Поэт, любивший любовь. Четыре музы Федора Тютчева

«И сердце вновь горит
и любит оттого, что
не любить оно не может»
А. С. Пушкин

В рос­кош­ном двор­це на Ан­г­лий­ской на­бе­реж­ной бал был в пол­ном раз­га­ре. Уже до по­ло­ви­ны оп­лы­ли све­чи в де­сят­ках зо­ло­че­ных люстр, на хо­рах иг­ра­ли два ор­ке­с­т­ра. Кру­жи­лись в тан­це да­мы в изы­с­кан­ных на­ря­дах, гвар­дей­ские офи­це­ры, дип­ло­ма­ты в ши­тых зо­ло­том мун­ди­рах. И вдруг бал как бы стал сти­хать. В за­лу бо­ком, вдоль сто­я­щих у сте­ны сту­ль­ев, во­шел не­бреж­но оде­тый, не­боль­шо­го рос­та, се­дой, с рас­тре­пан­ной при­че­с­кой ста­рик. Сел на ди­ван в угол­ке. Пре­крас­ные да­мы ста­ли ос­тав­лять сво­их кра­сав­цев ка­ва­лер­гар­дов, дип­ло­ма­ты пре­кра­ти­ли бес­ко­неч­ные спо­ры по бал­кан­ско­му во­про­су, и все по­тя­ну­лись в сто­ро­ну внеш­не ни­чем не при­ме­ча­тель­но­го гос­по­ди­на. А гос­по­дин в оч­ках и дур­но си­дя­щем сюр­ту­ке был ни­кто иной, как тай­ный со­вет­ник, ка­мер­гер, ка­ва­лер мно­гих ор­де­нов, один из ве­ли­чай­ших по­этов Рос­сии Фе­дор Ива­но­вич Тют­чев.
За­га­доч­ная и труд­но оп­ре­де­ля­е­мая сущ­ность это­го че­ло­ве­ка по­ро­ди­ла о нем мно­же­ст­во ле­генд. За­уряд­ный чи­нов­ник Ми­ни­с­тер­ст­ва ино­ст­ран­ных дел, ни­ког­да не стре­мив­ший­ся к ка­рь­е­ре. По­эт, не счи­тав­ший по­эзию сколь-ни­будь се­рь­ез­ным за­ня­ти­ем, мно­гие сти­хи ко­то­ро­го со­хра­ни­лись толь­ко бла­го­да­ря то­му, что бы­ли за­пи­са­ны «на слух» кем-ни­будь из близ­ких. Си­ба­рит, пред­по­чи­тав­ший служ­бе свет­скую жизнь, не­вз­рач­ная внеш­ность ко­то­ро­го не ме­ша­ла по­ко­рять серд­ца ев­ро­пей­ских кра­са­виц… Та­ким его ви­де­ли со­вре­мен­ни­ки. Не­со­мнен­но од­но — этот че­ло­век об­ла­дал ред­чай­шим, дан­ным ему Бо­гом, да­ром лю­бить и спо­соб­но­с­тью пе­ре­плав­лять свои лю­бов­ные по­тря­се­ния в пре­крас­ней­шие сти­хи и да­же це­лые цик­лы лю­бов­ной ли­ри­ки.
В 1822 го­ду, де­вят­над­ца­ти лет от ро­ду, Тют­чев по ли­нии Ми­ни­с­тер­ст­ва ино­ст­ран­ных дел при­бы­ва­ет в Мюн­хен. Осо­бых дел при по­соль­ст­ве у не­го нет, вре­ме­ни сво­бод­но­го мно­го, мо­ло­дая кровь иг­ра­ет, и смут­ные чув­ст­ва бу­до­ра­жат ду­шу. Ни­че­го не бы­ло уди­ви­тель­но­го в том, что ро­ман­ти­че­с­ки на­ст­ро­ен­ный юно­ша об­ра­тил свой взор на од­ну из пер­вых мюн­хен­ских кра­са­виц — Ама­лию Лер­хен­фельд. Она от­ве­ти­ла ему вза­им­но­с­тью. По­ми­мо бес­при­мер­ной кра­со­ты Ама­лия от­ли­ча­лась бо­гат­ст­вом и знат­но­с­тью про­ис­хож­де­ния. Ее отец — граф, бу­ду­щий по­слан­ник в Пе­тер­бур­ге, мать — прин­цес­са — се­с­т­ра прус­ской ко­ро­ле­вы Лу­и­зы. Но от­но­ше­ния мо­ло­дых лю­дей бы­ли чи­с­ты и бес­ко­ры­ст­ны, и они вряд ли за­ду­мы­ва­лись о том, что знат­ные ро­ди­те­ли не до­пу­с­тят ме­за­ль­ян­са.
В эту по­ру рож­да­ют­ся пер­вые, на­ве­ян­ные силь­ным чув­ст­вом сти­хи:
Твой ми­лый взор, не­вин­ной стра­с­ти пол­ный
Зла­той рас­свет не­бес­ных чувств тво­их
Не мог — увы! — уми­ло­с­ти­вить их,
Он слу­жит им уко­рою без­молв­ной.
Че­рез два го­да Те­о­дор (как на­зы­ва­ли его в Мюн­хе­не) про­сит ру­ки Ама­лии у ее ро­ди­те­лей. И, не­смо­т­ря на ее со­гла­сие, по­лу­ча­ет от­каз. В гла­зах не­мец­кой зна­ти вне­штат­ный со­труд­ник по­соль­ст­ва был не са­мой бле­с­тя­щей пар­ти­ей для юной кра­са­ви­цы.
Уби­тый го­рем Тют­чев уез­жа­ет в Рос­сию в от­пуск. О тех вре­ме­нах он ос­тав­ля­ет по­эти­че­с­кие вос­по­ми­на­ния:
Я по­мню вре­мя зо­ло­тое,
Я по­мню серд­цу ми­лый край.
День ве­че­рел; мы бы­ли двое;
Вни­зу, в те­ни, шу­мел Ду­най.
И хо­тя он про­стил­ся с «бо­же­ст­вен­ной Ама­ли­ей», но теп­лые дру­же­с­кие от­но­ше­ния меж­ду ни­ми со­хра­ни­лись на­всег­да. Ког­да со­рок пять лет спу­с­тя ста­рый и боль­ной по­эт встре­тил ее сре­ди ев­ро­пей­ской зна­ти на во­дах в Карл­сба­де, все пе­ре­жи­тое в нем вспых­ну­ло с юно­ше­с­кой си­лой и вы­ли­лось в про­ник­но­вен­ные стро­ки:
Я встре­тил вас — и все бы­лое
В от­жив­шем серд­це ожи­ло;
Я вспом­нил вре­мя зо­ло­тое,
И серд­цу ста­ло так теп­ло…
Но это бу­дет по­том, на за­ка­те жиз­ни. А по­ка его серд­це жаж­дет но­во­го чув­ст­ва, встре­чи с иде­а­лом. Воз­вра­тив­шись в Мюн­хен, он встре­ча­ет Эми­лию-Эле­о­но­ру Пе­тер­сон, по­ко­рив­шую его сво­ей кра­со­той, жи­во­с­тью ума и си­лой люб­ви. И хо­тя она — вдо­ва, у нее чет­ве­ро де­тей, но их ро­ман свеж и стра­с­тен. Же­нить­ба на лю­би­мой жен­щи­не, рож­де­ние кра­са­виц-до­че­рей сде­ла­ли эти го­ды для по­эта «са­мы­ми пре­крас­ны­ми, са­мы­ми пол­ны­ми го­да­ми стра­с­тей». Тра­ги­че­с­кая слу­чай­ность по­ло­жи­ла ко­нец это­му сча­с­тью.
14 мая 1838 го­да Эле­о­но­ра с до­черь­ми са­дит­ся на па­ро­ход, сле­до­вав­ший из Пе­тер­бур­га в Лю­бек. Она на­прав­ля­ет­ся к му­жу, слу­жив­ше­му стар­шим се­к­ре­та­рем рос­сий­ской дип­ло­ма­ти­че­с­кой мис­сии в Ту­ри­не. 30 мая Тют­чев по­лу­ча­ет из­ве­с­тие, что па­ро­ход сго­рел у бе­ре­гов Прус­сии. Чу­дес­ным об­ра­зом же­на и де­воч­ки Фе­до­ра Ива­но­ви­ча спас­лись, од­на­ко стресс, пе­ре­жи­тый во вре­мя ка­та­ст­ро­фы, по­до­рвал здо­ро­вье Эле­о­но­ры, и вско­ре она умер­ла. Муж тя­же­лей­шим об­ра­зом пе­ре­жил эту по­те­рю, не­смо­т­ря на то, что уже не­сколь­ко лет был влюб­лен в мо­ло­дую вдо­ву Эр­не­с­ти­ну Дерн­берг.
Но та­ко­во бы­ло серд­це по­эта. Для не­го лю­бовь к жен­щи­не оз­на­ча­ла не­что го­раз­до боль­шее, чем то, что вкла­ды­ва­ют в это по­ня­тие обы­ва­те­ли. Го­ря­чо лю­би­мой же­не да­же спу­с­тя го­ды он по­свя­ща­ет уди­ви­тель­ные стро­ки:
Твой ми­лый об­раз, не­заб­вен­ный,
Он пре­до мной вез­де, все­гда,
Не­до­сти­жи­мый, не­из­мен­ный,
Как но­чью на не­бе звез­да…
При­чу­ды судь­бы оп­ре­де­ли­ли, что имен­но но­вое чув­ст­во и от­вет­ная лю­бовь Эр­не­с­ти­ны по­мог­ла Фе­до­ру Ива­но­ви­чу пе­ре­жить боль ут­ра­ты. Он пи­сал ей: «Се­го­дня пе­чаль­ное для ме­ня чис­ло. Это был са­мый ужас­ный день в мо­ей жиз­ни, и не будь те­бя — он был бы ве­ро­ят­но и по­след­ним мо­им днем». По­сле смер­ти Эле­о­но­ры влюб­лен­ные прак­ти­че­с­ки не рас­ста­ва­лись, и в на­ча­ле вес­ны 1839 го­да Тют­чев об­ра­тил­ся с прось­бой к Нес­сель­ро­де раз­ре­шить ему со­че­тать­ся бра­ком с вдо­вой Эр­не­с­ти­ной Дерн­берг и пре­до­ста­вить дол­го­сроч­ный от­пуск.
Мо­ло­дая кра­са­ви­ца-вдо­ва все­гда бы­ла ок­ру­же­на по­клон­ни­ка­ми, од­на­ко она це­лых шесть лет жда­ла сво­е­го из­бран­ни­ка — Фе­до­ра Тют­че­ва. Ее чув­ст­во опи­сал по­эт в од­ном из сти­хо­тво­ре­ний:
С ка­кою не­гою, с ка­кой то­с­кой влюб­лен­ной
Твой взор,
твой стра­ст­ный взор из­не­мо­гал на нём!
На­ча­лом их сов­ме­ст­ной жиз­ни ста­ло не­за­бы­ва­е­мое пу­те­ше­ст­вие по Ита­лии и по­езд­ка в Швей­ца­рию. Эр­не­с­ти­на ста­ла неж­ной ма­те­рью оси­ро­тев­шим до­че­рям Фе­до­ра Ива­но­ви­ча и вско­ре, как он ска­зал, «моя кол­лек­ция ба­ры­шень обо­га­ти­лась еще де­воч­кой» — ро­ди­лась дочь Ма­рия. А за­тем и сы­но­вья — Дми­т­рий и Иван. Боль­шая се­мья Тют­че­вых воз­вра­ти­лась в Пе­тер­бург, и у по­эта на­чал­ся но­вый этап жиз­ни. Он ста­но­вит­ся од­ним из са­мых мод­ных зав­сег­да­та­ев свет­ских при­емов и ба­лов, поль­зу­ет­ся бе­ше­ной по­пу­ляр­но­с­тью у жен­щин. Же­на, об­ре­ме­нен­ная ма­те­ри­аль­ны­ми за­бо­та­ми и вос­пи­та­ни­ем де­тей, уде­ля­ет му­жу все мень­ше вни­ма­ния. Хо­тя он по-преж­не­му нуж­да­ет­ся в ней и ви­дит в ней до­стой­но­го со­бе­сед­ни­ка. Под ее вли­я­ни­ем и при боль­шой под­держ­ке он пи­шет ряд бле­с­тя­щих ста­тей, от­крыв­ших еще од­но его да­ро­ва­ние — пуб­ли­ци­с­та.
А мя­ту­ща­я­ся ду­ша по­эта не на­хо­ди­ла по­коя. Она опять ис­ка­ла встре­чи, ко­то­рая рас­тре­во­жи­ла бы серд­це, вско­лых­ну­ла чув­ст­ва, уто­ли­ла «то­с­ку же­ла­ний».
Эта встре­ча со­сто­я­лась в Смоль­ном ин­сти­ту­те, где учи­лись стар­шие до­че­ри Тют­че­ва. Бы­вая у ин­спе­к­т­ри­сы ин­сти­ту­та, он об­ра­тил вни­ма­ние на ее хо­ро­шень­кую и ос­т­ро­ум­ную пле­мян­ни­цу, ко­то­рой суж­де­но бы­ло стать боль­шой Лю­бо­вью и Му­зой по­эта. Ле­ле Де­ни­сь­е­вой в ту по­ру бы­ло двад­цать лет, Тют­че­ву — со­рок семь. Об их бур­ном ро­ма­не вско­ре за­го­во­рил весь Пе­тер­бург. Ста­ло это из­ве­ст­но и Эр­не­с­ти­не Тют­че­вой. Но она не при­да­ла это­му боль­шо­го зна­че­ния, по­ла­гая что юная смо­лян­ка не ста­нет ей со­пер­ни­цей, а на­про­тив, от­вле­чет его вни­ма­ние от бо­лее опас­ных свет­ских кра­са­виц.
Но это бы­ла ошиб­ка. Вме­с­то лег­ко­го флир­та слу­чи­лась стра­ст­ная, тра­ги­че­с­кая, мо­жет быть, са­мая силь­ная лю­бовь по­эта.
Еле­на Де­ни­сь­е­ва пре­крас­но по­ни­ма­ла, что ее ждет впе­ре­ди. Она зна­ла, что Фе­дор Ива­но­вич ни­ког­да не ос­та­вит же­ну, а ей не смо­жет обес­пе­чить до­стой­но­го со­дер­жа­ния, от нее от­вер­нет­ся свет и их де­ти бу­дут не­за­кон­но­рож­ден­ны­ми. Но чув­ст­во ока­за­лось силь­нее до­во­дов ра­зу­ма. Ее «стра­ст­ная и энер­ге­ти­че­с­кая лю­бовь» ох­ва­ти­ла и все его су­ще­ст­во и «он на­всег­да ос­тал­ся ее плен­ни­ком». В твор­че­ст­ве по­эт пе­ре­жи­ва­ет но­вый подъ­ем, хо­тя сти­хи «Де­ни­сь­ев­ско­го цик­ла» бу­дут на­пи­са­ны го­раз­до поз­же.
А по­ка на взле­те но­во­го чув­ст­ва он уже пред­ви­дит, ка­кие стра­да­ния оно при­не­сет им обо­им:
О, как убий­ст­вен­но мы лю­бим!
Как в буй­ной сле­по­те стра­с­тей
Мы то все­го вер­нее гу­бим,
Что серд­цу на­ше­му ми­лей!
Ког­да ста­ло из­ве­ст­но, что Де­ни­сь­е­ва ждет ре­бен­ка, две­ри до­мов, не­ког­да столь гос­те­при­им­ных, пе­ред ней за­кры­лись. Скан­дал раз­ра­зил­ся и в Смоль­ном ин­сти­ту­те — тет­ка Ан­на Дми­т­ри­ев­на вме­с­то по­вы­ше­ния по служ­бе вы­нуж­де­на бы­ла уй­ти на пен­сию. Еле­на ос­та­лась со­вер­шен­но од­на, без по­друг, без средств к су­ще­ст­во­ва­нию.
И на зем­ле ей ди­ко ста­ло,
Оча­ро­ва­ние уш­ло…
Тол­па, на­хлы­нув, в грязь втоп­та­ла
То, что в ду­ше её цве­ло.
На­ча­лась му­чи­тель­ная жизнь на две се­мьи. Же­на, не на­хо­дя в се­бе си­лы по­го­во­рить с му­жем, де­ла­ла вид, что ни­че­го не про­ис­хо­дит. В до­ме на эту те­му бы­ло на­ло­же­но та­бу. Здо­ро­вье Еле­ны бы­ло по­до­рва­но мо­раль­ны­ми стра­да­ни­я­ми, без­де­не­жь­ем и, на­ко­нец, ро­да­ми. Де­воч­ку, ко­то­рая по­яви­лась на свет, на­зва­ли Еле­ной и за­пи­са­ли на фа­ми­лию Тют­че­ва.
Сам же Фе­дор Ива­но­вич был раз­дав­лен этим по­ло­же­ни­ем. Он ме­чет­ся меж­ду же­ной и воз­люб­лен­ной, его тер­за­ют уг­ры­зе­ния со­ве­с­ти, то­с­ка и страх пе­ред не­раз­ре­ши­мо­с­тью си­ту­а­ции. И для со­вре­мен­ни­ков и для по­том­ков это до сих пор ос­та­ет­ся за­гад­кой — как в од­ном серд­це од­но­вре­мен­но ужи­ва­лись два та­ких боль­ших чув­ст­ва. Точ­нее все­го об этом ска­зал сын по­эта Ф. Ф. Тют­чев: «на­ту­ра Фе­до­ра Ива­но­ви­ча бы­ла имен­но та­ко­ва, что он мог ис­крен­не и глу­бо­ко лю­бить… и не толь­ко од­ну жен­щи­ну по­сле дру­гой, но и да­же од­но­вре­мен­но». В этом бы­ло и его го­ре, и его сча­с­тье.
О, как на скло­не на­ших лет
Неж­ней мы лю­бим и су­е­вер­ней…
Си­яй, си­яй, про­щаль­ный свет
Люб­ви по­след­ней, за­ри ве­чер­ней!
Толь­ко по­сле смер­ти Еле­ны Алек­сан­д­ров­ны Тют­чев осо­знал, что он по­те­рял с ее ухо­дом. Стра­да­ния его бы­ли без­мер­ны, и, ка­за­лось, не бы­ло си­лы, спо­соб­ной за­глу­шить не­ути­ха­ю­щую боль.
Лю­би­ла ты, и так, как ты, лю­бить —
Нет, ни­ко­му еще не уда­ва­лось!
О гос­по­ди!.. и это пе­ре­жить…
И серд­це на клоч­ки не ра­зо­рва­лось…
По­эт пе­ре­жил свою му­зу поч­ти на де­сять лет. За эти го­ды бы­ли на­пи­са­ны пре­крас­ные сти­хи вто­рой ча­с­ти «Де­ни­сь­ев­ско­го цик­ла».
Ни воз­раст, ни бо­лез­ни так и не ли­ши­ли его уни­каль­но­го да­ра — лю­бить и быть лю­би­мым. Уже на скло­не лет он ещё дваж­ды был се­рь­ез­но ув­ле­чён — Еле­ной Кар­лов­ной Бог­да­но­вой и Алек­сан­д­рой Ва­си­ль­ев­ной Плет­не­вой. Судь­ба по­да­ри­ла ему про­щаль­ную встре­чу и с пер­вой лю­бо­вью — «бо­же­ст­вен­ной Ама­ли­ей».
Труд­но «ар­ши­ном об­щим» из­ме­рить жизнь и судь­бу Фе­до­ра Тют­че­ва, по­нять его мя­ту­щу­ю­ся ду­шу. По­жа­луй, точ­но оп­ре­де­ли­ла «фе­но­мен Тют­че­ва» стар­шая дочь по­эта Ан­на Фе­до­ров­на: «он со­вер­шен­но вне вся­ких за­ко­нов и пра­вил». И в этом всё.

Александр Георгиев