Одной из самых интересных и в то же время малоизученных тем, связанных с еврейской книгой, является история её издания.
Все типографии, о которых шла речь в первой части статьи, были успешными коммерческими предприятиями. Книжный рынок Вильно, который они контролировали, в течение многих лет отличался редкой стабильностью. Но на рубеже XIX–ХХ вв. в Вильно было основано несколько новых типографий, во главе которых стояли так называемые «идейные издатели».
Это и понятно: ведь на издательское дело всегда влияет общественная жизнь. А в 1890-е гг. в России она активизировалась: усиливались революционные настроения, росло рабочее движение и зарождались первые политические партии, в том числе еврейские. Общеизвестно, что «Всеобщий еврейский рабочий союз в Литве, Польше и России» (Бунд) организационно оформился как раз в Вильно в 1897 г., но положение этой партии в Российской империи было нелегальным, поэтому основная масса бундовских изданий печаталась в Лондоне и Женеве. В Вильно же на идише вышло лишь несколько подцензурных книг, авторами которых были агитаторы Бунда. Такие книги печатались в типографии «Вдова и Братья Ромм».
Одновременно в еврейской среде всё большее влияние приобретал политический сионизм. Остановимся на этом чуть подробнее.
С момента его зарождения первоначальный смысл слова «сионизм» основательно забылся. Свою роль в этом сыграли и советская пропаганда, и публицистика определённого сорта. Ныне сионизм в обывательском сознании ассоциируется с некой грозной опасностью, к тому же совершенно непонятной. Отдельным личностям всюду мерещится «сионский заговор».
Между тем первые сионисты были такими же романтиками, как и те, кто мечтал построить «наш, новый мир» и основать государство угнетённых. Сходство между обеими идеологиями очень велико. Сионизм возник как реакция на бесконечные унижения и притеснения, длившиеся веками. В XIX столетии, как мы знаем, остро встала проблема свободы человека, его личного достоинства. И как же тяжело было европейским евреям — порою вполне ассимилированным и даже не осознававших себя евреями, — ощущать на этом фоне свою неполноценность из-за почти узаконенного антисемитизма! Последнюю точку поставили кровавые погромы, не единожды прокатившиеся по России. Именно под их влиянием австрийский журналист Теодор Герцль (1860–1904) впервые сформулировал идеи, которые составили костяк идеологии политического сионизма. Конечно, и до него эти идеи, что называется, носились в воздухе, но Герцль был их первым провозвестником.
Рассказывать об этом можно много, правда, в ущерб раскрытию темы статьи. Об истории сионистского движения сегодня написаны сотни книг — от академических трудов до художественных произведений. Право же, это увлекательнейшее чтение! Но вернёмся к рассказу о виленских издателях — и увидим, как новое идейное течение завоевывало своих сторонников.
Вера Вадимовна Кнорринг, ведущий библиотекарь отдела литератур стран Азии и Африки РНБ, кандидат исторических наук, Санкт-Петербург