди­мость пе­ре­мен в пе­ре­ход­ный пе­ри­од: Ма­те­ри­а­лы се­ми­на­ра. Моск­ва, 3—4 ию­ня 1993 г. — М., 1994. — С. 67–75.
⁷ Ан­то­нов С. П. Биб­ли­о­те­кар­ша: Рас­сказ // Ан­то­нов С. П. Рас­ска­зы. — Бар­на­ул, 1953. — С. 21–32.
⁸ Ба­ба­ев­ский С. П. Свет над зем­лей: Ро­ман. — М.: Сов. пи­са­тель, 1959. — 399 с.
⁹ Ба­бель И. Э. Пуб­лич­ная биб­ли­о­те­ка // Со­чи­не­ния: В 2 т. — Т. 1. Рас­ска­зы 1913–1924; Одес­ские рас­ска­зы; Пуб­ли­ци­с­ти­ка; Пись­ма; При­ло­же­ние. — М., 1996. — С. 35–37.
¹⁰ Баг­мут И. А. Дра­го­цен­ное из­да­ние // Баг­мут И. А. Ку­сок пи­ро­га: Рас­ска­зы. — М., 1969. — С. 155–162.
¹¹ Бо­ри­сов Л. И. Бло­ка­да: Рас­сказ // Бо­ри­сов Л. И. Ро­ди­те­ли, на­став­ни­ки, по­эты… — 3-е изд. — М., 1972. — С. 47–54.
¹² Бул­га­ков М. А. Ве­ли­кий канц­лер / Пре­дисл. и ком­мент. В. Ло­се­ва. — М.: Изд-во «Но­во­сти», 1992. — 544 с.
¹³ Бул­га­ков М. А. Ро­ма­ны: Бе­лая гвар­дия. Жизнь гос­по­ди­на де Мо­ль­е­ра. Те­а­т­раль­ный ро­ман. Ма­с­тер и Мар­га­ри­та / Пре­дисл. Е. Си­до­ро­ва. — Ки­ши­нев: Ли­те­ра­ту­ра ар­ти­с­ти­ке, 1987. — 768 с.
¹⁴ Бул­га­ков М. А. Со­бра­ние со­чи­не­ний: В 10 т. — М.: Го­лос, 1995. — Т. 1. — 457, [1] с.
¹⁵ Бу­нин И. А. Грам­ма­ти­ка люб­ви: По­ве­с­ти и рас­ска­зы. — М.: Ху­дож. лит., 1985. — 95 с.
¹⁶ Ва­ги­нов К. К. Тру­ды и дни Сви­с­то­но­ва: [Ро­ман]. — Л.: Изд. пи­са­те­лей в Ле­нин­гра­де, гос. тип. им. Е. Со­ко­ло­вой, 1929. — 150 с.
¹⁷ Иль­ин В. А. Я люб­лю те­бя, жизнь!: До­кум. по­весть. — М.: Сов. Рос­сия, 1961. — 40 с.
¹⁸ Ка­ве­рин В. А. Скан­да­лист или ве­че­ра на Ва­си­ль­ев­ском ос­т­ро­ве: Ро­ман. — 3-е изд. — Л.: Изд. пи­са­те­лей в Ле­нин­гра­де, тип. им. Е. Со­ко­ло­вой, 1931. — 212 с.
¹⁹ Ли­дин В. Г. Дру­зья мои — кни­ги: Рас­ска­зы кни­го­лю­ба. — М.: Со­вре­мен­ник, 1976. — 381 с.
²⁰ Ли­ха­нов А. А. Дет­ская биб­ли­о­те­ка: По­ве­с­ти. — М.: Сов. Рос­сия, 1989. — 149, [2] с.: ил.
²¹ Ми­хай­лов­ский Н. К. [Зем­ские биб­ли­о­те­ки Вят­ской гу­бер­нии] // Пол­ное со­бра­ние со­чи­не­ний. — СПб.: Изд. Н. Н. Ми­хай­лов­ско­го, 1914. — Т. 8. — С. 549–551.
²² Не­кра­сов В. П. В род­ном го­ро­де. — М.: Мол. гвар­дия, 1955. — 262 с.
²³ Ти­хо­нов Н. С. Пи­са­тель и эпо­ха: Вы­ступ­ле­ния, лит. за­пи­си, очер­ки. — М.: Сов. пи­са­тель, 1974. — 642 с.
²⁴ Чер­но­ков М. В. Книж­ни­ки: Ро­ман. — Л.: Изд. пи­са­те­лей в Ле­нин­гра­де, тип. «Пе­чат­ный двор», 1933. — 184 с.