Зоя Васильевна Чалова в истории библиотечного дела — человек легендарный. 30 лет она возглавляет в Санкт-Петербурге Центральную городскую публичную библиотеку им. В. В. Маяковского. Четверть века — президент Петербургского библиотечного общества. Под её руководством осуществляется уникальная программа развития библиотек города. Опыт Зои Васильевны может занять достойное место в учебниках по библиотековедению.
Зоя Васильевна Чалова — великолукская псковитянка. Она появилась на свет Божий в городе Великие Луки (точнее, на железнодорожной станции Кунья) в 1940 году. Семья во время войны не успела эвакуироваться. Когда немцы заняли станцию, пришлось покинуть родной дом. Мотались по лесам, болотам. Кормились в основном ягодой, грибами, пили болотную воду.
На войне как на войне. Горы трупов, сожжённые деревни, сосущая боль в желудке и тающая на глазах девочка — вот что сохранила память. Но был и такой эпизод. Однажды показалось, что немцев выбили со станции. Семья тайком прокралась в свой дом. Не успели оглядеться, как дверь распахнулась. На пороге стоял немец. «Матка, хлеба, молока, яиц. Бистро, бистро». И вдруг судорогой страха исказилось его лицо. Он увидел потухшие глаза вконец ослабевшей девочки, измученную мать, разграбленный дом. Немец исчез. Через какое-то время появился с мешочком риса, плиткой шоколада, сухим молоком, лекарствами. Может быть, этот паёк и вернул девочку к жизни. Много позже она поймёт, что немец и нацист (фашист) — это не синонимы. Организм человека набит таким содержанием, о котором литература и не догадывалась. Она ещё не дождалась своего Гомера. Но не чесать всех под одну гребенку стало жизненным кредо Чаловой.
Шли годы. Давно уже отгремел салют Победы. Крошечка Зоя расцвела царевной-лебедем. Она выделялась небесным обликом, одевалась как на подиум (отец был портной от Бога), отличалась редкой начитанностью. Она была пропитана книгой, считала её главной роскошью. Библиотека была даже не вторым, а главным её домом. И однажды директор библиотеки сказала ей: «Есть работа. В совхозе освобождается должность заведующего библиотекой. Езжай, присмотрись».
Так она стала хозяйкой сельской библиотеки. Сфера её деятельности не ограничивалась выдачей книг. Она и печку топила, и полы мыла, и пыль протирала. Поглазеть на красивую, романтичную, немного забавную заведующую приходили сельские парни. Они были в больших сапогах, пропитаны потом нелёгкого труда. И речь их не каждый филолог сумел бы перевести на общедоступный язык. К парням подтягивались девчата.
Вольница (так называли псковскую молодёжь во времена Иоанна Грозного) превратила околобиблиотечное пространство в посиделки. Лузгала семечки, обменивалась новостями, убивала время. Отдых «второй свежести» порождал сон разума, оставлял безжалостные следы на внутреннем и внешнем облике. Убожество внутренней жизни становилось даже не посланием специалистам, а пронзительным криком о помощи. В умных книжках Чалова вычитала, что нужна сублимация — переключение энергии на цели социальной организации, творчества. Но технология переключения оставалась загадкой. Вариант — дать каждому по томику Шекспира и Достоевского — не срабатывал. На библиотекаря смотрели сочувственно-снисходительно: чем бы дитя не тешилось…
Чалова интуитивно начинала как социально-культурный работник. Она помнила, что если гора не идёт к Магомету, то Магомет идёт к горе. И она стала частью молодёжной тусовки. Вместе пели, танцевали. У Чаловой был дар управлять, не управляя. Она не шла на поводу сложившихся привычек и вкусов селян, а незримо вела их за собой. Верховодила в хоре. Фонтанировала идеями. Начинала с малого: выявила круг ребят со слухом и голосом, подметила тех, кто рождён был для танца, кто выразительно читал стихи. Договорились дать концерт односельчанам в новый год.
И тут начались едва заметные признаки нового поведения, за которыми угадывался переворот в отношении к библиотеке. Один из парней решил сам выбрать стихотворение, чтобы сразить односельчан на концерте. И попросил томик Есенина. Группа ребят решила инсценировать рассказ Чехова. И начала в поиске лучшего сюжета перечитывать одно его произведение за другим.
С небольшого ручейка начинается река, — поётся в одной популярной песне. Это правильно. Библиотека стала точкой роста для позитивных перемен, духовной скрепой селян. Принципиальный урок получила и Чалова. Самореализацию она стала понимать как жизнь для других. Она видела, что совместное творчество доставляет человеку радость бытия, делает его жизнь осмысленной. Она видела, как меняются не только лица читателей библиотеки, но и пластика их движений. Вот уж воистину: «Всё то, чего коснётся человек, озарено его душой…» (С. Маршак).
Пройдёт много-много лет, а Чалова тот короткий период своей биографии будет вспоминать как лучший. Он дал ей путёвку в Большую Жизнь. Это было её время. Она оказалась нужным человеком в нужное время.
Владимир Евгеньевич Триодин, доктор педагогических наук, профессор, заслуженный деятель науки РФ, заслуженный работник культуры РФ, почетный председатель Санкт-Петербургского отделения Российского творческого союза работников культуры