«Достоевский отражает все противоречия русского духа, всю его антиномичность, допускающую возможность самых противоположных суждений о России и русском народе. По Достоевскому можно изучать наше своеобразное духовное строение».
Вот череда двухсотлетних юбилеев докатилась и до Ф. М. Достоевского, актуальность которого, как сегодня, так и в прошлом, можно выразить словами Н. С. Лескова, который писал когда-то: «И что за манера у современных критиков <…> начинать свою деятельность пробой над Достоевским. В моё время силомером был Гоголь, а теперь — Достоевский: точно силомер он на Царицыном лугу. Каждый дурак подойдёт к силомеру, стукнет дубинкой по доске и глядит, как высоко взлетело кольцом по шесту. Неужели, кроме Достоевского, не о чем писать теперь людям?»1.
Интерес к Достоевскому, постоянное обращение к нему, к его текстам, стремление к отражению его слова в современных произведениях можно объяснить словами В. В. Розанова, звучащими невероятно современно, о «вековечном смысле, неумирающем значении» произведений великого классика: «тревога и сомнения, разлитые в его произведениях, есть наша тревога и сомнения, и таковыми останутся они для всякого времени. В эпохи, когда жизнь катится особенно легко или когда её трудность не сознаётся, этот писатель может быть даже забыт и нечитаем. Но всякий раз, когда в путях исторической жизни почувствуется что-либо неловкое, когда идущие по ним народы будут чем-либо потрясены или смущены, имя и образ писателя, так много думавшего об этих путях, пробудится с нисколько не утраченною силой»2.
Достоевский актуален сейчас ещё и потому, что мы часть его. «Подлинный русский — это ученик Достоевского, хотя он его и не читает, хотя — и также потому что — читать он не умеет. Он сам — часть Достоевского», — писал О. Шпенглер в «Закате Европы». В какой-то степени эта мысль объясняет столь многочисленные игры современных писателей с мифом о Достоевском, с его текстами и контекстами.
Когда наркома просвещения А. В. Луначарского спросили, какую надпись сделать на памятнике писателю, он ответил: «Достоевскому — от благодарных бесов». Это, конечно, байка, но, как любой фольклорный жанр, отражает особенности менталитета. Размышляя над катастрофичностью событий, лавиной обрушившихся на человечество в ХХ в., Юрий Карякин, блестящий исследователь творчества Достоевского, подсчитал, что в его прозе очень часто встречается слово «вдруг»: «Частота “вдруг” Достоевского — это как бы частота его духовного импульса, передающаяся читателю… если четыре тысячи “вдруг” Достоевского предвосхитили миллионы “вдруг”, обрушившихся на нас в ХХ веке, то сколько и каких “вдруг-ситуаций” ожидает нас в веке 21»?3 К подобной ситуации можно отнести вдруг появившиеся в современной литературе произведения, героем которых являются или сам Достоевский, или его герои. Писатели XXI века обращаются к Достоевскому, ориентируются на его творчество как на пра-текст, заключающий в себе ответы на многие вопросы современности.
В чём секрет актуальности Достоевского, почему в разные моменты нашей истории неизбежно возвращение к его героям? В своём исследовании «Миросозерцание Достоевского» философ Николай Бердяев отвечал на этот вопрос так: «Достоевский отражает все противоречия русского духа, всю его антиномичность, допускающую возможность самых противоположных суждений о России и русском народе. По Достоевскому можно изучать наше своеобразное духовное строение. Русские люди, когда они наиболее выражают своеобразные черты своего народа, — апокалиптики или нигилисты. Это значит, что они не могут пребывать в середине душевной жизни, в середине культуры, что дух их устремлён к конечному и предельному. Это — два полюса, положительный и отрицательный, выражающие одну и ту же устремлённость к концу». Мир Достоевского, действительно, атиномичен. В этом мире «страшно много тайн», ответы на которые каждая эпоха даёт разные. В мире Достоевского «берега сходятся» и «все противоречия вместе живут». Здесь обитает широкий человек Достоевского, сознание которого разорвано, сердце горит, душой правят и ангел, и злое насекомое. В одиночестве, на свой страх и риск, он обречён разгадывать тайны мира. Ум и сердце широкого человека находятся в вечной войне: «что уму представляется позором, то сердцу сплошь красотой»4, — пишет Людмила Сараскина.
Мария Александровна Черняк, профессор кафедры русской литературы Российского государственного педагогического университета им. А. И. Герцена, доктор филологических наук,
Санкт-Петербург
* Исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ в рамках научного проекта «20-512-18006 Болг_а» («Вербализация культурной памяти: прецедентика в тезаурусе молодого поколения России и Болгарии»)
1 Фаресов А. И. Против течений: Н. С. Лесков. Его жизнь, сочинения, полемика и воспоминания о нём. — СПб, 1904. — С. 380.
2 Розанов В. В. Несовместимые контрасты жития: Литературно-эстетические работы разных лет. — М., 1990. — С. 61–62.
3 Карякин Ю. Достоевский и канун 21 века. — М., 1989. — С. 645.
4 Сараскина Л. Достоевский в созвучиях и притяжениях (от Пушкина до Солженицына). — М., 2006. — С. 7.