Проблема читательской активности особо злободневна в свете принятия Национальной программы поддержки детского и юношеского чтения, где провозглашён принцип активного участия детей, подростков и юношества в её реализации.
В июне 2017 г. была принята «Концепция Национальной программы поддержки детского и юношеского чтения в Российской Федерации». Основной целью Программы заявлено «повышение статуса чтения, читательской активности и улучшение качества чтения, развитие культурной и читательской компетентности детей, подростков и юношества, формирование у подрастающего поколения высоких гражданских и духовно-нравственных ориентиров».
В данной статье я хотел бы остановиться на читательской активности личности.
«Острой иголкой по душе»
Психологи считают, что активность проявляется «в форме личностной активности и деятельности как творческого преобразования культурной и биологической среды»1. Вопрос о читательской активности возникал и решался задолго до нас. Например, развитием интеллектуальных и духовных задатков читателя в процессе общения с книгой занималась средневековая педагогика. Схоластика (в буквальном переводе с латинского: «школа»), занимаясь толкованием текстов, прививала точность выражения мысли. Наш современник
В. Рабинович, размышляя над средневековой триадой «учить—быть—читать», пишет: «Что же всё-таки хочет учёно-книжное средневековье? Оно хочет проявить, прояснить, высветлить
в человеке его истинную жизнь через слово и решить две учёно-учебные задачи. Выработать два умения: умение видеть того, кто преподносит текст; умение воссоздавать текст в его истине»2. Читательскую активность отражают заметки на полях прочтённых книг. В этом отношении интересен читательский опыт отечественного философа П. Я. Чаадаева. В книгах из его библиотеки мы находим наброски частей «Философических писем», афоризмы, отрывки из частных писем, мнения, воспоминания, вызванные прочитанной книгой3. Отечественный критик и философ образования второй половины XIX–начала XX в. В. В. Розанов разработал три дидактических принципа, которые так и не реализованы в современной педагогической практике4. «То знание ценно, которое острой иголкой прочертило по душе», — писал Розанов. К сожалению, в наши дни художественный текст не проходит «острой иголкой» по душе юных читателей.
В советской школе чтение стало процессом приобщения детей и подростков к литературе, средством формирования любви к книге. Тревожные симптомы, связанные с чтением, отмечаются уже на закате СССР.
Информационный бум 90-х годов
XX столетия отрицательно сказался на читательской активности личности. Россияне поделились не только на «старых» и «новых» русских, бедных и богатых, но и на читающих и нечитающих, на развивающихся в читательском плане и тех, чей читательский рост остановился. Негативным моментом стал и тот факт, что в доктрине российского образования произошёл очевидный крен: чтение стало восприниматься лишь как коммуникативный процесс, факт приобщения детей и подростков к художественной литературе школу перестал интересовать. Автор данной статьи, проработавший в течение 10 лет (2005–2015) экспертом ЕГЭ по русскому языку, может авторитетно заявить: сочинение-рассуждение части «С» первоначально было ориентировано не на читателя, а на внимателя (радио, телевидения, интернета). Требование к литературной аргументации из художественных текстов пришло лишь в последние годы. И это, конечно, позитивная тенденция.
На наш взгляд, читательская активность — это становление внутренних возможностей человека как культурного читателя, развитие его психоэмоциональных задатков в процессе общения с книгой. Писатель Валентин Распутин очень точно отметил, что «читатель учится у книг не жизни, а чувствам. Литература — это прежде всего воспитание чувств, наиболее убедительное средство против душевной глухоты и немоты»5. Ведь, перефразируя знаменитое высказывание В. Г. Белинского об А. С. Пушкине, читая русскую литературу, «можно превосходным образом воспитать в себе человека». На наш взгляд, необходимо обратиться к уникальному советскому опыту, когда курс литературы воспитывал социально зрелого человека, предлагая нравственные образцы поведения. Этим достигалось обеспечение социального порядка, чтение выполняло во многом функцию общественного контролёра. В 90-е гг. воспитательная функция литературы и чтения были утрачены6.
Владимир Николаевич Руднев, кандидат педагогических наук, доцент кафедры русского языка и издательского дела АНО ВО «Российский новый университет», Москва
1 Кондаков И. М. Психология. Иллюстрированный словарь. — СПб, 2007. — С. 21.
2 Рабинович В. Исповедь книгочея, который учил букве, а укреплял дух. — М., 1991. — С. 476.
3 Тарасов Б. Молодой Чаадаев: учителя и книги // Альманах библиофила. — М., 1985. — Вып. 18. — С. 170.
4 Егоров П. А. Дидактические принципы В. В. Розанова и их реализация в современной педагогической практике // Человек. Общество. Инклюзия. — 2016. — №2–1 (26). — С. 168–174.
5 Цит. по: Двуреченская Т. Лучший подарок со времен Атлантиды // Библиотека. — 2008. — №6. — С. 20.
6 Подробнее см.: Руднев В. Н. Философия книги. Монография. — М., 2015.