В предыдущем цикле статей, посвящённом кризису чтения, данное явление рассматривалось через призму различных жанров художественной литературы, путём анализа их
достоинств и недостатков.
Однако можно рассмотреть и чтение литературных персонажей, их отношение к нему, а также к литературе, писателям и писательскому труду. Заодно можно коснуться такой темы, как использование современными писателями литературного наследия. Результаты «взгляда изнутри» не менее интересны и поучительны, чем те, которые получаются при описании специфики отдельных жанров изящной словесности…
«Книжные люди» — страстные любители чтения — всегда пользовались вниманием писателей, но при этом их образы редко бывали однозначно положительными. Более того, во многих известных произведениях мировой художественной литературы ХХ в. был описан тип полубезумного (или вообще безумного) книжника, чрезвычайно далёкого от реальной действительности или же готового пойти ради любимых книг на любое преступление («Мендель-букинист» С. Цвейга, «Восстание ангелов» А. Франса, «Ослепление» Э. Канетти, «Книжный человек» Г. Гессе, «Книжный червь» Т. Фишера, «Клуб Дюма» А. Переса-Реверте, «Экслибрис» Р. Кинга и др.).
Однако если говорить об отечественных реалиях, то в советской литературе действительно ярких образов библиофилов и библиоманов не имелось. А вот библиотекари в отечественной литературе упоминались довольно часто, причем как в позитивном, так и негативном аспектах. Самой главной проблемой при этом было то, что личность библиотекаря всегда изображалась несколько ущербной, а библиотечная профессия не показывалась в качестве достойного жизненного выбора1. Можно также отметить и другую особенность русской литературы: сам процесс чтения, влияние прочитанных книг на человека, круг чтения, место чтения в жизни человека, — все эти вопросы не получали у отечественных авторов достаточно подробного освещения (имелись только небольшие рассказы, но не было повестей и романов, целиком посвящённых этой тематике).
В постсоветский период ситуация постепенно стала меняться, но не в лучшую сторону: в русской литературе причудливо переплелись отечественные традиции чтения и «книжные страсти» на манер зарубежных образцов. В одной из наиболее заметных книг 1990-х гг. — «Сонечке» Л. Е. Улицкой — описывается «безмятежная душа» главной героини, закутанная «в кокон из тысяч прочитанных томов», и в то же время отмечается, что «Сонечкино чтение, ставшее лёгкой формой помешательства», происходило отчасти из-за отсутствия собственного воображения»2.
Михаил Юрьевич Матвеев, ведущий научный сотрудник Отдела истории библиотечного дела Российской национальной библиотеки, доктор педагогических наук
1 Матвеев М. Ю. Власть стереотипов или многообразие подходов? (образ библиотеки в художественной литературе) // Библиотековедение. — 2003. — №2. — С. 66–72.
2 Улицкая Л. Е. Сонечка. — М.: ЭКСМО-пресс, 2001. — С. 7, 14.