Каждому, кто захочет понять Гоголя, глубоко постигнуть его характер, не избежать серьёзных раздумий о роли книг в его жизни.
В «Авторской исповеди», рассказывая о работе над «Мёртвыми душами», Гоголь так писал о характере своего чтения: «…я обратил внимание на узнанье тех вечных законов, которыми движется человек и человечество вообще. Книги законодателей, душеведцев и наблюдателей за природой человека стали моим чтением. Всё, где только выражалось познанье людей и души человека, от исповеди светского человека до исповеди анахорета и пустынника, меня занимало <…>. Надобно сказать, что я получил в школе воспитанье довольно плохое, а потому и не мудрено, что мысль об ученьи пришла ко мне в зрелом возрасте. Я начал с таких первоначальных книг, что стыдился даже показывать и скрывал все свои занятия».1
Какие книги читал Гоголь? Вопрос этот, имеющий не только биографическое, но и важное историко-литературное значение, до сих пор не привлекал серьёзного внимания исследователей. Дело в том, что библиотека Гоголя не сохранилась и состав её неизвестен.
А всякая попытка реконструкции круга чтения писателя по его литературному и эпистолярному наследию необычайно трудоёмка и сложна из-за библиографической нечёткости упоминаний названий, авторов, отдельных изданий. К тому же, пытаясь представить круг чтения Гоголя, определить книги, к которым он мог неоднократно возвращаться, следует иметь в виду не только его личную библиотеку, но и те библиотеки, которыми он пользовался в различные периоды своей жизни.
Библиотеки Гоголя в Нежине и Москве
Любовь к книгам была страстью Гоголя. Первый биограф писателя П. А. Кулиш сообщает со слов Н. Я. Прокоповича, что в бытность в Нежине юный Гоголь являлся хранителем выписываемой гимназистами на общую складчину библиотеки. Обязанности свои он исполнял необычайно ревностно. «Книги выдавались библиотекарем для чтения по очереди. Получивший для прочтения книгу должен был, в присутствии библиотекаря, усесться чинно на скамейку в классной зале, на указанном ему месте, и не вставать с места до тех пор, пока не возвратит книги. Этого мало: библиотекарь собственноручно завёртывал в бумажки большой и указательный пальцы каждому читателю, и тогда только вверял ему книгу. Гоголь берёг книги, как драгоценность…».2
Круг чтения Гоголя в нежинский период трудно восстановить с достаточной полнотой. В Нежинской гимназии высших наук была казённая библиотека, насчитывающая ко времени обучения писателя несколько тысяч томов. Точных сведений о составе её не имеется. Об общественной библиотеке, во главе которой стоял Гоголь, также известно очень мало. В числе выписываемых гимназистами изданий были: «Московский Телеграф», «Северные Цветы» Дельвига, отдельные сочинения Пушкина, Жуковского… Какова дальнейшая судьба библиотеки, вошла ли она в состав казённой или попала в частные руки, остаётся неизвестным.
Приезжая на каникулы домой, Гоголь-гимназист пользовался, как видно, книгами из библиотеки своего богатого родственника и соседа по имению Д. П. Трощинского. Так, в письме из Нежина от
13 июня 1824 года он просит родителей прислать ему на дорогу «для разогнания скуки <…> несколько книг из Кибинец» — имения Трощинского (X, 21).
Д. П. Трощинский владел богатейшей библиотекой, которая находилась в другом его имении — Кагорлыке Киевской губернии. Состав её известен. Наследниками Трощинского библиотека была продана киевскому антиквару Е. Я. Фёдорову, издавшему её каталог.3 По подбору русских книг конца XVIII–начала XIX столетия это была одна из лучших библиотек своего времени. Какая-то часть её, безусловно, находилась в Кибинцах, где последние годы безвыездно жил Трощинский. Книгами из этой библиотеки и пользовались Гоголи.
В домашнем театре Трощинского в Кибинцах ставились пьесы Гоголя-отца. Известны три его бытовые комедии на украинском языке: «Роман и Параска», «Собака-вiвця» и «Простак, или Хитрость женщины, перехитрённая солдатом». Первые две комедии до нас не дошли и записаны П. А. Кулишом со слов матери Гоголя.4 Третья издана была Кулишом в 1862 году5, по-видимому, с рукописи, хранившейся в библиотеке Трощинского.6 В каталоге библиотеки значится и рукопись «Размышлений о Божественной Литургии» самого Гоголя.7 Книга эта впервые была издана также Кулишом в 1857 году.8 Рукопись, но которой печатались «Размышления…», не имеет названия. Оно было дано С. П. Шевыревым9, готовившим к печати сочинения Гоголя, оставшиеся после его смерти («Авторская исповедь» также озаглавлена им). Вероятно, в библиотеке Трощинского хранился какой-то рукописный список гоголевских «Размышлений…»
Любовь к чтению, пробудившаяся у Гоголя в юношеский годы, не ослабевала до последних лет жизни. Едва ли не каждый мемуарист, оставивший свои воспоминания о писателе, отмечает его интерес к книгам. «Гоголь, где бы ни был в России и за границей, — свидетельствует А. О. Смирнова, — заходил в книжную лавку и перелистывал каталог».10 О посещении Гоголем книжной лавки И. В. Базунова в Москве рассказывает в своих мемуарах А. Д. Галахов: «Он просил показать ему вышедшие в его отсутствие литературные новинки. Базунов выложил на прилавок несколько книг, в том числе и новое издание моей “Русской хрестоматии”, в трёх книгах11, из которых последняя, под названием “примечаний”, заключала в себе биографические сведения о важнейших писателях и оценку их деятельности. Гоголь, разумеется, был превознесён выше облака ходячего, но и он польстил мне, когда в число отобранных им книг включил и мой учебник».12
О личной библиотеке Гоголя сохранились случайные, отрывочные сведения. Собирать книги он начал, по-видимому, ещё в гимназические годы. В письме к матери из Нежина от 6 апреля 1827 года 18-летний Гоголь сообщает: «За Шиллера, которого я выписал из Лемберга, дал я 40 рублей — деньги весьма немаловажные по моему состоянию, но я награжден с излишком и теперь несколько часов в день провожу с величайшею приятностью. Не забываю также и русских и выписываю что только выходит самого отличного. Разумеется, что я ограничиваюсь одним только чем-либо, в целые полгода я не приобретаю более одной книжки, и это меня крушит чрезвычайно» (X, 57).
По свидетельству Н. Я. Прокоповича, увлечение Гоголя Ф. Шиллером было непродолжительным. П. А. Кулиш, комментируя письмо Гоголя, сообщал: «Прокопович говорил мне, что у Гоголя скоро не стало терпения добиваться смысла в Шиллере и что это было только минутное увлечение».13 23 ноября 1830 года М. И. Гоголь писала А. А. Трощинскому об увлечении Гоголя новыми книгами: «Главный его расход — на книги, для которых он в состоянии лишиться и пищи. Когда выйдет новая книга, по названию многообещающая, то он готов выписывать её из чужих краев, — что он и делал, будучи в Нежине, из выпрошенных у меня для платья денег; после признался мне, что когда он зачитает о новой книге, то дрожит, как бы её выписать скорее, — и за это получил от меня реприманд. Я называю сию охоту страстью; хотя она и не постыдна, как карточная, но тоже может разорять».14
В годы странствия Гоголя по Европе его библиотека хранилась у Н. Я. Прокоповича, давнишнего приятеля писателя ещё с нежинской поры, издателя его первого собрания сочинений; 3 июня (н. ст.) 1837 года Гоголь писал ему из Рима: «…нужно тебе все рукописные мои книги, которые находятся в моей библиотеке в связках, сложить в ящик, запаковать и отправить ко мне. Мне очень нужны они, и без них я как без рук. Там у меня выписки и материалы всего» (XI, 109). Осенью этого же года Гоголь, остро нуждавшийся тогда в деньгах, решает продать свою библиотеку в Петербурге. «Если у тебя не случится теперь 1500 рублей <…> пишет он Прокоповичу из Женевы 19 сентября (н. ст.), — то продай мою библиотеку. <…>. Она мне стала до 3000, но если можно за неё выручить половину, то слава Богу. Мне бы не хотелось её сбывать, хотя я и не буду иметь случая ею пользоваться, но я знаю, что многие книги полезны тебе, и мне приятно воображать, что ты роешься, вместо меня, в них» (XI, 118).
Продажа библиотеки, однако, не состоялась. Прокопович занял полторы тысячи рублей и выслал их Гоголю. Что стало с петербургской библиотекой писателя, книгами, которые он читал до своего отъезда за границу, по сей день остается невыясненным. Известно только, что ряд книг исторического содержания на иностранных языках (по которым Гоголь готовился к лекциям в Петербургском университете) были подарены им своему другу А. С. Данилевскому (см.: IХ, 885–887).
Неразгаданной до сих пор остаётся и судьба московской библиотеки Гоголя, тех книг, которые окружали писателя в последние годы его жизни. В описи имущества, оставшегося после смерти Гоголя, под номерами с 29 по 32 значится: «Русских книг в переплётах восемьдесят семь и таковых же без переплётов шестьдесят три. Иностранных книг в переплетах пятьдесят семь, и таковых же без переплётов двадцать семь».15 Списка гоголевским книгам составлено не было. Все они были оценены оптом по копейке за штуку.16 «Какие книги держал Гоголь при себе в последние месяцы жизни, — с горечью писал С. Н. Дурылин, публикуя опись, — что он читал, — мы никогда не узнаем: мы знаем только, что при нём была библиотека в 234 тома».17
Трудно поверить, что оставшиеся после Гоголя книги так никогда и не были описаны. Во всяком случае, едва ли можно судить об этом только на основании документа, опубликованного Дурылиным. Нет ничего удивительного в том, что дошедшая до нас «Опись Арбатской части 3-го квартала учинённая имуществу оставшемуся после умершего коллежского ассесора (пунктуация и орфография оригинала. — В. В.) Николая Васильевича Гоголя» (состоящая, кстати сказать, всего-навсего из 32 пунктов) содержит лишь суммарное количество книг, принадлежавших писателю. Подробное описание гоголевской библиотеки (как и определение её действительной стоимости) не входило в компетенцию лиц, проводивших опись. Описывал имущество покойного квартальный надзиратель Протопопов. При нём был «добросовестный свидетель» Страхов, который «по безграмотству своему приложил именную печать свою».18 Присутствовавшие при составлении описи «посторонние свидетели» граф А. П. Толстой (хозяин дома, в котором умер Гоголь), С. П. Шевырев и И. В. Капнист лишь подписали полицейский протокол.
Летом 1852 года, после многочисленных ведомственных проволочек, книги Гоголя вместе с его крепостным мальчиком Семёном Григорьевым были отправлены в Васильевку. 20 июня С. П. Шевырев извещал М. И. Гоголь: «На днях дворецкий графа Толстого отправляет к Вам с транспортом Харьковского коммиссионерства все вещи и книги Николая Васильевича, и при них отправится Семён. Я же привезу к Вам все оставшиеся бумаги».19
Шевырев всегда отличался добросовестностью и аккуратностью в делах по части Гоголя. Естественно предположить, что им был составлен список гоголевским книгам при их отправке па родину писателя. Нелегко примириться с мыслью, что опись предсмертной библиотеки Гоголя, если она действительно существовала, безвозвратно утеряна.
Сведения о дальнейшей судьбе книг, принадлежавших Гоголю, скупы и неопределённы. В конце XIX–начале XX столетия гоголевская библиотека (или какая-то часть её) всё еще находилась в семье писателя. В 1893 году литератор и этнограф В. П. Горленко, посетивший усадьбу Гоголей в Яновщине, писал в своих путевых заметках: «…из вещей, принадлежащих Гоголю, уцелел только стол, на котором он писал, да полки с разрозненными томами его библиотеки. Здесь много старых журналов и тех самых книг, о которых в его письмах можно найти пространные суждения. Все это в большом беспорядке…».20
Летом 1901 года по инициативе председателя Исторического общества Нестора-летописца профессора Н. П. Дашкевича в Васильевке побывал В. А. Чаговец. О своей поездке он рассказал в статье «На родине Гоголя», напечатанной в юбилейном сборнике, изданном Обществом Нестора-летописца под редакцией Дашкевича.Чаговцом был осмотрен семейный архив Гоголей, хранившийся у младшей сестры писателя О. В. Гоголь (в замужестве Головни).21 Среди вещей, принадлежавших Гоголю, он видел «довольно значительное количество книг, хранящихся отчасти у Головни (О. В. Гоголь-Головни. — В. В.), а отчасти у г. Быкова (Н. В. Быкова, племянника Гоголя. — В. В.)».22
Чуть более подробные сведения о гоголевской библиотеке сообщает В. А. Гиляровский, посетивший Васильевку вслед за Чаговцом осенью 1901 года. В составленном им списке гоголевских реликвий, находящихся в семье писателя, имеется: «несколько книг Гоголя, преимущественно духовного содержания» (у О. В. Гоголь-Головни), и «небольшой дубовый книжный шкап Гоголя, деланный по его рисунку домашним столяром, с большою частью книг, принадлежавших Гоголю: итальянских, немецких, английских, французских и русских» (у Н. В. Быкова)23. Не зная, видимо, о том, что после смерти писателя его библиотека была отправлена в Васильевку, Гиляровский заключает по поводу виденных им книг: «Библиотека Гоголя была не велика, так как, бывая редко в деревне, она пополнялась привезенными с собою случайными книгами».24
Новый след книг из библиотеки Гоголя обнаружился в архиве известного московского антиквара и книгопродавца П. П. Шибанова, хранящемся в Российской государственной библиотеке.
В 1909 году, когда отмечался столетний юбилей со дня рождения писателя, Шибанов вместе с другими реликвиями, связанными с именем Гоголя, купил и часть книг его библиотеки. В неотправленном письме в Париж, датированном 25 декабря 1909 года, Шибанов сообщал знаменитому коллекционеру А. Ф. Онегину (Отто): «Ездил я на юг, главным образом в Киев, где меня интересовала обширная б<иблиоте>ка покойного проф<ессора> Дашкевича. Библиотеки пока не купил, по чрезмерной её оценке, но зато вывез оттуда интереснейший архив семейный Гоголей, состоящий, между прочим, из 42 писем Н<иколая> В<асильевича>; его нательный крест, в котором он скончался; гербарий, им составленный; несколько книг из его библиотеки, с автографами; его фрак, кобза; предметы, вывезенные им из Иерусалима; кольцо с его волосами, две жалованные грамоты роду Гоголей; квитанции Нежинского лицея в получении денег за обучение Н<иколая> Васильевича>, и пр. и пр. Покупка очень интересная».25
Приобретённые Шибановым реликвии были предоставлены хозяевами Васильевки на гоголевскую выставку, устроенную Обществом Нестора-летописца в 1902 году.26 Некоторые предметы затем были пожертвованы в музей Общества, другие принадлежали, по-видимому, В. А. Чаговцу.
Письмо П. П. Шибанова к А. Ф. Онегину от 25 декабря 1909 года сохранилось в двух редакциях и, очевидно, так и не было отправлено. В знаменитой коллекции Онегина находились только две реликвии, связанные с именем Гоголя: бювар, принадлежавший писателю, и экземпляр «Новых стихотворений» Н. Языкова (М., 1845) с дарственной надписью автора: «Николаю Васильевичу Гоголю — Н. Языков».27 Подыскивая покупателя, Шибанов, видимо, не спешил сообщать Онегину о своём приобретении. 2 января 1910 года В. П. Кочубей писал П. П. Шибанову: «Письмо Ваше получил и очень заинтересовался сообщением о покупке Вами архива Гоголя. Надеюсь еще застать его хоть частью…».28
В конце концов Шибанов нашел покупателя для своей коллекции. Им стал купец-старообрядец П. М. Мальцев, собиравший редкие книги и архивные документы, связанные с историей России. С Мальцевым, обладавшим значительным состоянием, Шибанов поддерживал активные коммерческие отношения, приберегая для него наиболее ценный товар.
В 1928 году в Государственный Исторический музей из бывшего коммерческого банка Юнкера поступила коллекция П. М. Мальцева. В ней находились и гоголевские реликвии: фрак Гоголя, золотое кольцо с вплетёнными в него волосами писателя, письма Гоголя к родным, квитанции Нежинского лицея о получении платы за обучение Гоголя, документы семейного архива Гоголей: дворянская грамота Афанасия Демьяновича Гоголя-Яновского (деда писателя), выданная киевским дворянским депутатским собранием в 1792 году, духовное завещание Татьяны Семёновны Гоголь-Яновской, рождённой Лизогуб (бабки писателя), и некоторые другие бумаги. В коллекцию входили также гербарий из полевых цветов, собранный Гоголем, и три книги с автографами.29
Гербарий Гоголя представляет из себя толстую тетрадь в самодельном картонном переплёте зелёного цвета. На первой странице рукою Гоголя сделана надпись: «Дрок когда бешеная собака укусит» (VIII, 694). На листах имеются латинские названия цветов.30
Одна из трёх книг гоголевской коллекции П. М. Мальцева принадлежала О. В. Гоголь-Головне. Это лечебник Енгалычева31, подаренный Гоголем сестре (занимавшейся лечением крестьян) во время своего последнего приезда в Васильевку летом 1850 года. На книге Гоголь собственноручно надписал: «Ольге Васильевне Гоголь» (IХ, 479).
Две другие книги — из библиотеки Гоголя. Это экземпляр драмы Н. В. Сушкова «Бедность и благотворительность» (М., 1847) с дарственной надписью автора Гоголю и оттиск статьи Ю. Ф. Самарина «О мнениях “Современника” исторических и литературных», помещённой в «Москвитянине» (1847, № 2), также с дарственной надписью автора.32 В статье Самарина некоторые строки подчёркнуты карандашом, имеются также отчёркивания красным карандашом на полях. На странице 47, против того места, где речь идёт о героях «Мёртвых душ», на полях сделана трудночитаемая запись карандашом.
В Российской государственной библиотеке хранится ещё одна книга, принадлежавшая Гоголю: экземпляр третьей книжки журнала «Киевлянин» на 1850 год с дарственной надписью М. А. Максимовича Гоголю.33 Судьба остальных двухсот с лишним томов из библиотеки писателя до сих пор остаётся неизвестной.
Следует также иметь в виду, что Гоголь нередко дарил книги своим друзьям. Так, например, он не раз посылал книги по ботанике сёстрам Виельгорским. 30 июля 1849 года он писал графине А. М. Виельгорской из Москвы: «Не думайте, что я разоряюсь на книги. Я дарю из своей собственной библиотеки, которая составилась у меня давно. Я люблю из неё дарить друзьям моим. Мне тогда кажется, что как будто книга совершенно пристроена и поступила в достойное её книгохранилище» (ХV, 250).
Как ни мало знаем мы о предсмертной библиотеке Гоголя, кое-какие сведения о ней можно найти в письмах писателя последних лет и воспоминаниях современников. Вот несколько примеров.
Земляк и приятель Гоголя О. М. Бодянский, посетив его на московской квартире в мае 1850 года, так описывает в своём дневнике виденные им книги писателя: «На обоих столах несколько книг кучками одна на другой: тома два “Христианского Чтения”34, “Начертание Церковной библейской истории”35, “Быт русского народа”36, экземпляра два греко-латинского словаря (один Гедеринов), словарь церковно-русского языка37, Библия в большую четвёрку московской новой печати, подле неё молитвослов киевской печати, первой четверти прошлого века; на втором столе (от внешней стены), между прочим, сочинения Батюшкова в издании Смирдина “русских авторов”, только что вышедшие38, и проч.».39
В январе 1851 года Гоголя, жившего тогда в Одессе в доме А. А. Трощинского, посетил Н. Д. Мизко. «Я представил ему, — рассказывает он, — экземпляр моего сочинения: “Столетие русской словесности”40, сказав, что для меня очень лестно, если книга моя будет находиться в его библиотеке. Он благодарил меня пожатием руки и потом спросил: “Вы, кажется, ещё что-то издали в Одессе?” Я отвечал, что напечатал “Памятную записку” о жизни моего отца41, в небольшом количестве экземпляров, собственно для родных и друзей, и просил его принять от меня экземпляр <…> Он благодарил меня и сказал: “Я описываю жизнь людскую, поэтому меня всегда интересует живой человек более, чем созданный чьим-нибудь воображением, и оттого мне любопытнее всяких романов и повестей биографии или записки действительно жившего человека”.
Перелистав мою книгу: “Столетие русской словесности”, которую держал в руках, Гоголь заметил: “А, у вас везде приведены образцы из наших писателей! Это очень полезно. А то вообще господа преподаватели словесности сами лишь перечитывают сочинения наших писателей за своих слушателей, а им навязывают свои взгляды, чаще же и не свои, а заимствованные. Лучше, если бы учащиеся сами читали сочинения отечественных писателей; тогда в понятиях о литературе нашей было бы более самостоятельности”».42
С годами читательские пристрастия Гоголя изменялись, подобно тому, как изменялся и облик писателя. С середины 1840-х годов в чтении Гоголя преобладают книги религиозного содержания. А. С. Данилевский, один из ближайших друзей писателя ещё по Нежинской гимназии, рассказывал, что в 1851 году «можно было видеть Гоголя, проводящего по нескольку часов сряду за какими-то книгами в кожаном переплёте с застёжками, которые он тщательно прятал».43
Многое можно понять в человеке, когда знаешь, что и как он читал. Дошедшие до нас книги из библиотеки Пушкина, Жуковского, Чаадаева с пометами и другими следами чтения представляют драгоценный материал для изучения духовной жизни и творческой деятельности их владельцев. Хотя мы и не располагаем достаточным количеством книг из библиотеки Гоголя, кое-какое представление о манере его чтения всё же можно составить. В письме из Баден-Бадена от 8 июля (н. ст.) 1843 года Гоголь советовал Н. М. Языкову во время говения приняться за чтение церковных книг. «Это чтение покажется тебе трудно и утомительно, примись за него, как рыбак, с карандашом в руке, читай скоро и бегло и останавливайся только там, где поразит тебя величавое, нежданное слово или оборот, записывай и отмечай их себе в материал» (XII, 260). С «карандашом в руке» читал и сам Гоголь, выписывая в специальные тетради всё, что ему особенно нравилось (в бумагах писателя сохранились целые рукописные сборники, составленные из прочитанных книг).
Гоголь был едва ли не единственным русским светским писателем, творческую мысль которого могли питать святоотеческие творения. В Оптиной Пустыни он прочитал рукописную книгу — на церковнославянском языке — преподобного Исаака Сирина (с которой в 1854 году старцем Макарием было подготовлено печатное издание), ставшую для него откровением. В монастырской библиотеке хранился экземпляр первого издания «Мёртвых душ», принадлежавший графу А. П. Толстому, а после его смерти переданный отцу Клименту (Зедергольму), с пометами Гоголя, сделанными по прочтении этой книги. На полях одиннадцатой главы, против того места, где речь идёт о «прирожденных страстях», он набросал карандашом: «Это я писал в прелести (обольщении. — В. В.), это вздор — прирождённые страсти — зло, и все усилия разумной воли человека должны быть устремлены для искоренения их. Только дымное надмение человеческой гордости могло внушить мне мысль о высоком значении прирождённых страстей — теперь, когда стал я умнее, глубоко сожалею о “гнилых словах”, здесь написанных.44 Мне чуялось, когда я печатал эту главу, что я путаюсь, вопрос о значении прирождённых страстей много и долго занимал меня и тормозил продолжение “Мёртвых душ”. Жалею, что поздно узнал книгу Исаака Сирина, великого душеведца и прозорливого инока» (VI, 258).
Поиск книг, оказавших влияние на формирование личности Гоголя, его эстетику и мировоззрение, затрудняется одним специфическим обстоятельством его писательской судьбы. Художник, чьё слово стало школой русской прозы, образцом её национальной самобытности, наиболее зрелые в творческом отношении годы (около одиннадцати лет) провёл за границей. Главными нитями, связывающими Гоголя с отечеством, стали его обширнейшая переписка и книги, получаемые из России. Писатель внимательно следил за новыми русскими изданиями, порою запрашивая книги, которым ещё только предстояло выйти в свет.
«Если вышел перевод Славянской истории Шафарика45 или что-нибудь относит<ельно> славян или мифол<огии> слав<янской>, также какие-нибудь акты к древней русск<ой> истории, или хорошее издание русских песень, или малоросс<сийских> песень, — писал он 30 ноября (н. ст.) 1837 года Н. Я. Прокоповичу из Рима, — всё это возьми у Смирдина, пусть поставит на мой счёт; также если есть что новое насчёт раскольнических сект. Если вышло Снегирева описание праздников и обрядов46, пришли…» (XI, 124).
В письмах Гоголь постоянно просит своих друзей и знакомых присылать ему книги по филологии, истории, богословию, географии, фольклору, этнографии, статистике России. Интенсивно изучая русскую жизнь по книжным источникам, писатель пользовался самыми полными по тому времени каталогами русских книг. В письме из Франкфурта от 10 мая (н. ст.) 1844 года он просит П. В. Анненкова: «Пришлите мне каталог Смирдинской бывшей библиотеки для чтения, со всеми бывшими прибавлениями47, он полнейший книжный наш реестр. Да присовокупите к тому реестр книг всех, напечатанных синодальной типографией48; это можете узнать в синодальной лавке <…> Каталог Смирд<инский> есть, кажется, мой у Прокоповича» (XII, 388).
Библиотека Гоголя в Риме
О том, что читал Гоголь, о круге его интересов мы отчасти знаем из его собственных писем, отчасти из свидетельств знавших его людей. Но каждый новый факт, расширяющий наши представления о круге чтения писателя, имеет несомненное значение для исследователя.
В Российском государственном архиве литературы и искусства хранится документ, представляющий в новом свете вопрос о круге чтения Гоголя и имеющий большой историко-литературный интерес. В описи архива он внесён под названием «Список книг и журналов, отправляемых в Рим для Н. В. Гоголя».49 История поступления этого документа такова. До сравнительно недавнего времени он хранился в коллекции литературоведа, собирателя автографов и писем известных литераторов П. А. Попова (1894–1943) и в 1972 году был передан вместе с другими собранными им материалами в РГАЛИ его вдовой А. А. Гаевской.
В подлиннике документ имеет следующее название:
«Реестр книгам отправленным из Москвы в Рим.
1841 года Июля 11 дня».
На первом титульном листе документа после слов «из Москвы в Рим» карандашом приписано: «Гоголю».
В оригинале список представляет собой девять сшитых листов рукописного текста, исписанных с обеих сторон чётким, убористым почерком середины прошлого столетия. В нём более четырёхсот названий книг, составляющих в общей сложности около тысячи томов. На листах имеются многочисленные чернильные и карандашные пометы, приписки и исправления, сделанные другой рукой. Весь список разбит на IX тематических разрядов. Составитель «реестра», судя по пометкам на листах, пытался систематизировать его и переносил книги из одного разряда в другой. Можно предположить, что «реестр» был переписан с учётом этих пометок и в таком упорядоченном виде отправлен вместе с книгами в Рим. Оставшийся у автора черновик, вероятно, и является тем документом, который хранится ныне в РГАЛИ.
Отдельный, десятый лист документа, озаглавленный «Разные дела по части Гоголя» и относящийся к более позднему времени (1844 году), непосредственного отношения к «реестру» не имеет. Записка эта, как выяснилось, написана рукой самого Гоголя. Полный текст её гласит:
«1. У Жуковского во Франкфурте узнать, послал ли письмо Смирновой в Баден.
2. В Петербурге купить Христианское Чтение за 1840 год.
3. Чрез Веневитинова попросить у Краевского за нынешний 1844-й год Отечественные Записки.
Если не случится Христианского Чтения за 1840 год, то сочинения Димитрия Ростовского в 3 частях» (IХ, 488).
Содержание записки становится более понятным при сопоставлении ее с перепиской Гоголя 1844 года. В письме из Баден-Бадена от 19 июня (н. ст.) он писал В. А. Жуковскому: «Пришлите мне, сделайте милость, письмо Смирновой, которое отправила к вам графиня Вьельгорская, но только как можно скорее, потому что оно мне очень нужно. <…> Графиня Вьельгорская будет дня через два у вас во Франкфурте, проезжая в Петербург на месяц, для свидания с дочерью» (XII, 419).
В свою очередь графиня Л. К. Виельгорская извещала Гоголя в том же июне 1844 года: «Посылаю вам, почтеннейший Николай Васильевич, письмо Александры Осиповны (Смирновой. — В. В.) и уведомляю вас, что я еду в Петербург совершенно одна» (XII, 424). Таким образом, гоголевская записка предназначалась, по всей видимости, для графини Л. К. Виельгорской, намеревавшейся быть во Франкфурте по дороге в Петербург, и её следует датировать июнем 1844 года. Гоголь, как известно, был дружен с Виельгорскими и нередко пользовался услугами с их стороны, в том числе и по части пересылки книг.
Графиня исполнила поручение Гоголя. 1 августа (н. ст.) того же 1844 года В. А. Жуковский сообщал Гоголю: «Гр<афиня> Вьельгорская привезла для вас несколько книг “Христианского Чтения” и несколько № бесовского, то есть «Отечественных Записок». И то и другое будет храниться у меня до вашего возвращения» (XII, 434).
Речь в записке, как видим, идёт главным образом о книжных делах писателя. И, видимо, именно поэтому автограф Гоголя был приложен к «Реестру книгам, отправленным из Москвы в Рим» Гоголю в июле 1841 года.
Были ли книги действительно отправлены в Рим? Кто мог летом 1841 года послать Гоголю целую библиотеку?
Поиски целесообразно было начать среди ближайшего московского окружения писателя. Приезжая в Москву, Гоголь обычно останавливался и жил у М. П. Погодина в его доме на Девичьем поле. Как удалось установить, приписки карандашом и чернилами на листах «Реестра» сделаны рукой М. П. Погодина. Список книгам составлял, как видно, один из писцов Погодина. Сам же он, просматривая «Реестр», вносил свои изменения в заглавия разделов, делал пометы, добавления к написанному.
Что за книги мог отправлять Погодин Гоголю из Москвы в Рим в июле 1841 года? Собрать такую библиотеку в короткий срок нелегко, да и стоила бы она немалых денег.
Летом 1841 года в Риме вместе с Гоголем жил П. В. Анненков, переписывавший под диктовку автора главы первого тома «Мёртвых душ». В своей известной статье «Н. В. Гоголь в Риме летом 1841 года» Анненков так писал об умонастроении писателя в этот период: «…взлелеянный уединением Рима, он весь предался творчеству и перестал читать и заботиться о том, что делается в остальной Европе. Он сам говорил, что в известные эпохи одна хорошая книга достаточна для наполнения всей жизни человека. В Риме он только перечитывал любимые места из Данте, Илиады Гнедича и стихотворений Пушкина».50
П. В. Анненков выехал из Рима в июле 1841 года. Вне всякого сомнения, большой библиотеки у Гоголя в это время не было. Иначе это не укрылось бы от Анненкова, жившего в соседней с ним комнате. Возможно, что в определённую эпоху Гоголю и была достаточна «одна хорошая книга». Но, как видно, наступала такая эпоха в его жизни, когда ему была необходима целая библиотека. По свидетельству того же Анненкова «в эту эпоху он (Гоголь. — В. В.) был занят внутренней работой, которая началась для него со второго тома “Мёртвых душ”, тогда же им предпринятого, как я могу утверждать положительно».51
С начала 1840-х годов, в период создания второго тома «Мёртвых душ», жизнь Гоголя отмечена настойчивым стремлением к знаниям, духовному и нравственному совершенствованию. Переписка его буквально пестрит упоминаниями о книгах. Так, 5 октября (н. ст.) 1843 года он писал Н. М. Языкову из Дюссельдорфа: «Благодарю тебя за желание наделить меня книгами, но предлагаемые тобою уже у меня есть. Но так как ты хочешь насытить мою жажду (а жажда моя к чтению никогда не была так велика, как теперь), то вот тебе на вид те книги, которых бы я желал: 1) Розыск, Дмитрия Ростовского52; 2) Трубы словес и Меч духовный, Лазаря Барановича53 и 3) Сочинения Стефана Яворского в 3 частях, проповеди54. Да хотел бы я иметь Русские летописи, издан<ные> Археографич<ескою> комиссией55, если не ошибаюсь, есть уже три, когда не четыре тома. Да Христианское Чтение за 1842 год. Вот книги, которые я хотел бы сильно достать. Переслать мне можно их порознь с русскими, едущими за границу <…>. А если им и не по дороге мне завесть, то всегда почти встретятся с другими русскими, которым по дороге. А у меня два депо: в Дюссельдорф Жуковскому и в Рим Иванову и Кривцову <…>. Покупка этих книг может составить сумму, может быть, даже за 80 рублей, а потому уже это не должно быть в значении подарка, а отнесено просто на счёт» (XII, 273–274).
Из Рима Гоголь выехал почти сразу же после П. В. Анненкова, в середине августа (н. ст.) 1841 года. Проездом в Россию он заехал в Ганау к Н. М. Языкову и уже оттуда отправился в Москву хлопотать об издании первого тома «Мёртвых душ». Покончив дела с печатанием поэмы, писатель летом 1842 года снова выехал за границу и пробыл там на этот раз вплоть до 1848 года. В Рим Гоголь вернулся вместе с Н. М. Языковым осенью 1842 года и поселился на своей старой квартире.
В 1840-х годах в Риме жил русский художник-гравёр Ф. И. Иордан, состоявший в приятельских отношениях с Гоголем. В его «Записках» есть упоминание об «огромном сундуке с книгами, который привезли из таможни к Гоголю». Вот контекст, в котором упомянут этот сундук: «В это время приехал в Рим наш писатель (П. В.) Анненков, с которым я познакомился. Он остановился у Гоголя, с которым был дружен <…>. Спустя несколько времени я увидал приехавшего к Гоголю известного поэта (Н. М.) Языкова <…>. Он собирался, должно быть, долго пробыть в Риме, ибо я видел огромный сундук с книгами, который привезли из таможни к Гоголю, но болезнь заставила его поспешить обратно в Россию».56 Из слов Иордана следует, что книги привёз с собой приехавший к Гоголю Языков. Гоголь вместе с Языковым проводил в Риме зиму 1842/43 года. В Рим, однако, они приехали вдвоём, путешествуя перед этим по Италии (с 1838 по 1843 год Языков по совету врачей жил за границей). Иордан начал писать свои «Записки» на склоне лет, в 1875 году, и мог перепутать, кому принадлежали привезённые к Гоголю из таможни книги. Наконец, он мог просто не знать этого. Но сам но себе факт получения Гоголем в начале 1840-х годов «огромного сундука с книгами» весьма интересен и примечателен.
О библиотеке Гоголя в Риме не сохранилось почти никаких сведений. В письме из Ганау от 20 сентября (н. ст.) 1841 года он просил А. А. Иванова: «Напишите мне, дал ли я вам ключ от сундука с моими книгами и заперт ли он или нет57. Я совершенно позабыл» (XI, 352). В черновом письме к Гоголю (октябрь 1841 года) Иванов сообщал: «Ключ от Вашего сундука я нашёл» (XI, 362).
В свой последний отъезд из Рима Гоголь оставил у Иванова два сундука с книгами и пакет с бумагами. В черновом письме Иванова к брату (свои письма А. А. Иванов, как правило, писал сначала начерно), датированном началом апреля 1858 года, в числе вещей, остающихся в римской студии художника, упомянуты и «два сундука с книгами Гоголя» (в оригинале слово «Гоголя» зачёркнуто)58. В записной тетради Иванова сохранился черновик письма, адресованного, по-видимому, С. П. Шевырёву и написанного не ранее 1855 года: «Зная Вас лично как близкого приятеля Николая Вас<ильевича> Гоголя, я должен Вам сказать, что покойник пред последним отъездом оставил у меня два сундука и пакет с бумагами. Что в них находится, я не знаю да и не считаю себя вправе знать. Теперь прибегаю к Вашему совету, что мне делать с этими вещами, может быть, весьма драгоценными для многих?» (в оригинале запись перечёркнута).59
Архив А. А. Иванова, состоящий из его рисунков и рукописного наследия, согласно завещанию С. А. Иванова, брата выдающегося живописца, поступил в 1877–1879 годах в Румянцевский музей.60 Среди большого количества писем и бумаг художника в музей были переданы и сохранившиеся у него рукописи Гоголя. Судьба гоголевских книг, оставшихся, по всей видимости, в Риме, до сих пор не выяснена. Можно, однако, с достаточной долей уверенности предполагать, что книги эти находятся в личной библиотеке Иванова в Риме, принадлежащей ныне родственникам художника.61
Новые сведения, проясняющие загадку книг, отправленных из Москвы в Рим летом 1841 года, удалось отыскать в архиве М. П. Погодина, хранящемся в Российской государственной библиотеке. Среди переписки Погодина сохранились три письма к нему П. И. Кривцова (секретаря русского посольства в Риме, назначенного в 1840 году попечителем над русскими художниками-пенсионерами в Италии).62 Речь в них шла о библиотеке для русских художников в Риме. Суть дела заключалась в следующем. Кривцов, используя свои связи при дворе, ходатайствовал о представлении к ордену московского купца-миллионера А. И. Лобков, взамен чего последний обязался пожертвовать деньги на библиотеку для русских художников в Риме. Посредником между ними и выступал Погодин.
С Кривцовым он познакомился, по-видимому, во время своего пребывания в Риме весною 1839 года.63 С Лобковым, известным своим собранием старопечатных книг и редких рукописей (платившим до семисот рублей ассигнациями за книжную редкость)64, Погодин сблизился па почве общего увлечения русскими древностями65. Из писем Кривцова и записей в дневнике Погодина следует, что Лобкову был пожалован орден Станислава 3-й степени, книги отправлены в Рим и получены там в начале января 1842 года66. Вторая половина книг была доставлена зимой 1842/43 года. 9 января (н. ст.) 1843 года Н. М. Языков сообщал брату из Рима: «Русским художникам, находящимся в Риме, какой-то купец московский пожертвовал очень хорошо составленную библиотеку русских книг — недавно прибыла сюда последняя половина оных. Новые журналы — “Москвитянин” и “Отечественные Записки” — тоже есть…».67
О роли Гоголя в этой истории на основании имеющихся данных можно высказать следующие предположения.
Известно, что в 1840 году Гоголь усиленно хлопотал через своих влиятельных друзей о должности секретаря при Кривцове (см., например, его письма к В. А. Жуковскому от 3 мая и П. А. Плетнёву от 25 июня (н. ст.); ХI, 288–290, 300). Можно предположить, что мысль о библиотеке для русских художников в Риме возникла во время пребывания писателя в Москве у Погодина (осенью 1839 года Гоголь вместе с Погодиным приехал из-за границы в Москву и остановился в его доме). Возможно, что сама идея библиотеки исходила от Гоголя. В 1840 году он вчерне закончил первый том «Мёртвых душ» и приступил к работе над вторым. И тут ему нужны были книги, много книг… В случае если бы Гоголь занял место секретаря при Кривцове, библиотека была бы в полном его распоряжении. Хлопоты писателя, однако, успехом не увенчались. Вместо должности секретаря Кривцов предложил ему… «место библиотекаря ещё покамест не существующей библиотеки» (из письма Гоголя к А. А. Иванову от 20 сентября (н. ст.) 1841 года; ХI, 352). «Место библиотекаря», разумеется, не могло обеспечить пребывание Гоголя в Риме, и он отказался. Но, видимо, не случайно именно ему предложил Кривцов заведовать «ещё покамест не существующей библиотекой».
Обращает на себя внимание особый, гоголевский подбор книг в «реестре». Вполне возможно, что книги подбирались Погодиным с учётом рекомендаций самого Гоголя. Список как нельзя лучше отражает вкусы и интересы писателя. Наиболее значительно в нём представлены три раздела: книги исторические, книги духовного содержания, книги русских и иностранных писателей. Тематика остальных — путешествия, география, статистика, фольклор, этнография, теория и история словесности, биографии славных мужей, словари. С одной стороны, многотомные «Записки герцогини Абрантес» и «Записки Буриенна», знаменитое «Добротолюбие», содержащее аскетические писания святых отцов, с другой, «Начальные правила русской грамматики», «Практические уроки» Н. И. Греча, его же «Ключ к практическим урокам». «Книги законодателей, душеведцев и наблюдателей за природой человека <…> от исповеди светского человека до исповеди анахорета и пустынника» соседствуют в списке с книгами школьными, учебными (не этих ли книг «стыдился» Гоголь, «скрывая все свои занятия»?).
Первый раздел «реестра» включает в себя разнообразную богословскую литературу: справочные издания книг Священного Писания, творения отцов церкви, жития святых, описания памятников церковной старины и древнерусского зодчества, а также труды общеисторического характера, как, например, трёхтомные «Древности Иудейские» Иосифа Флавия. Из последующей переписки Гоголя видно, что многие из перечисленных в этом разделе книг вошли в его активный читательский обиход.
В подборе исторической литературы чувствуется рука М. П. Погодина, Эта часть библиотеки имеет вполне определённую направленность. Сюда входят, главным образом, книги и материалы по русской истории: летописи по различным спискам, деяния знаменитых полководцев и исторических деятелей, такие монументальные труды, как «История государства Российского» Н. М. Карамзина и «История русского народа» Н. А. Полевого и т. п.
И всё-таки наиболее полно и разнообразно представлена в «реестре» русская словесность. Наряду с сочинениями классиков русской литературы — Ломоносова, Кантемира, Державина, Фонвизина, Карамзина, Жуковского, Батюшкова, Боратынского, Языкова, Крылова, Пушкина — этот раздел включает и книги популярных романистов 1830–1840 годов: Вельтмана, Загоскина, Лажечникова, а также произведения ныне почти забытых литераторов: Иванчина-Писарева, Булгарина, Греча, Погодина, Ушакова, Свиньина, Масальского и многих других.
Гораздо скромнее выглядит перечень книг иностранных писателей. За исключением нескольких произведений Шекспира и Гете, он почти сплошь состоит из сочинений Вальтера Скотта. Здесь будет уместным привести свидетельство П. В. Анненкова, близко знавшего Гоголя и особенно часто встречавшегося с ним в эпоху создания первого тома «Мёртвых душ». По словам мемуариста, более других, пожалуй, осведомлённого в области того, что читал Гоголь в эту пору, «…он решительно ничего не читал из французской изящной литературы и принялся за Мольера только после строгого выговора, данного Пушкиным за небрежение к этому писателю. Так же мало знал он и Шекспира (Гёте и вообще немецкая литература почти не существовали для него), и из всех имён иностранных поэтов и романистов было знакомо ему не по догадке и не по слухам одно имя — Вальтера Скотта. Зато и окружил он его необычайным уважением, глубокой почтительной любовью».68
Вальтер Скотт был любимейшим автором Гоголя. Ни о ком из западноевропейских писателей он не упоминал так часто в своих статьях и переписке, как о «знаменитом шотландце», считая его «полнейшим, обширнейшим гением XIX века» (VII, 476). В письме из Женевы от 22 сентября (н. ст.) 1836 года Гоголь сообщал М. П. Погодину: «Принимаюсь перечитывать вновь всего Вальтера Скотта, а там, может быть, за перо» (XI, 70).
Многие из книг, перечисленных в «реестре», упоминаются в письмах Гоголя как до, так и после 1841 года. На некоторые из них им написаны краткие рецензии для пушкинского «Современника» в 1836 году. Дошедшие до нас списки книг, выписанных Гоголем в 1834–1836 годах из «Росписи» Смирдина, равно как и «Реестр книг, остающихся в Москве», составленный им, по-видимому, в 1849 году (см.: IX, 489–492), также включает в себя книги из числа тех, которые М. П. Погодин отправил из Москвы в Рим летом 1841 года.
Конечно, было бы неправильно сводить роль Гоголя в истории с библиотекой для русских художников лишь к его личным интересам. Долго живший в Риме среди художников, он, как известно, всячески старался поднять их авторитет на родине, нередко оказывал им свое покровительство и денежную помощь. А. А. Иванов, один из немногих близких Гоголю людей, часто жаловался в своих письмах на скудость знаний, полученных им в Академии художеств. Недостаточность своего образования Иванов, как и Гоголь, восполнял чтением книг. Примечательно, что в одном из писем 1847 года, излагая Гоголю несбыточный проект его участия в делах русских художников в Риме, Иванов ведёт речь о книгах и библиотеке (см.: ХIV, 53).
Обнаруженный список книг, отправленных М. П. Погодиным в Рим летом 1841 год, обогащает наши представления о округе чтения Иванова и других русских художников в Италии. Впервые также мы имеем возможность с такою полнотою ознакомиться с книгами, которые читал или мог читать Гоголь во время своего пребывания в Риме в 1840-х годах.
Небезынтересна и дальнейшая судьба библиотеки, сохранившейся до наших дней. В 1902 году в Риме была создана русская читальня — первая русская общественная библиотека в Италии, получившая в 1909 году название «Читальня имени Н. В. Гоголя».69 Основу её книжного фонда составили книги, поступившие в 1903 году из библиотеки бывшего Общества русских художников (хранившейся до сей поры в русском посольстве в Риме). Как сообщал римский корреспондент газеты «Московские Ведомости», библиотека эта в 1903 году насчитывала до тысячи томов. «Всё это старые книги до 50-х годов, среди которых в особенности много старинных исторических изданий от XVIII в., представляющих известный библиографический интерес для любителей старых книг. Много книг религиозных, целая коллекция словарей и менее всего книг для искусства».70 И поныне книги из библиотеки бывшего Общества русских художников находятся в Русской читальне имени Н. В. Гоголя в Риме.
Владимир Алексеевич Воропаев, профессор МГУ им. М. В. Ломоносова, председатель Гоголевской комиссии при Научном совете «История мировой культуры» РАН, доктор филологических наук, член Союза писателей России, Москва
1 Гоголь Н. В. Полное собрание сочинений и писем: В 17 т. — Т. 6. — М, 2009. — С. 225–226.
В дальнейшем сочинения и переписка Гоголя цитируются по этому изданию с указанием в скобках тома (римской цифрой) и страницы.
2 Кулиш П. А. Записки о жизни Николая Васильевича Гоголя, составленные из воспоминаний его друзей и знакомых и из его собственных писем. — М., 2003. — С. 108–109.
3 Каталог антикварной библиотеки книгопродавца Е. Я. Фёдорова, приобретенной после бывшего министра Д. П. Трощинского. — Киев, 1874.
4 См.: Кулиш П. А. Записки о жизни Николая Васильевича Гоголя. — С. 95–97. В своих воспоминаниях М. И. Гоголь рассказывала: «Муж мой писал много стихов и комедий в стихах на русском и малороссийском языках, но сын мой всё выпросил у меня <…> и у меня не осталось ничего на бумаге…» (Гоголь в воспоминаниях, дневниках, переписке современников. Полный систематический свод документальных свидетельств. Научно-критическое издание: В 3 т. Т. 1. — М., 2011. — С. 79).
5 Основа. — 1862. — №2.
6 См.: Каталог антикварной библиотеки книгопродавца Е. Я. Фёдорова. — №4228. — С. 297.
7 Там же. — №438. — С. 35. В Российской государственной библиотеке находится уникальный экземпляр этого каталога, в котором на полях карандашом проставлены цены имеющимся изданиям. Против рукописи гоголевских «Размышлений…» стоит цена 4 рубля, рукопись комедии «Простак…» оценена в 5 рублей.
8 Размышления о Божественной литургии Н. В. Гоголя. Издал П. А. Кулиш. — СПб., 1857.
9 Н. С. Тихонравов в своем комментарии к «Размышлениям…» неточен, когда говорит, что заглавие книге «дано было Кулишом» (Гоголь Н. В. Сочинения. 10-е изд. Т. 4. — М., 1889. — С. 594). Ещё задолго до публикации прозведения Гоголя оно фигурирует под этим названием в письмах С. П. Шевырева (см.: Русская Мысль. — 1896. — №5. — С. 184, 189 и др.).
10 Гоголь в воспоминаниях, дневниках, переписке современников. — Т. 2. — С. 268.
11 Имеется в виду составленная А. Д. Галаховым «Полная русская хрестоматия» (Ч. 1–3. М., 1844–1849).
12 Галахов А. Д. Записки человека. — М., 1999. — С. 244–245.
13 Кулиш П. А. Записки о жизни Николая Васильевича Гоголя. — С. 116.
14 Гоголь в воспоминаниях, дневниках, переписке современников. Т. 1. — С. 84.
15 Дурылин С. Н. «Дело» об имуществе Гоголя // Н. В. Гоголь. Материалы и исследования. Т. 1. — М.-Л., 1936. — С. 369.
16 Отмечено, что «подобное чисто номинальное указание стоимости самого многочисленного разряда оставшихся вещей имело своей целью облегчить получение матерью и сёстрами Гоголя доставшегося им наследства» (Паламарчук П. Г. Список уцелевших от сожжения рукописей Гоголя // Гоголь: История и современность. — М., 1985. — С. 484.
17 Дурылин С. Н. «Дело» об имуществе Гоголя. — С. 371.
18 Там же. — С. 367.
19 Гоголь в воспоминаниях, дневниках, переписке современников. Т. 2. С. 115.
20 Там же. Т. 1. — С. 403.
21 В дальнейшем некоторые материалы этого архива перешли к В. А. Чаговцу, а часть его была передана О. В. Гоголь-Головней в дар Обществу Нестора-летописца. В начале 1920-х годов значительная часть семейного архива Гоголей была приобретена у сына О. В. Гоголь-Головни для Всенародной библиотеки Украины при Всеукраинской Академии наук (ныне Национальная библиотека Украины имени В. И. Вернадского НАН Украины). Среди поступивших в библиотеку материалов были и рукописные книги (см.: Назаревский А. А. Из архива Головни // Н. В. Гоголь. Материалы и исследования Т. 1. — С. 317.
22 Цит. по: Гоголь в воспоминаниях, дневниках, переписке современников. Т. 1. — С. 228.
23 Там же. С. 354.
24 Там же.
25 РГБ. Ф. 342. Карт. 6. Ед. хр. 83. Л. 3. См. также: Фёдорова В. М., Червяков А. Д. Архив Шибановых // Записки Отдела рукописей Государственной библиотеки СССР имени В. И. Ленина. — Вып. 44. — М., 1983. — С. 52, 53.
26 Сведения о некоторых гоголевских реликвиях, хранившихся в семье писателя и упоминаемых в письме П. П. Шибанова, можно найти также в изданной В. А. Чаговцом книге: Из семейной хроники Гоголей (Мемуары Ольги Васильевны Гоголь-Головни). — Киев, 1909.
27 Выставка собраний А. Ф. Онегина. Февраль 1930 г. — Л., 1930. — С. 6. См. также: Литературное наследство. Т. 58. Пушкин. Лермонтов. Гоголь. М., 1952. — С. 635 (ил.).
28 РГБ. — Ф. 342. — Карт. 25. — Ед. хр. 31. — Л. 2. От покупки архива В. П. Кочубей, однако, отказался. См. его письмо к П. П. Шибанову от 14 апреля 1910 г. // Там же. — Л. 3 об. — 4.
29 См.: ГИМ. — Ф. 446. — Ед. хр. 41–42.
30 Гербарий опубликован в изд.: Гоголь Н. В. Полное собрание сочинений и писем: В 17 т. Т. 16 (цв. вклейка). См. также: Карташов В. С., Швецов А. Н. Растения гербария Н. В. Гоголя. — М., 2011.
31 О продолжении человеческой жизни, или Домашний лечебник, заключающий в себе средства, как достигать здоровой, веселой и глубокой старости… Составленный из лучших отечественных и иностранных писателей князем Парфением Енгалычевым (М., 1833). Книга эта была, по-видимому, подарена О. В. Гоголь-Головней В. А. Чаговцу. См.: Из семейной хроники Гоголей. — С. 71.
32 См.: Литературное наследство. — Т. 58. — С. 689 (ил.), 721 (ил.).
33 Там же. С. 727 (ил.).
34 Журнал, издававшийся с 1821 г. Петербургской Духовной академией.
35 Имеется в виду книга святителя Филарета, митрополита Московского, «Начертание Церковно-библейской истории» (СПб., 1816; 8-е изд. — М., 1844).
36 Речь идёт о книге А. В. Терещенко «Быт русского народа» (Т. 1–7. — СПб., 1848). С. Т. Аксаков впоминал, что после возвращения в Россию зимой 1848/49 года Гоголь часто читал у них вслух «Русские песни, собранные Терещенкою, и нередко приходил в совершенный восторг, особенно от свадебных песен» (Гоголь в воспоминаниях, дневниках, переписке современников. — Т. 2. — С. 651).
37 Подразумевается, по всей видимости, «Словарь церковно-славянского и русского языка» (Т. 1–4. — СПб., 1847).
38 Имеется в виду «Полное собрание сочинений русских авторов. Сочинения Батюшкова» (Т. 1–2. — СПб., 1850).
39 Гоголь в воспоминаниях современников. — Без м. изд., 1952. — С. 428–429.
40 Имеется в виду книга «Столетие русской словесности. Сочинение Николая Мизко» (Одесса, 1849).
41 Подразумевается сочинение Н. Д. Мизко «Памятная записка о жизни Дмитрия Тимофеевича Мизко» (Одесса, 1849).
42 Кулиш П. А. Записки о жизни Николая Васильевича Гоголя. С. 582–583.
43 Гоголь в воспоминаниях, дневниках, переписке современников. — Т. 1. — С. 528.
44 Это выражение св. апостола Павла (Еф. 4, 29). Ср. в «Выбранных местах из переписки с друзьями» Гоголя: «Слово гнило да не исходит из уст ваших! Если это следует применить ко всем нам без изъятия, то во сколько крат более оно должно быть применено к тем, у которых поприще — слово…» («О том, что такое слово»).
45 Имеются в виду «Славянские древности» П. И. Шафарика в трёх томах, изданные М. П. Погодиным в переводе О. М. Бодянского. Первые два книги вышли в 1837 г, третья — в 1838-м.
46 Речь идет о книге И. М. Снегирева «Русские простонародные праздники и суеверные обряды», выходившей в выпусках (1–4. — М., 1837–1839).
47 Имеется в виду составленная В. Г. Анастасевичем «Роспись российским книгам для чтения из библиотеки А. Смирдина» (СПб., 1828). В 1829 и 1832 гг. вышли два прибавления к этой росписи.
48 Подразумевается «Каталог книгам, продающимся в синодальных книжных лавках в С.-Петербурге и Москве» (М., 1840, 1844).
49 РГАЛИ. — Ф. 2591. — Оп. 1. — Ед. хр. 385. К-во листов 10.
50 Гоголь в воспоминаниях современников. С. 273.
51 Там же. С. 275.
52 Имеется в виду «Розыск о раскольнической брынской вере, учении их и о делах их». М., 1745 (переиздан в составе «Сочинений св. Димитрия Ростовского». — М., 1840, 1842).
53 Подразумеваются сборники проповедей Лазаря Барановича: «Трубы словес проповедных» (1674) и «Меч духовный» (1679).
54 Имеются в виду «Проповеди блаженной памяти Стефана Яворского» (Ч. 1–3. — М., 1804–1805).
55 Речь идёт о Полном собрании русских летописей, издаваемом Археографической комиссией (Т. 2–4. СПб., 1841, 1843).
56 Иордан Ф. И. Записки ректора и профессора Академии художеств Фёдора Ивановича Иордана. — М., 1918. — С. 212.
57 По свидетельствам современников, Гоголь тщательно оберегал свои книги и бумаги от постороннего глаза. «Даже книг у него на виду было мало, свои рукописи и книги он берёг под замком…» — вспоминал, например, Д. М. Погодин, сын М. П. Погодина, хорошо знавший привычки Гоголя, подолгу жившего у них в доме (Гоголь в воспоминаниях, дневниках, переписке современников. Т. 2. — С. 531).
58 См.: Гусева Е. Александр Иванов. Письма к брату // Советское искусствознание. — М., 1975. — Вып. 74. — С. 340.
59 РГБ. Ф. 111 Карт. 2. Ед. хр. 6 Л. 50. Опубликовано (с неточностями в тексте и ошибочным отнесением к 1852 г.): Литературное наследство. — Т. 58. — С. 808.
60 См.: Отчёт Московского Публичного и Румянцевского музеев за 1879–1882 гг. — М., 1884. — С. 43–49.
61 См.: Коваль Л. М. Русские библиотеки в Италии в начале XX в. // Книга. Исследования и материалы. Сборник XXXVII. — М., 1978. — С. 194.
62 О П. И. Кривцове и его взаимоотношениях с Гоголем см.: Гершензон М. Декабрист Кривцов и его братья. — М., 1914.
63 См.: Барсуков Н. П. Жизнь и труды М. II. Погодина. — СПб., 1895. — Кн. 5. — С. 246.
64 Там же. Кн. 9. С. 197.
65 Гоголь при посредстве М. П. Погодина познакомился с А. И. Лобковым после возвращения из-за границы в 1848 г. См.: запись в дневнике М. П. Погодина от 21 октября 1848 г. // Гоголь в воспоминаниях, дневниках, переписке современников. Т. 2. — С. 172. См. также запись в дневнике И. М. Снегирева // Там же. С. 495.
66 Гоголь в воспоминаниях, дневниках, переписке современников. — Т. 2. — С. 473–474.
67 Языков Н. М. Свободомыслящая лира: Стихотворения; поэмы; жизнь Николая Языкова по документам, воспоминаниям. — М., 1988. — С. 272.
68 Гоголь в воспоминаниях современников. — С. 258–259.
69 См.: Русская читальня имени Н. В. Гоголя в Риме. 1902–1912. СПб., 1913; Коваль Л. М. Русские библиотеки в Италии в начале XX века.
70 Московские Ведомости. —1903. — №14. — С. 4.